Коломбина для Рыжего - Янина Логвин

– И это мягко сказать.

– Зато честно. Действенная прививка, Коломбина, учти на будущее.

– Артемьев, не смеши! – сержусь я. – Расскажи тем девчонкам, кому привык ездить по ушам, а я на подобную ерунду не ведусь! Мы снова с тобой забылись, вот и все. Я уйду отсюда, и страхи развеются. Мне здесь не место, и ты сам это знаешь. Все это знают. Только не пойму, почему терпят мое присутствие.

– Потому что ты со мной, этого достаточно.

– Тогда почему не достаточно твоего слова? Скажи, что ты не хочешь отношений со Светой, и будешь свободен. Зачем тебе я?

– Слова достаточно, но иногда надежды крепки, как фундамент столетней крепости. А для моей семьи интересы бизнеса далеко не последнее дело. Предпочитаю ясно дать понять, где я и с кем, нежели повторять из раза в раз одно и то же.

– Черт! Как же с тобой сложно!

– Да с тобой не легче!

– Ты невозможный!

– А ты – непрошибаемо упряма!

– Как все! Ни каплей больше!

– Вот уж не скажи. Больше! Куда больше, поверь!

– Ну, знаешь! Я тебя не заставляю меня терпеть!

– Не заставляешь? Да ты только это и делаешь! Впрочем, Коломбина, мне все равно! Кажется, я и без того…

Но что именно «без того» он так и не договаривает, потому что на кухне неожиданно появляется глава дома – свежий, выбритый, одетый в светлую рубашку и костюмные брюки, застав нас с Рыжим врасплох, и сразу же замечает, свободным шагом направляясь к жене:

– Ты только посмотри на них, Люд! Не успели проснуться, а уже ссорятся! Я не узнаю нашего Витьку. Совсем как мы когда-то! Правда, я не пугал тебя видом своей голой груди и спущенных штанов, как наш сын свою гостью, но времена меняются. Кстати, добрый день, молодежь! Как спалось? Вижу, напряженно.

Мужчина подходит к Карловне и мягко обнимает ее за плечи. Кладет на стол прозрачную коробочку с каким-то лакомством, целуя женщину в висок. Хозяйка дома нарезает сыр, умело орудуя ножом на разделочной доске, и отец Рыжего крадет из-под ее руки почти прозрачный кусочек, чтобы тут же сунуть себе за щеку.

Ссора замечена, пусть говорили мы тихо, и я цепенею, ожидая, что мать Бампера ответит на замечание мужа достаточно раздраженно, но она улыбается. Осторожно и чуть устало, словно нечаянным мыслям.

– Максим, короткая же у тебя память. Конечно, время летит быстро, не спорю, но не думала, что ты успел забыть.

– Что, пугал? – искренне удивляется мужчина. – Не помню такого.

– Еще как! Однажды ты очень постарался при своих друзьях произвести на меня впечатление. Только у тебя не было спортивной фигуры и брюк, как у нашего сына, да и ума тоже. И в прорубь ты полез в трусах и майке.

– Так это когда было, Люд! В пятом классе! На спор! Неужели помнишь?.. И потом, не в школьной же форме в воду лезть? Отец бы мне такого точно не спустил, ты же знаешь деда! Это Витька у него в любимчиках ходит, а меня он в детстве так потчевал ремнем, что я уроки стоя учил! Так и простоял под отцовской ежовой рукавицей до совершеннолетия, пока красный диплом инженера не получил!

– Мало потчевал, вот что скажу, – с укором оглядывается на мужа Карловна. – Я до сих пор со страхом вспоминаю тот день. Такой бессмысленный поступок! Ты же мог утонуть, Максим! Хорошо, что наш сын не вытворяет ничего подобного.

«Ветер играет его волосами, раздувает расстегнутую на груди рубашку… Я почти отвернулась и перешагнула порог спальни, когда улавливаю краем глаза смазанное движение и в ужасе оборачиваюсь, тут же срываясь с места, увидев, как Бампер, подтянувшись на руках, перекидывает через край ограждения ногу, усаживаясь сверху на широкие перила.

Мне хватает полсекунды, чтобы подлететь к парню, обвить руками его талию и стащить вниз с ограждения, крепко прижав к себе».

М-да. Я бы так не сказала. Но лучше родителям Рыжего о том не знать.

– Зато ты меня заметила. Хотя и крутила носом до окончания школы. И чем я тебе был плох, а, Люд? Подумаешь, ростом не вышел. Так ведь догнал же и перегнал на целую голову! Такая важная ходила, как картинка, с задранным носом между двумя бантами.

– Мне нужно было учиться. Музыкальная школа, художественная, балетный класс… Тощие глупые старшеклассники с худыми коленками и стучащими от холода зубами меня тогда мало интересовали, как, впрочем, и сейчас. Так что не наговаривай на сына. Он весь в тебя! Еще и при штанах, слава Богу!

– А я что? Я не отрицаю, – с гордостью соглашается мужчина. – Хватит Витьке охламониться, давно говорю. Правда, Таня? Я, между прочим, когда свою Люду увидел, сразу понял, что моя! Не отпущу! И сейчас, спустя двадцать пять лет брака, глаз на ней держу. Что поделать, семейный фатум, у нас в мужском роду все однолюбы! А уж ревнивцы какие, у-у, по себе сужу! Так что ты, Таня, Витьку сразу осаживай! Нечего ему на тебя почем зря рычать!

Не знаю, что отец Рыжего имеет в виду – я все равно не успеваю ответить. Где бы до этого времени ни находилась любительница Шерлока, она выбирает удачный момент, чтобы вбежать в комнату, стуча каблуками, с пакетами в руках, и застыть перед нами, виновато хлопая глазками.

– Блин, Артемьев, я что, все пропустила? Уже, да?

Появление Светы неожиданно, и Рыжий вдруг заходится в кашле.

– Э-э, Витюша, Зая, – грустнеет на глазах девушка, опуская пакеты на пол, глядя на Бампера с участием, – я так не играю. Чего это ты расхворался? Вот на кого-кого, а на тебя совсем не похоже. Снова на балконе торчал всю ночь с сигаретами?

Если Бампера и хватил приступ кашля, то так же внезапно и отпустил. А вот я, напротив, начинаю задыхаться.

– Светка, – рычит он над моей макушкой, пока я бледнею от мысли, что акула не одну ночь провела рядом с Рыжим и успела изучить его привычки. Все понимая, но не понимая себя. Категорически отвергая мысль, что сегодня на моем месте могла оказаться она, и ее глаза смотрели бы в полночь на Рыжего, засыпая. – Следи за языком!

– А я что? – удивляется гостья, прижимая ладонь к груди. – Я за друга переживаю! За очень близкого друга! – Она недовольно щурит симпатичные глазки, скашивая на меня пристальный взгляд. – Очень-очень близкого, между прочим! Можно даже сказать, крайне дорогого сердцу человека…

Бывшая подруга Бампера смотрит на меня с досадой и разочарованием, изучая наряд с мужского плеча, и мне приходится вскинуть подбородок, чтобы выдержать вопрос в ее глазах. Как-никак, а именно для такого вот «поединка взглядов» я сейчас и нахожусь рядом с парнем.

– Света! – неожиданно окликает блондинку Карловна, прерывая наш немой диалог, отворачиваясь от кухонной стойки, но девушка уже оглядывается через плечо.

– Людмила Карловна, все вопросы к нему! – наставляет на Рыжего указательный палец. – Он мне обещал! Скажи, Вить?

– Когда-то, может, и обещал, – невозмутимо замечает Рыжий. – А вот сейчас забыл. Как видишь, Света, я больше не один. У меня есть Таня.