Флагман владивостокских крейсеров - Александр Чернов

– Вы только что сохранили мне жизнь. Ваше величество… Я ваш вечный, неоплатный должник! Я не просто согласен. Да я для вас готов хоть с башни Эйфеля…

– Вот и замечательно. Значит, по рукам. Но теперь вы будете иметь дело не с адмиралом Верховским, а непосредственно со мной. И если кто-то из моих подданных вздумает опять что-нибудь с вас вымогать… Пожалуйста, поставьте меня в известность незамедлительно. Срочную связь по всем нашим делам поддерживать будете с господином Банщиковым. И, пожалуй, господа, сегодня я вас больше не задерживаю. Да, еще! Михаил Лаврентьевич, пригласите-ка Бориса Григорьевича сегодня на ужин. А то и в самом деле еще надумает сигануть откуда-нибудь, у нас в Санкт-Петербурге тоже шею сломать можно. Глаз да глаз за этими господами инженерами.

Порт-Артур, Владивосток, Японское море,

февраль – апрель 1904 года

Очередной крейсерский набег на японскую «дорогу жизни» в Корею Руднев возглавил сам, подняв флаг на «Богатыре»: на «Варяге» перезаливали «белым металлом», доставленным из Филадельфии, один из опорных подшипников правой машины. С первого раза у Гипиуса и Лейкова что-то не заладилось.

Петрович еще в марте решил, что если уж японцы начали столь широко применять для патрулирования свои вспомогательные крейсера, самое время с ними разобраться, перейдя к тактике «террор-групп». Проверить соблазнительно выглядевшую на бумаге тактику охоты «тройками на живца» на деле он решил лично.

Конечно, с одной стороны, из-за вороха дел в Главной базе лучше бы ему было остаться на хозяйстве. Педантичный Стемман и сам прекрасно исполнил бы все установки контр-адмирала. Но, похоже, что Петровичу кроме всего прочего очень хотелось проветриться. Во всяком случае, именно об этом подумал Василий Балк, вспомнив, в каком состоянии тихого бешенства Руднев возвратился с совещания в Мукдене две недели назад, после чего стадо розданных в главном кабинете Морского штаба «утренних слонов» превысило все доселе мыслимые количественные пределы.

Причина повышенной злобности Петровича была в несколько запоздалом осознании того факта, что он теперь – человек военный, а не в игрушки играется. И если комфлота что-то решил и приказал, то он, как начальник отряда его флота, обязан подчиняться, а не оспаривать приказ. Даже если приказ этот, по мнению самого этого начальника отряда, сто двадцать пять раз неправильный. И что действовать надо совсем по-другому…

Собственно говоря, обижаться Петровичу было не на кого. Он был обласкан и зацелован старшим начальством до асфиксии. А то, что они оба, и наместник, и комфлота, прибыли на совещание с уже готовым планом действий для владивостокского отряда, свидетельствовало лишь о том, что будучи в Порт-Артуре Макаров с Алексеевым регулярно «терли» дальнейшие планы, а он при этом присутствовал виртуально. В телеграммах. Между тем практика любой работы или службы учит: если начальство решает вопрос, тебя персонально касающийся, постарайся присутствовать лично. Иначе, с изрядной долей вероятности, это решение тебя неприятно удивит.

Но в данном случае Степан Осипович, скорее всего, был прав и по существу. Он желал как можно скорее сосредоточить в Артуре силы, достаточные для прямого противостояния со всем Соединенным флотом Того. Поэтому Рудневу было приказано, сразу же по достижении «гарибальдийцами» боевой готовности, организовать их прорыв в Порт-Артур. Третьим в этой компании должен стать «Богатырь», на котором Рудневу предстояло поднять флаг.

На хозяйстве во Владике Макаров решил оставить Небогатова. В мае, с окончанием сезона ураганов, «большим фрегатам» и «Варягу» под его командованием предстоит работа по профилю. Каждого из них в паре с вспомогательным крейсером/угольщиком ждут суровые крейсерские будни на японских коммуникациях в Тихом океане и Филиппинском море.

Хрустальная мечта Петровича о «Баяне» во Владивостоке и последующей рубке с Камимурой «шесть на пять» с тихим, печальным звоном разлетелась на множество осколков, разбившись о железную логику решения комфлота.

* * *

Руднев повел к Цусимскому проливу «Богатыря», «Лену» и экс-японский угольщик, под русским флагом получивший имя «Кама». Оба вспомогательных крейсера с двадцатимильным опережением «Богатыря» на расстоянии пятнадцати миль друг от друга. Получался как бы невод, которым прочесывалось море в полосе двадцати пяти миль. На ночь все крейсера стягивались в плотную группу и держались в кильватерной колонне до утра.

Подобным образом у восточного побережья Японии действовало соединение в составе «России», «Оби» и «Сунгари», вышедших из Владивостока на десять дней раньше. Но они могли себе позволить идти с увеличенными интервалами и не кучковаться по ночам. Им встреча с крупными японскими боевыми кораблями теоретически не грозила.

Узким местом при планировании операции, по старой русской традиции, оставалась связь. Станции беспроволочного телеграфа во Владивосток доставили лишь незадолго до выхода кораблей в поход. Начальник над портом контр-адмирал Гаупт, в последнее время начавший посматривать на порт-артурского выскочку с уважением из-за того, с какой немыслимой скоростью выполнялись его заказы, обалдело спросил:

– Но как? Откуда, Всеволод Федорович?

На что последовал рассеянный ответ:

– На Черном море сейчас радио ни к чему.

– А потом?

– А потом и нам сюда, и в Артур, и обобранным нами черноморцам доставят мощные новейшие германские «Телефункены» с дальностью работы под пятьсот миль или даже больше. Заказ уже размещен, наши агенты в Берлине Енгалычев, Шебеко и Поллис весьма оперативно все оформили. Но пока, увы, придется нам своими поповскими да «Дюкерте» обходиться: пятьдесят миль – все удовольствие, если еще с погодой повезет. Только вот шпиц опять в своем амплуа: прислать из Севастополя еще и телеграфистов, увы, не догадались. А я не докумекал сразу вытребовать. Доживешь тут с вами до склероза…

За профессионалами пришлось обратиться к начальнику телеграфа. Безотказно сработавшее обещание «куска добычи» позволило избежать чиновных сомнений и волокиты. Новоиспеченные «кондуктора – помощники телеграфистов» были перетасованы с радистами с крейсеров и распределены по всем кораблям, идущим в море, обеспечив «тройкам» более или менее приемлемое качество связи между собой.

* * *

По вспомогательным крейсерам адмирала Того прошла коса смерти. «Россия» утопила два, еще один попался на зуб «Богатырю». Все три столкновения происходили по одному и тому же сценарию. Первым японца замечал один из вооруженных пароходов. Тут же с него по радио шло сообщение на боевой крейсер, и наживка начинала панический бег в сторону «большого брата», который, разведя полные пары, догонял японца через пару часов после того, как тот его замечал. После этого следовало предложение о сдаче, которое все три раза было отвергнуто. Дальнейшее понятно. Все же наспех вооруженный пароход и крейсер, созданный для боя, это немного разные корабли. А уж если пароход, по бедности, вооружался по принципу «а еще у нас в арсенале завалялась вот эта пушечка, которую больше девать некуда…»