Монреальский синдром - Франк Тилье

— Более чем достаточно. — Он посмотрел на часы. — Ладно, пойду-ка я повидаюсь с местным начальством: надо договориться, чтобы они обеспечили нам доступ к информации в реальном времени, когда мы вернемся в Лилль. А ты можешь уже сейчас ехать домой. Проведешь несколько часов со своей девчушкой, пока тут хоть что-то прояснится. Ты паршиво выглядишь, а в ближайшие дни нам, скорее всего, придется несладко.

— Спасибо, договорились.

Она помолчала, не трогаясь с места.

— Знаете, майор, в этом новом преступлении есть кое-что особенное…

— Что же именно?

— Судмедэксперты насчитали тридцать семь ножевых ранений на теле девушки и сорок одно на теле парня… везде, вплоть до половых органов. Раны глубокие — по нескольку сантиметров. Иногда оружие входило в плоть по самую рукоятку, это видно по следам металла вокруг раны. В связи с этим, в связи со схожестью нанесения ударов, бельгийцы полагают, что действовал один и тот же преступник.

Шеф в ответ промолчал, да и что тут скажешь? Люси пристально смотрела на майора.

— В том, что здесь произошло, ощущается чистейшее безумие, майор. Поступки, способ действия характерны для людей с нарушенной психикой. Есть явно что-то ненормальное и в логике их ходов. Та же иррациональность, что у девочек из фильма, сделанного больше пятидесяти лет назад.

Эжени была счастлива, что они уезжают отсюда, она прыгала от радости у дверей гостиницы и визжала. Что до Шарко, то он нес чемодан к такси, ожидавшему у входа в здание. Да, просто такси, на этот раз — никакого посольского «мерседеса», и никто не будет провожать его. Как и было условлено, ровно в два часа дня он привез Лебрену в участок снимки. Комиссар при посольстве явился один, и короткая встреча с ним прошла не сказать чтобы прекрасно, особенно с той минуты, когда Лебрен заметил синяк около носа Шарко. Тот сказал, что поскользнулся в ванной. Без комментариев…

Теперь, стоя один на тротуаре, полицейский оглядывался в тщетной надежде увидеть Нахед, ему хотелось попрощаться с ней, пожелать всего хорошего. Переводчица не ответила ни на один из его звонков. Возможно, по указанию из посольства. С комком в горле он сел в машину и сказал водителю всего два слова: в аэропорт.

Эжени, устроившаяся в начале пути рядом с ним, пока ехали, исчезла, и он смог наконец без криков в голове насладиться пейзажем. Первый и единственный момент, когда можно было расслабиться, с тех пор как он прилетел в Египет.

Утром ему позвонил Taxa Абу Зеид, доктор-нубиец из центра «Салам», и подтвердил его предположения: двух других девочек тоже не обошел феномен коллективной истерии, причем обеих — в самой агрессивной форме. И, судя по воспоминаниям разных врачей — медицинских карточек шестнадцатилетней давности в архивах не нашлось, — симптомы такой крайней агрессивности сохранялись у девушек до самой смерти.

Вот это и было общим.

Коллективная истерия.

То самое, что, возможно, связывало между собой и пятерых убитых из Граваншона.

Такси выбралось из центра города, теперь они ехали по автостраде Салах-Салем, и дыхание Каира постепенно уступало место ароматам выхлопных газов.

Прижавшись лбом к стеклу, неспособный избавиться от черных мыслей, Шарко смотрел на поезд вдали. К одному из вагонов снаружи прицепились четверо, они стояли то ли на подножке, то ли на какой-то трубе, прижавшись друг к другу, чтобы не упасть, и не думая в этот момент о том, кто из них во что верит, кто к какой конфессии принадлежит. Так — на ветру, под солнцем — они двигались по направлению к раскаленному пыльному Каиру, рискуя жизнью, только бы сэкономить на билете три фунта. Тем не менее они улыбались, они казались счастливыми, ведь нужда напоминала им лучше чего бы то ни было другого, какая это ценность — просто жизнь.

Потом, уже в аэропорту, Шарко видел тех, чей багаж уместился в одном мешке и кто, прорываясь к окошку с надписью «lowcost»,[19]где обслуживались рейсы на Ливию, надеялся, наоборот, сбежать из Египта, чтобы избавиться от нужды. Они отправятся в страну, где жизнью каждого человека управляет нефть, а однажды их отошлют обратно на родину, или, возможно, какая-нибудь шлюпка-развалюха доставит их в конце концов на берега Италии.

Шарко так и не увидел величественных пирамид, зато увидел красоту народа, которому осталась доступна единственная роскошь — человеческое достоинство. Когда самолет оторвался от земли, он вспомнил анекдот, рассказанный коптом, шофером такси, высадившим его позавчера вечером близ церкви Святой Варвары, где у него была назначена встреча с Нахед:

Трех человек — немца, француза и египтянина — спросили, какой национальности были Адам и Ева. Немец ответил: «Адам и Ева отличались крепким здоровьем и соблюдали режим, конечно же они были немцами». Француз ответил: «Адам и Ева были прекрасно сложены и весьма эротичны, конечно же они были французами». А последним отвечал египтянин. Он сказал: «Адам и Ева были голыми, им нечем было заплатить даже за пару сандалий, но при этом они были убеждены, что живут в раю, так что конечно же они могли быть только египтянами, никем иным».

Спустя четверть часа после взлета Шарко достал книгу о коллективной истерии и начал по диагонали ее просматривать. В полном соответствии с кратким пересказом доктора Taxa Абу Зеида тут говорилось о том, что феномен этот известен в течение многих веков, у многих народов, верящих в разных богов. Содержание книги составляли фотографии, свидетельства, интервью специалистов. Во Франции, к примеру, охота за ведьмами вызвала у населения ужас перед дьяволом и привела к массовым бесчинствам. Одержимые жаждой мести ревущие толпы, матери с детьми, аплодирующие, ликующие при виде костра, где живьем горела «ведьма»…

Случаи, о которых рассказывалось в сборнике, потрясали. Индия, 2001 год. Сотни жителей разных кварталов Нью-Дели, южной, административной части столицы Индии, клялись, что стали жертвами нападения вымышленного существа, получеловека-полуобезьяны, «с железными когтями и красными глазами». Некоторые «жертвы» даже выскакивали из окон, чтобы убежать от этого порожденного не чем иным, как народной фантазией, существа. Бельгия, 1990 год. Бельгийское общество по изучению космических феноменов оказалось завалено тысячами свидетельств людей, наблюдавших в небе неопознанные летающие объекты. Самыми возможными причинами такого всплеска посчитали социально-психологические. Внезапное возбуждение масс, начавших охоту на НЛО, подогревали журналисты, а ведь когда очень хочешь что-то увидеть — непременно увидишь… Дакар. Девяносто учеников лицея впали в транс и были отправлены в больницу, в стране поговаривали тогда о некоем проклятии, о необходимости ритуала очищения, жертвы, чтобы феномен не распространялся дальше.

Шарко перелистывал страницы, этому не было конца. Групповые самоубийства сектантов, паника в толпе — то там, то здесь, едва ли не синдром «дома с привидениями» — вроде как в Амитивилле,[20]коллективные обмороки во время концертов… Одна из глав была посвящена геноциду, который, по мнению ряда психиатров, может служить примером «преступной коллективной истерии»: организаторы планировали геноцид вполне холодно и пунктуально, исполнители же, как правило разрушавшие все подряд и убивавшие кого ни попадя, впадали в безумие, теряя человеческий облик.