Небесные тени - Жоржия Кальдера

Превозмогая охватившую меня ужасную слабость, я повернула голову и огляделась.

Вдалеке еще пылала тень пламени Янус, пожирая то, что осталось от железных деревьев: мы находились внутри круга диаметром около ста метров, за гранью которого все полыхало. Некоторое количество искр все же перелетало на верхушки самых крайних дубов, обозначавших границу созданного Гефестом защитного купола.

Сын Ориона находился в центре круга: сидел прямо на покрытой пеплом земле, скрестив ноги и закрыв глаза, чтобы ничто не мешало ему концентрироваться. Вокруг него, держась на почтительном расстоянии, терпеливо ждала толпа незнакомых мне людей. Они взирали на странного, изуродованного бога с изумлением и благоговением. Никто не смел произнести ни слова, несомненно боясь отвлечь защищавшего их спасителя.

– Мы думаем, она ушла, – мрачно пояснил Верлен. – Гефест пока держится. Будем надеяться, пламя погаснет прежде, чем энергия, которую мы передали моему брату, снова иссякнет…

– Где она? – быстро спросила я, снова пытаясь приподняться на локте. – Куда делась Янус? Мы должны…

– Мы должны собраться с силами, – перебил меня Верлен, успокаивающе накрывая ладонью мой лоб. – Залечить раны, а еще помочь стольким выжившим, скольким сможем. Потом можно будет подумать о новом плане.

Легко сказать, но как это сделать?..

Что мы, смертные, можем сделать против такой мощи? Мы ведь почти ничего не знаем о силе, которую получили в этом воплощении. Какую стратегию нам выработать, чтобы противостоять столь грозному врагу? Даже фигура покойного императора блекла в сравнении с этой новой, улучшенной и исправленной версией Янус…

Мне наконец удалось приподняться на несколько сантиметров и оглядеться: за пламенем пожара, бушующего вне защитного купола, в небе заходило солнце.

Выходит, я провела без сознания несколько часов, а пламя едва-едва начинает гаснуть…

– Теперь, когда я убедился, что ты жива и здорова, пойду помогу Лориану искать выживших, – заявил Верлен. – Этот ребенок с самого утра не присел. Он очень рискует. Для него гораздо безопаснее было бы остаться под защитой воздушного пузыря, а не возвращаться снова и снова в эпицентр пожара.

Дрожащей рукой я сжала пальцы юноши, поднесла их к губам, поцеловала и закрыла глаза, не зная, как его благодарить. В ответ Верлен наклонился и легко чмокнул меня в лоб.

– Отдохни, хорошо?

Я согласно кивнула, слишком обессиленная, чтобы спорить.

Верлен поднялся и направился к противоположному краю воздушного пузыря. По пути он на пару секунд остановился и коснулся груды оплавленного металла, из которой торчали обугленные провода – все, что осталось от Левиафана, его механического дракона. Я вспомнила, что за несколько секунд до того, как Радаманте нас выследила и выдала наше местоположение Янус, дракон упал с неба перед Верленом и разбился.

Над серьезно пострадавшим искусственным зверем колдовали Хальфдан и Лотар – очевидно, они пытались его починить. Верлен сказал им несколько слов, и я с изумлением поняла, что отец и сын внимательно его слушают. Затем они что-то спокойно ему ответили, словно благодаря за советы.

Верлен зашагал дальше, провожаемый взглядами спасенных горожан: смотрели на него с любопытством и страхом. Он подошел к Лориану, и мое изумление многократно возросло: мальчик-Залатанный с готовностью забрался на спину юноше.

Все немедленно повернулись к ним. Подпрыгнув, Верлен взмыл в воздух, а Лориан сидел у него на плечах. Два мощных взмаха темных крыльев – и они пересекли границу воздушного купола, проскользнув в брешь между языками черного пламени.

Я ужаснулась при мысли о том, что Янус вернется и заметит Верлена, ведь в небе он на виду и более уязвим.

Впрочем, он делал то, что до́лжно, то, что в данный момент не могла делать я: пытался спасти столько людей, сколько возможно.

Меня снова одолело головокружение, и я обессиленно опустила голову, откинувшись обратно на землю, покрытую слоем золы. Мне хотелось бороться, но сон уже опутывал меня сладкой дымкой, веки наливались тяжестью и опускались сами собой.

Когда я снова открыла глаза, была ночь. Свет нескольких ламп разгонял темноту. Гефест не покинул свой пост в центре пузыря, по-прежнему сидел в той же позе, а вокруг собралась целая толпа: почти каждый квадратный метр под куполом был занят.

Треск пламени теперь доносился издалека, и я предположила, что пожар гаснет.

Возможно, нам действительно удастся выжить после страшного удара, который Янус обрушила на город…

– Хотите воды?

Я не знала, кому принадлежит этот грубый, хриплый голос, и все же мне показалось, что в нем есть знакомые интонации.

Я огляделась, ища источник этого голоса, так странно отзывавшегося в моей душе, и заметила сидящего неподалеку Альтаира.

Интересно, сколько времени он вот так за мной наблюдал? Выглядел он заинтригованным и удрученным. Очевидно, кто-то поделился с ним вещами, потому что теперь он был одет в поношенный свитер и штаны из искусственной кожи.

Взяв какой-то предмет с земли, он с заметной неуверенностью протянул его мне.

Я взяла из его рук стеклянную бутыль и жадно сделала глоток.

– Господин Первый Палач принес нам много воды, пейте сколько хотите.

Слова Альтаира резанули мне слух: он упомянул прежнюю должность Верлена, да к тому же обращался ко мне на «вы»…

– Его зовут Верлен, – поправила я брата, сделав еще несколько глотков. Вода немного уняла жжение в горле. – И я твоя сестра, так что нет нужды говорить со мной так официально.

Альтаир покачал головой и горестно поджал губы.

– Я совершенно ничего не помню о своем детстве, – мрачно признался он. – Сомневаюсь, что оно вообще у меня было… но…

Он осекся и прижал пальцы к вискам, потом зажмурился и потряс головой – возможно, ему было больно, но мне было сложно понять, что он испытывает сейчас.

– Но я вам верю, – произнес он в итоге. – Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне о том, каким я был… о ребенке, которым я был когда-то. Если не возражаете…

Сделав усилие, я приподнялась на локте, потом кое-как села рядом с братом. Масляная лампа, стоявшая в нескольких метрах от нас, освещала половину его лица, так что в полумраке я различала его суровые черты.

– Ты обожал истории, которые рассказывал нам отец по вечерам,