Мой милый Фантомас (сборник) - Виктор Брусницин

Денек между тем лепотный! Солнце досталось точное, и снег больно сверкает. Воздух морозный, но нетрудный. Кричит радостно пернатое.

Славка заволок в магазин, хозяйски рылся в лыжах и прочем. Так и не купил. Егор приобрел варежки. Тут и повстречали оказию: три девицы фирменной наружности, Славины знакомые — две.

Резко:

— Катюха, ты нынче под снег, ослепительна. Страстно желаю узреть тебя под вечер, поглотительную. — Это Слава. Порхал.

«Оглоед, у меня научился. Споро», — дружелюбно подумал Егор.

Одна, в дальнейшем произошла Валей, внимательно поглядывала на Егора. Бодрило. Парни увязались за девушками по отделам — те, минимум, не возражали. И минут через десять Егор — поначалу важно плелся за гомонящей кучкой — пошел вставлять звуки. Подворачивалась судьба сказать тонкое слово, и вообще. Собственно, он и предложил обмыть варежки, и девицы, немало помелькав друг на друга взглядами — на кого потом спихивать — разумеется, оговорив, что недолго, ибо «…», согласились на кафешку неподалеку.

Валя, прямо скажем, выходила ничего себе. Легкие живые глаза были любопытны и порой застенчивы. Немалые волосы прибирала заколка, но получалось представить, как они, рассыпчатые и блестящие, небрежно струятся по тонкому платью, интимно ложатся на узкие и хрупкие плечи, — вплывают затем непосредственно и нужно в волну груди. Девушка периодически встряхивала голову, управляя ими, и было ясно, что жест известен, поскольку непременно дополняла его прямым, дразнящим взглядом. Ноги были не вполне совершенны, но не худы.

Егор получил огромный аппетит и пронзительные, как ему казалось, глаза.

— Я, знаете ли, черпаю удовольствие в борщах. Сравнимо — с женским профилем. Согласитесь, профиль в отсутствие глаз кислит, и жидок на сопричастность. Впрочем, я не шучу.

Велеречиво толкал:

— Характеристика нашего времени. Вопрос: трудно убить человека? Ответ: первый раз.

Либо:

— Жить надо, как семечки лузгать: в горсти выбирать самые крупные — в оставшейся кучке всегда найдутся те что крупнее. Я уж не говорю о том, что шелуху следует сплевывать.

В итоге Валя прекратила посматривать. К тому же Слава твердил какую-то глупость, и Катя заливалась. Егор посмурнел. Катя и предложила тронутся вместе в гости к знакомым — там мероприятие. Вера, третья девица, сморщила брови, однако промолчала. Не хотелось, но как отказаться.

Егор и Слава получились лишними, коль скоро речь о парах. С вновь пришедшими человек больше десяти набралось. Народ, как выяснилось, справный, деликатный — Егор постепенно забыл, что надо кому-то из девиц нравиться. Скажем, один парень, вгиковский сценарный недоучка, постоянно зудил о кино:

— Саспенс? Оставьте. История? А Гуэрра, Бергман — где история? Мы в России, я извиняюсь, живем, оная ничем окромя языка не обладает. Вот с товарища и надо начинать, камере должно идти за словом. И вообще, кино как искусство возможно только в коротком метре, остальное — архитектура по Спилбергу, где и канализация, и так далее… А то и технология… — Необычайно обаятельно курил. — Красная шапочка — вот произведение. Ибо покрывает все киножанры: мелодрама, комедия, ужасы, фэнтэзи, триллер, артхаус, этсэтера. Впрочем, Колобок похлеще станется.

Ему было сподручно противоречить. Однако Валя в итоге сама проводины оборудовала.

Пьяненькому и поговорившему Егору было сладко, снег редко искрился и пятна горящих окон намекали на уют. Он залез сухими от мороза пальцами в варежку Вали и нежно шевелил средним в лощине ее ладони.

— Ты чего такая противная, Валька! Отвечай сейчас же, почему от мужа ушла.

— Ушла и ушла. Может, дура, — смеялась Валя.

— Что дура, это понятно. Однако выкладывай или получишь.

— Да сел. Что мне, ждать восемь лет? Так я и не уходила, просто письмо написала.

Егор обиделся:

— Что вы за сволочи. Не иначе и охальничал, чтоб тебе жизнь обеспечить. Семьдесят процентов идут так сяк по вашей вине. — Руку не вынимал.

К себе Валя не пустила, правда, оговорила, что там свекровка. Ночью Егор Валю захотел смертельно, зло терзался, что не те слова говорил, неправильно вел, воспроизводил каждый шаг и искренне себя ненавидел. Утром смеялся, но червяк шевелился, лоснился перед взором образ. И днем процесс продолжился, хоть заговаривался общением с людьми. Выходило, что негодовать на себя впрямь есть причина.

Это уже через неделю Егор, выдохнув, переступил порог магазина, где работала Валя. Она не обрадовалась, хоть смотрела с улыбкой — он почему-то этого не ожидал. Впрочем, нынче в наружности обнаружились компромиссы, даже мерзконький прыщик, и представить рассыпчатые волосы не довелось. Говорили топорно и мало, собственно, неясно было, хочет ли кто предложить что-либо вместо разговора. Это обрадовало и, соответственно, пороша вне магазина колола безобидно. Да вновь кратковременно. В довершение Егор встретил Валю на рынке, она шла с парнем совершенно неконкурентного устройства — судя, однако, по взаимоотношениям, тесного знакомства — и на Егора посмотрела кисло, хоть и кивнула. И снова дрянь: позже засвербело. Рассматривать истоки Егор даже не стал, с собой, несомненно, что-то следовало предпринимать.

Вдруг почти с ужасом подумал, что за два ноябрьских года не тронул здесь ни одной женщины — Калерия не простит. Дома, понятно, возмещается (и то от случаю к случаю, практика потеряна), однако статистика неумолима. Определил: «А нервы-то — шляются».

Тут самое время упомянуть, Люси затеяла ревновать. Дело в том, что именно на Севере Егор разогнался профессионально. Народ здесь, как известно, на зубы слабый: заболевания пародонта, что чих. Во-первых, здешние привыкли к довольно топорным методам лечения и по привычке побаивались. Егор укатал начальницу — нефтяники-де окупят скоро — на приличную, современную технику… Вообще говоря, на люд Егору было наплевать. Но дружок Вова Зарубин — помните напарника по амурным похождениям? — влип в заварушку по закупке импортной техники, и наш герой, мечтая хоть как-то помочь с реализацией, полюбезничал. И точно, сработало — зарубежное действительно работало безболезненно. Помимо, богатая провинция случилась падка на приятное глазу. Клиент попер.

Кончилось тем, что Егор начал апробировать разработанную самостийно систему профилактики (делать вечерами было нечего, мысли, родившиеся еще в интернатуре, получили отличную среду применения), состоящую не только из комплекса витаминов, но гимнастических упражнений, в которые он включил, поначалу ради шутки, смех. Именно здесь родились монологи, образец которого имел место в случае с Марго: «Улыбайтесь, господа! Гримаса, созидающая улыбку — профилактирует». Граждане не только улыбались, но произносили симпатичные слова. И потом заграничные материалы — дамы затеяли скалиться уж оттого, что прежде зубы так не блистали. Кстати, Вова испытал к Егору чрезвычайную благодарность, дела у парня пошли поправляться (со временем отчетливо разгонится).

Шутки шутками, а мысли замельтешили серьезные. Не просто начал капитально размышлять в сезоны присутствия в Екатеринбурге, но засел в библиотеке. Сунулся к одному профессору. Тот его привечал в студенческие годы, теперь свел с некой личностью: идеи последнего оказались близки. Тиснул пару статей, одну совместную, следующую соло. Профессор настаивал на ординатуре — решился.