Придурки - Дмитрий Горчев

Механисты раньше изготавливали заводных птичек, уточек и человечков. Птички чирикали, уточки крякали, а человечки плясали, но были при этом совершенно дохлые (это понимал любой ребёнок, расковырявший говорящую куклу).

Позже те же самые учёные изобрели компьютер: он тоже поёт, тоже крякает и притворяется живым, но всякий, кто на нём работал, прекрасно понимает, что он тоже дохлый. Да и вообще, что это за живое существо, которое можно уничтожить, просто вылив на него стакан обыкновенной водопроводной воды? Не бывает такой жизни.

Химики же сначала переливали что-то из колбы в колбу, читали заклинания, а потом перешли на молекулярный синтез, но и у них тоже ничего не вышло: вроде бы тот же самый вирус из тех же запчастей, а не включается. Настоящий вирус уже кур ушёл жрать, а этот валяется под микроскопом и хоть бы пошевелился. Единственное, что получается, – это приделать одному настоящему вирусу ноги от другого и посмотреть, что из этого получится. Получается в основном сибирская язва.

Между тем любой совершенно человек может изготовить Жизнь прямо у себя на кухне в обычной кастрюле: достаточно сварить супу погуще (лучше с картошкой) и поставить кастрюлю в тёплое место. Уже через два дня в кастрюле возникнет Жизнь.

Жизнь эту можно, конечно, вылить в унитаз, а можно за ней понаблюдать и побыть таким образом небольшим кастрюльным демиургом. Смотреть, как в кастрюле возникают и гибнут цивилизации, как растут и рушатся города, как брат идёт на брата.

Пока картошки ещё много, Жизнь внутри кастрюли будет довольно мирная, потом одни белковые тела начнут жрать другие белковые тела, а потом уже самих себя. В самом конце процесса в кастрюле останется немного чёрной пыли на стенках: всё – Жизнь закончилась.

Очень назидательно.

Вдумчивый исследователь, пронаблюдав это зарождение и гибель Жизни, должен подпереть подбородок кулаком и задуматься о том, что же следовало предпринять этой кастрюльной Жизни.

Можно было, во-первых, выбраться из кастрюли наружу, то есть в Космос. Например, из той кастрюли, в которой мы все живём, однажды вылетел Гагарин, облетел её вокруг и собрался уже лететь к звёздам (то есть к другим кастрюлям), но внезапно умер. А после него к звёздам уже никто лететь не собирается: летают в небе какие-то аппараты для того, чтобы жители кастрюли могли смотреть телевидение, слушать радиовещание и разговаривать друг с другом по телефону, но это совсем не то.

Во-вторых, можно как-то прогрызть дно кастрюли и утечь по трубам на волю, туда, где картошка никогда не кончается.

Ещё можно приделать к кастрюле механические ноги и уйти вместе с ней в ближайший овощной магазин.

Да много чего можно придумать, глядя на самую обыкновенную кастрюлю с протухшим картофельным супом перед тем, как её наконец вымыть и поставить в шкаф.

Если звёзды гаснут – это никому не интересно.

Самое страшное, что может случиться с человеком, – это вдруг внезапно попасть в звёзды, а потом так же внезапно оттуда навсегда выпасть.

Вот, помню, был в годы моего детства солист Главного детского хора по имени Дима Парамонов. Он пел звонким задорным голосом про то, что пусть бегут неуклюже и как с Алёшкой он поссорился и другие песни. Его называли русским Робертино Лоретти. Сам Леонид Ильич Брежнев целовал его мягкими своими губами на каком-то торжественном заседании. Тогда очень любили, чтобы во время заседания внезапно выбежали пионеры в шортиках и спели что-нибудь жизнерадостное, да и кому это может не понравиться.

А потом, уже в годы перестройки, как-то показывали по телевизору передачу про этого самого Диму Парамонова: голос у него уже не звонкий, а скорее сиплый, нос синеватый, работает где-то в жэке, и вообще всё на свете ему скучно. Это, наверное, действительно очень скучно, когда всё самое прекрасное в жизни давно уже случилось и закончилось.

Да и сам Робертино Лоретти, самый настоящий, итальянский, тоже ездит с печальными глазами по сельским клубам европ и африк с вечной своей и единственной песней «джамайка». Голоса у него никакого нет и слух так себе. «Это я, я – Робертино Лоретта», – говорит он и показывает документы. Ему верят с трудом.

Да кого ни возьми: вот у Майкла Джексона помаленьку отваливается всё ранее приклеенное, какая-то другая бывшая звезда (мужчина) приставал в мужском туалете к посетителям, за что и был справедливо посажен в кутузку.

Пузатые облысевшие рокеры, одно время собиравшие стадионы, вновь вернулись в дома культуры при станкостроительных заводах, где их немногочисленные пожилые слушатели, выпив пива балтика, по старой привычке послушно машут китайскими зажигалками, хотя все перемены давным-давно уже случились.

И петербургский дождь смывает с водосточных труб афиши с забытыми чьими-то лицами.

Сейчас, правда, добрые люди завели специальное учреждение для потухших звёзд, называется оно что-то вроде «Дискотека восьмидесятых». Там пожилые артисты (некоторые даже зарубежные, вроде ансамбля Бони-эм), страдая одышкой, скачут под собственные фонограммы двадцатипятилетней давности. Фонограммы сохранились плохо, и даже нынешние цифровые технологии справляются с ними с трудом: что поделаешь – время, время. Сожрёт всё и не подавится.

Особенно печально, конечно, смотреть телевидение. Вот скачут там какие-то люди, совсем молодые и не очень. Всё вокруг них блистает и переливается, у них полный рот чрезвычайно дорогостоящих, но непрочных зубов, и поют эти люди что-то такое же задорное, как прошлый Дима Парамонов, и вроде бы весело им, а в глазах у них отчаяние: «Не забывайте нас, люди!»

А люди – они что, они уже соскучились смотреть одно и то же и все побежали в соседний зал – там показывают бородатую женщину или мужчину в перьях.

Люди – они не злые. Им просто хочется, чтобы было непрерывно весело, чтобы шарики и фейерверк. Дети, одно слово.

Игра – дело нехитрое: вот это наши, а вон те – враги. Наши должны сделать с врагами что-нибудь для них неприятное, например закатить им пузырь промеж столбиков или же засунуть этот же пузырь неприятелю в корзину. Если нашим удаётся совершить эти бессмысленные действия, тогда враг по непонятным причинам страшно расстраивается и даже обижается, но вместо того, чтобы попробовать объяснить нам, что так делать не нужно, начинает изо всех сил бегать туда и сюда, чтобы сделать нам точно такую же гадость. То есть ведёт себя самым максимально глупым образом.

А как нужно было правильно себя повести? Ну вот засунули мы ему пузырь в корзину или там в ворота и радуемся так сильно, что даже валимся все на пол или на грязную землю и катаемся там от радости в луже. А враг пожимает плечами и говорит нам: «Ну и что?» Тут мы несколько теряемся, встаём и говорим: «Так мы же вам гол забили!» А враг отвечает: «Да пожалуйста! Да на здоровье! Мне совсем не жалко – корзина у меня всё равно дырявая, а в воротах места ещё вон как много. Так что закатывайте сколько влезет!»