Безымянный подросток с окраины города - Даниил Бравцев

мгновенно прижала его к земле, а владелец её не пожалев соплей харкнул Андрею на голову вызвав всеобщий гогот.

Тогда, в очередной раз отвернув лицо и вжавшись им в асфальт, Андрей сильнее всего пожалел о когда-то принятом им решении – не прыгать с крыши. Даже Лиза показалась сейчас чем-то несущественным, нереальным. Капли, запах мочи, плевки – вот что было реально. И подступающие к горлу рыдания. Рыдания, которые нужно было сдержать.

– Мы их проучили. Этот, – толстый пнул тело Андрея, – этот точно тэперь будыт следыть за языком. Валим. Быстро.

Андрей не смог сдержать выдох облегчения и лишь сильнее вжался в асфальт, слепо надеясь, что он поглотит его и спрячет от остальных. Закрыл глаза. В темноте раздался звук застёгиваемой ширинки, потом ещё, ещё и ещё. Затем послышались шаги, утихающие с каждой секундой. Под небом Петербурга, что пропитывалось тёмными красками, утапливающими в себе свет, в окружении жёлтых стен, во дворе-колодце, оплёванный, мокрый от чужой мочи и тихо-претихо хныкающий, лежал юноша. Губы его скользили по асфальту, будто просили у него помощи, а в голове беспрерывно одной линией крутились всего два слова.

Два чёртовых слова.

Меня сломали.

***

– Я вынужден покинуть вас.

– Катитесь к чёрту, – сказал Андрей священнику. – Всё равно от вашего присутствия ему лучше не станет.

Священник что-то тихо пробормотал и удалился, шаги его сразу утонули в гуле бьющих по гробу капель. Капли. Они били по всему – по шее, плечам, спине, рукам, голове, словно жаждали сломать кости. Они вгрызались в землю мощными струями, а она, казалось, шипела в ответ, злилась, но продолжала впитывать в себя льющуюся с небес воду. Такой природный, жёсткий секс, где небу надоело церемониться и сейчас оно насиловало землю, заставляя всех живых существ, стоящих меж ними, терпеть истерику, страсть, ярость природы. Мир явно хотел уничтожить себя. Капли били по черепу так, что он должен был вот-вот сломаться, но нет, он держался, а маленькие снаряды продолжали лупить по коже. По лицу словно стекала кровь. Кровь, выходящая из воронок от этих снарядов.

Андрей поднял голову и увидел, что вокруг не осталось ни одного человека. Лишь заметил убегающую вслед за другими девушку – она на ходу раскрыла зонтик, но ветер тут же вырвал его из рук и унёс с собой в небеса. Остался только он. Он, ветер, дождь и стонущая земля. И Коля. Коля, которому теперь не страшна никакая погода. Надо же! Их спугнули дождь, ветер, никто, кроме Андрея, не остался у гроба, а поспешил спасти от холода собственную задницу – даже верный богу священник, и тот ринулся в укромное местечко. Ну и пусть. Родители в больнице, а больше никто не был с ним так близок, как Андрей. Никто. Ни один друг, ни одна подружка. Даже Полина, о которой Коля говорил не умолкая, одной из первых ушла с похорон – сразу как пошёл дождь.

Держа ладони на крышке гроба, стоя под сгустившимися тучами, в обволакивающем тело холоде, единственный, кто остался, Андрей вновь опустил голову, закрыл глаза, а капли в это время со злостью ударялись об его тело. Капли. Слишком много капель.

***

Он не помнил, долго ли лежал, уткнувшись лицом в асфальт, забыв обо всё на свете, ощущая лишь одно – как призрачные капли мочи до сих пор бьют его по коже. Не помнил, что шептал в тот момент, когда губы скользили по грязи в попытке поговорить с ней. Но отчётливо запомнил то, что вырвало его из темноты. Это слабое, еле слышное:

– Amigo.

Андрей мигом открыл глаза и приподнялся на руках, встал на четвереньки. Повернул голову. Двор был так же пуст (словно жители вымерли, ни одного прохожего!), ни души, одни тени, сгустившиеся под чернеющим небом. И вот в одной из теней, в маленьком уголке, скрытом во мгле, прислонившись спиной к стене, лежал силуэт.

Силуэт Коли.

– Нет, – выдохнул Андрей. – Нет, нет, они не могли. Не могли так с тобой.

Он пополз на четвереньках к силуэту, пересекая двор – совсем как голодная собака, завидевшая еду. Свет редких фонарей бликами плавал по блестящей от мочи коже и отражался от глаз, которые с каждой секундой становились всё больше. Андрей уже бежал на четвереньках, а как только увидел, ЧТО прикрывает руками Коля, вовсе ринулся к нему со всех ног. Как сорвавшаяся с цепи гончая.

Он рухнул рядом с ним на колени, и в этот момент тьма слегка отступила.

Сквозь пальцы Коли сочилась кровь. В сумерках она казалась почти чёрной, словно нефть, вытекающая из скважины, и скважиной этой был живот. Над поясом белая футболка полностью вымокла и превратилась в чёрную, Коля держал ладони на скважине, пытаясь остановить поток крови, но при каждом вдохе живот поднимался и из раны (из пасти монстра) кто-то выплёвывал кровь наружу. При каждом вдохе, что должен был приносить с собой жизнь, она всё больше вытекала из Коли.

– Нет, нет, нет, – Андрей затараторил, будто это могло хоть как-то помочь. – Не может всё закончится так.

Он взял руки Коли, поднял их и задрал футболку.

На него взглянул плоский живот, даже не живот, а кожа, натянутая меж рёбрами и поясом. Кожу эту прорезали три раза, один раз нож даже провернули, теперь на мир словно взирало лицо неведомого существа – при вдохах глаза его расширялись, а кровавая пасть раскрывалась, обнажая… Господи, обнажая кишки. Андрей видел внутренности Коли. Видел и чувствовал запах крови, которой было окутано всё вокруг.

– Нет, – повторил он. – Они не могли.

– Да брось, – тихо прошептал Коля. – Ещё как могли. И сделали.

– Да нет, не могли, – Андрей всё ещё смотрел на разевающуюся пасть, на кровавое месиво, в которое превратился живот, но не мог поверить в увиденное. Всё это казалось нереальным. Словно он провалился в сон, всё это сейчас снится, неправда, не может Коля вот так лежать, истекая кровью, с разрезанным животом, кто угодно, но не он, с ним такого просто не может случиться, нет, нет, нет, Господи, почему я вижу его кишки почему здесь запах крови как много крови и никого вокруг никого никого один Коля который еле дышит умирает нет не умирает не может умереть страшно страшно почему они это сделали и кишкикишкикишкиявижуегокишки!

Андрея бросило в дрожь. Никогда в жизни его не охватывала такая паника, такой СТРАХ. Руки затряслись, к горлу подкатил ком, по коже, нет, по КОСТЯМ пробежали мурашки, после чего впились в мозг. Ужас вцепился в сознание острыми клыками. Клыками, легко спарывающими кожу.

– Н-надо что-то сделать. Я… – Андрей ощупал свои карманы – пусто. Обернулся, увидел на том месте, где лежал, где сейчас отсвечивает лужа,