Мудрец острова Саре - Джулия Дин Смит

Мудрец резко развернулся, виски выплеснулось из бокала.

— Что? — прокричал он так, что затряслись оконные рамы. — Что это за восстание такое?

— Она убеждает их не идти на отпущение грехов, а потому обучает справляться со своими силами, чтобы они могли вернуться и жить дальше. Называет это войной одного колдуна. Вот и все.

— Значит, она просто надувает их! — заорал Брандегарт, снял с крючка железную кочергу и замахал ею, словно мечом. — Она надувает их!

Дриана отошла подальше, зная его темперамент.

— Возможно, но она часто нам говорила, что не станет нападать на брата в открытую. Многие лорнгельды ей поначалу не доверяли, думая, что Атайя замышляет нечто более дерзкое, чем нарушить пару законов, но она упорно повторяла, что ей не нужна корона. Некоторые рвались в бой, но она утихомирила их. Принцесса твердо решила использовать свои магические силы только с опорой на мораль.

Брандегарт громко фыркнул:

— Мораль — понятие относительное, Дриана.

— Возможно, но так она привлекает большое количество последователей. Ведь тогда Атайя — не отродье дьявола, какой хотят ее показать правители Кайта. Люди рекой к ней стекаются. Хотя они все в жалком состоянии. Этот новый орган правосудия — Трибунал — весьма опасен.

— Его и надо было ожидать. То же самое произошло двести лет назад. Ирония судьбы, если подумать, — ухмыльнулся Мудрец. — Нас с тобой здесь не было бы, если бы не преследования Фалтила. В каком-то смысле мы ему обязаны своим положением в мире и в будущем. — Вдруг он прищурился. — Мне кажется, Дриана, принцессе Атайе необходимо открыть глаза на истинное предназначение ее дара.

Островитянка опустила взгляд.

— Ты можешь попытаться переубедить ее, Бранд, но это будет непросто. Вряд ли она примет твою помощь.

— Тогда я подожду, пока за меня эту работу не сделает суровая зима и нехватка денег, — заключил он, повесив кочергу обратно. — Даже самый высокоморальный священник украдет хлеб, если будет голодать. Подождем. — Мудрец сел перед очагом, поманив к себе Дриану, и обнял ее за талию. — Так, значит, тебе понравилось шпионить?

Островитянка расслабилась, обрадовавшись, что он перешел к более приятной теме.

— Мне нравится делать все, о чем ты меня просишь, Бранд. Но мне не терпелось вернуться. Сначала было забавно опять превратиться в глупенькую крестьянскую девчонку, но потом мне стало противно, потому что слишком напоминало… откуда ты меня вытащил. — Она быстро поцеловала его. — Задумка оказалась полезной. Люди рассказывают слугам абсолютно все, думая, что это не опасно. Атайя наверняка поведала бы мне меньше, будь я титулом поближе к ней.

— Насколько я знаю, у нее уже нет никакого титула, — хитро отметил Брандегарт. Улыбаясь, маг гладил Дриану по волосам, словно любимого спаниеля. — Я горжусь тобой. Но скажи, как тебе удалось исчезнуть, не вызвав ненужных вопросов?

— Я уверила всех, что еду искать брата.

Брандегарт отвел хмурый взгляд.

— Его легко найти. Он уже восемь лет на одном и том же кладбище.

— Девин, — произнесла она, печально качая головой. — Как глупо было с его стороны надеяться стать Мудрецом.

Дриана хотела устроиться поближе к возлюбленному, но задела ногой бокал с вином, и его липкое содержимое вылилось перед камином. Заметив кусок черной тряпки на столе, она схватила его и стала вытирать пол.

— Нет, моя дорогая, это не салфетка. — Брандегарт взял у нее лоскут и стряхнул жидкость. — Ты не видишь, но она шита ярко-красными рунами. Называется…

— Рунная ткань, — изумленно произнесла Дриана. — Откуда она у тебя?

— От нового лорд-маршала. Мне есть что рассказать. Кажется, не только мы занимаемся шпионажем.

Мудрец вкратце рассказал ей о новой должности Николаса и об их недавней встрече, забавляясь, как с каждым словом у Дрианы расширяются зрачки.

— Она знала, — проговорила Дриана. — Атайя знала, что ее брат едет на остров, и ничего мне не сказала.

— Друзья в Совете, очевидно, предупредили принцессу не доверять сарцам, — отметил Брандегарт.

Дриана взяла ткань и пощупала ее, словно пытаясь почувствовать руны.

— С принцем случайно не было сарского слуги? Крупный мужчина с рыжей бородой, колдун, который раньше был солдатом?

— Не заметил, — пожал плечами Мудрец. — Спроси караульного, он должен знать.

— Обязательно спрошу. Мне кажется, Николас привез из Кайта одного из друзей Атайи, который не очень нас жалует. Он вечно присматривал за мной, словно боялся, будто я что-нибудь украду. — Дриана сложила рунную ткань и отложила ее в сторону. — А что касается принца Николаса… что будем с ним делать?

— Не знаю. Я был уверен, что он приехал просить у меня помощи от имени сестры. Как ни странно, он этого не сделал… прямо в точности с пророчеством Дамерона. — Брандегарт постучал пальцем по подбородку, и в его глазах мелькнуло злое озорство. — Он выглядит довольно безобидно, но его присутствие на острове дает нам возможность, да такую, что мы не можем упустить. У меня много времени для раздумий. Николас придет играть в кости только после Нового года. У меня пока есть дела важнее, — нежно сказал он, и глаза наполнились страстью. — Холодная зима так медленно тянулась.

Мудрец обнял Дриану и заскользил руками по изгибам ее тела, припав к лицу жадными губами.

— Иногда я рада, что ты не женился на мне, Бранд, — сказала Дриана, обнажая плечо. — Иначе ты бы не сохранил свое желание за столько лет.

— Я же обещал тебе, Дриана… если у тебя есть магический дар, ты непременно станешь моей женой. Однако Мудрец не может жениться на женщине ниже него, ты же знаешь. Не грусти, — сказал он, поднимая ее подбородок. — Мекан иногда приходит чуть ли не в тридцать, а тебе всего двадцать четыре. Еще несколько лет в запасе. Молись, чтобы Бог послал тебе дар, — заключил он, погрузив лицо в ее роскошные волосы, — а тем временем позволь мне наслаждаться тобой, какая ты есть.

Атайя заворочалась под одеялом, дрейфуя по мутному проливу между сном и бодрствованием. Пока тело отдыхало, ум рисовал яркие виды лесного лагеря, и в своих снах она перемещалась от одного колдуна к другому, показывая новое заклинание или передавая частичку той мудрости, которой с ней некогда поделился Хедрик.

Картинка резко сменилась, и там, где был мир, появилось ужасное зрелище. Лес горел, верхушки деревьев пылали оранжевым пламенем, словно огромные свечи, палатки и шалаши лорнгельдов тоже охватил огонь, ветки и парусина хрустели, даже камни дымились едким черным дымом. Каждый колдун стоял рядом с личным демоном в черном плаще с изображением кроваво-красного потира. Слева от Атайи лежал мужчина без рук и ног, он извивался по земле, крича от боли, еще живой. Конечности снова отрастали, и их тотчас безжалостно отрубал судья, нависавший над ним с топором в руках. Женщину справа приковали к столбу, ее лизали языки пламени, но кожа не чернела, волосы не становились пеплом. Она стонала, моля о смерти, а судья смотрел и наслаждался ее муками.