Кто кого предал - Галина Сапожникова

«Оккупанты, вон!»

— Знаю, что помотало вас по свету основательно — Забайкалье, Германия, Латвия, Афганистан. Достаточный послужной список для того, чтобы ближе к пенсии оказаться в родных пенатах. Итак: вы вернулись в Вильнюс незадолго до того, как начались перестройка и новые времена…

— Я о Литве все время мечтал, все 25 лет службы. И вот меня наконец назначают заместителем начальника военной кафедры вильнюсской Высшей партийной школы. Я устроился в Вильнюсе шикарно! Генерал-майор Владимир Усхопчик, как начальник гарнизона города, дал мне четырехкомнатную квартиру. Жена пошла работать в магазин. Младшая дочь — в детский сад, старшая — в школу. Дачу построил. Ну, думаю, жизнь! — после забайкальских полигонов и съемных комнат с железной кроватью. Друзей было много — директора заводов и фабрик, секретари парткомов. Прекрасная работа: три офицера на военной кафедре и шесть женщин. Еще никому не известная Даля Грибаускайте там же преподавала, по-моему, экономику социализма. А через полгода, когда в Литве начались все эти события, на Высшую партийную школу начали капитально давить. Ландсбергис потребовал у Горбачева: отдайте здание, нам не хватает помещений для обучения студентов! Дошло до того, что на пороге садился преподаватель из какого-нибудь института, ставил три скамейки и вместе со студентами демонстративно имитировал, что будто бы идут занятия… Я один раз не сдержался и говорю — убирайтесь отсюда вон, чтобы духа вашего здесь не было! И тут же меня за это пропечатали в газете. У нас в ВПШ тоже произошел раскол — кто за Бразаускаса, кто за Компартию Литвы на платформе КПСС. Русскоязычные преподаватели в основном поддержали Бурокявичюса, а ректор подался к Бразаускасу. А потом Горбачев предал нас капитально — через полгода упразднил Высшую партийную школу вообще. Куда идти? В это время в ЦК Компартии на платформе КПСС образовался правовой отдел, где начали собирать офицеров-литовцев. Тогда вызвали генерала Науджюнаса, еще одного адмирала с Балтфлота, полковников Касперавичюса и Шурупова, ну и мне предложили к ним пойти — так мы образовали административно-правовой отдел. Наши функции были в том, что мы поддерживали связь с армией и Внутренними войсками.

— Это правда, что советские офицеры и солдаты постоянно подвергались нападениям?

— Помню, один раз Ландсбергис организовал пикет возле «Северного городка». Это было летом 1990 года. Мне позвонил Владимир Усхопчик и говорит: «Ромас, приезжай, посмотришь комедию, которую мы сейчас устроим этой демонстрации, что идет по Вильнюсу с плакатами «Оккупанты, вон!» Приезжаю и вижу две пожарные машины со шлангами. Митингующие подходят, кричат, шумят — тут пожарные из шлангов ка-а-ак начали их поливать. Потом ворота открылись, и человек 15 солдат дали холостыми патронами очередь вверх. Демонстранты начали разбегаться. А люди, которые жили рядом, нам аплодировали — молодцы, кричали, дайте им еще! И на следующий день такую же акцию, которая была запланирована в Каунасе, Ландсбергис отменил. Испугался.

За всю мою службу через мои руки прошла не одна сотня солдат-литовцев. И все они служили честно. Я уверен, что те, кто служил в Советской армии, это время вспоминают с большой теплотой.

«Нас сдерживал Горбачев»

— Какие-то знаки говорили вам, как человеку военному, о том, что в Вильнюсе затевается нечто грандиозное?

— Конечно, говорили. Военкоматы блокировались, чтобы молодежь не призывали в Советскую армию, а литовские матери прибегали туда тайком вечерами и, наоборот, просили, чтобы их сыновей взяли служить. Обстановка нагнеталась постоянными митингами. В общественном транспорте я неоднократно слышал возмущенные разговоры о том, что в некоторых местах власти скупали оптом колбасу и закапывали в песчаном карьере, чтобы создать нервозную обстановку и вызвать недовольство среди населения. В России делалось то же самое. Это все был американский сценарий. Там ЦРУ работало капитально. Мы, как воины-«афганцы», получали в специальном магазине паек и этого не ощущали, но в целом в Литве создавался ажиотаж…

— Военные к чему-то готовились? По каким признакам чувствовалось, что ситуация будет разрешаться силовым путем?

— Никаких мер вообще не принимали, хотя в Литве войск хватало. Нас сдерживал Горбачев. Что бы ни говорилось — «Русские оккупанты, вон из Литвы!» — войска держали нейтралитет. Потом, видимо, до Горбачева что-то дошло, и он отдал приказ взять телецентр и телебашню. Но сначала мы с дружинниками понесли петицию, чтобы правительство сложило полномочия. Я повел колонну в Совет Министров Литвы. А лидер организации «Венибе-Единство-Едность» Валерий Иванов с такой же петицией пошел в Верховный Совет.

Но там был один предатель, дивизионный пропагандист, который Ландсбергису сообщал всю информацию о том, что творится в военных городках. Поэтому нас уже поджидали. Как набежали боевики со всех углов, как начали рвать и колотить! У меня был с собой пистолет, я человек пять мог уложить запросто, но не стал стрелять — пацаны все-таки… Мужики отбивались как могли, два человека прорвались все-таки сквозь толпу и вручили петицию — их спасли милиционеры, которые охраняли Совет Министров, иначе бы толпа их разорвала. Я говорю: отступаем, ребята, потому что со всех сторон была драка. Из пятидесяти человек в горисполком вернулось от силы двадцать — остальных развезли по больницам «Скорые».

Через час новое распоряжение: всем ехать к телерадиоцент-ру. Ко мне примкнуло человек 80. Подъезжаем на двух автобусах, народу — море. Все зааплодировали, думали, что это боевики приехали на помощь. Телецентр занят, вокруг стоят спецназовцы с автоматами. Танки бьют холостыми, народ кричит, суматоха. Подбегаю к солдату, говорю — офицера ко мне! Но я был в гражданской одежде — и солдат как дал очередь над крышей автобуса! Он же видел, как нам аплодировали, думал, что это боевики… Я — назад, сел и думаю: что делать? «Cаюдисты» начали раскачивать автобус — они к тому времени сообразили уже, что никакие мы им не союзники. Надо выходить, иначе перевернут. Снова прошу солдата: позови офицера! Никто ничего не понимает, хаос, автобус раскачивается. Наконец солдат подозвал майора. «Пропусти! — говорю. — Мы же на помощь к вам пришли!» Потом мне передают: вас зовет командир полка спецназа Внутренних — войск Сергей Федоров. Тот показывает: «Смотри, сколько боевиков на крышах!» Я дружинников в подвал завел, говорю: мужики, ежели что, пойдете врукопашную…

— Что вы увидели внутри здания?

— Наши офицеры из спецназа говорят: «Товарищ полковник, там спиртного столько — и виски, и коньяк, и шампанское! Жратвы импортной полно: икра, ветчина. Чего только нет — море всего!» Значит, надо офицерам дать команду собрать спиртное, чтобы солдаты не выпили и не открыли стрельбу. И офицеры пошли по кабинетам. Собрали два ящика алкоголя — мы с Федоровым эти бутылки лично расколачивали, а еду оставили солдатам — пускай едят, их трофей. Видимо, щедро платили продажным журналистам за их клевету на Советский Союз и Советскую армию…

Одну бутылку коньяка Федоров оставил: «Давай с тобой выпьем, Константиныч, за нашу победу!»

— То есть у вас было ощущение победы?