Планета обезьян. Война - Грэг Кокс

– Полковник! – кричал через дверь какой-то человек. – Вы здесь? Полковник!

Они звали мертвеца, но Цезарь не собирался сообщать им об этом. Пусть сами найдут труп своего вождя. Вместо этого он схватил с замусоренного стола сумку с гранатами, пока солдаты пробивались через наспех устроенную баррикаду. Сваленная в кучу мебель разлетелась по всему полу. Грязно ругаясь, офицеры увидели Цезаря и схватились за оружие. Винтовки и пистолеты нацелились на шимпанзе, пули застучали по стенам. Цезарь выскочил из окна на козырек, почти не почувствовав холодного утреннего воздуха, в попытке быстрее выбраться из сторожевой башни и спасти обезьян. Он слышал, как стрелял тяжелый пулемет на стене, срезая их.

«Нет! – в ярости подумал он. – Нельзя больше убивать обезьян!»

Из окна под ним торчал истрепанный флаг. Случайная искра или выстрел подожгли его, и он горел как факел. Свесившись с карниза, Цезарь ухватился за древко флага, которое едва выдержало его вес, не дав ему упасть. Конец древка выскочил из крепления, но Цезарь, изо всех сил вцепившись в него, скользнул по нему вниз, а потом выпустил из рук и упал на заснеженное дно каньона.

Жесткая земля выбила воздух из его тела, но он мгновенно вскочил на ноги и бросился через тюремный двор, все еще сжимая в руках сумку с гранатами. Разъяренные офицеры стреляли в него из окна башни. Вокруг него по земле стучали пули, взрывая снег и лед.

Полковника больше не было, а обезьяны Цезаря были в опасности.

«Сохрани моего сына, – мысленно попросил он Озеро и Вселенную, – пока я буду воевать с этими людьми».

* * *

Сотни обезьян прижались к земле за россыпями камней, пулеметный огонь со стены отсекал их от холмов. Уже не в первый раз Ракета пожалел, что обезьяны не начали свой побег под покровом ночи, до того как прибыла армия других людей. Он стрелял по стене из автомата Бойла, надеясь хоть как-то прикрыть огнем обезьян, которые, вылезая из туннеля, понимали, что идти было некуда.

Тела обезьян, срезанные пулеметным огнем, покрыли обледеневшее пространство между россыпями валунов и подножьем холма. По сообщению Плохой Обезьяны, Морис и большая часть детей смогли скрыться в горах, но остальные оказались запертыми здесь, за камнями. Покрытые лесом холмы звали Ракету к себе, но как они могли пересечь открытое пространство, чтобы их не срезал пулеметный огонь?

«Если бы Цезарь был здесь, – подумал он, – он бы что-нибудь придумал…»

* * *

Град пуль обрушился на пулеметное гнездо, устроенное на стене, заставив стрелка укрыться за пулеметом. Пули рвали дерево и бетон рядом с солдатом. Его безволосое розовое лицо раскраснелось от ярости. Пулеметчик грязно выругался, потом крикнул солдатам:

– Убейте их! Убейте их всех!!

Отойдя с простреливаемого места, Рыжий понял, что обезьяны открыли ответный огонь. Он спросил себя, каким образом им попало в руки автоматическое оружие, потом решил, что ему все равно.

Он зажмурился, услышав кровожадные нотки в голосе пулеметчика. Он ведь говорил, что нужно убить других обезьян? Точно?

Вид прятавшихся от пулеметного огня обезьян обеспокоил Рыжего больше, чем он ожидал. Обезьян Цезаря он не любил – они предпочли Цезаря Кобе, сделав Рыжего и его товарищей отверженными, – но Рыжий все время помнил, что Коба защищал обезьян от людей, и никак иначе. Его мучило сознание вины.

«Не было у меня выбора, – подумал он. – Никакого».

А что бы сделал Коба на его месте?

– Эй ты, осел! ОСЕЛ!! – заорал пулеметчик на Рыжего, оторвав гориллу от грустных мыслей. С мерзких человеческих губ полетела слюна. – Тащи сюда гранатомет!

Занервничав, Рыжий стянул со спины рюкзак и начал вытаскивать из него оружие. А когда достал его, застыл, пораженный тем, что увидел в лагере внизу.

Цезарь на четвереньках мчался по тюремному двору. Артиллерийский снаряд, описав дугу над стеной, упал на землю и разорвался у него на пути, но шимпанзе не остановился. Обогнув пустой загон, он бесстрашно бросился в клубящийся дым. Рыжий, как завороженный, наблюдал за тем, как Цезарь мчался к громадной цистерне с горючим, расположенной у самого основания стены. Глаза самца гориллы расширились от ужаса, когда он заметил, что в руках у Цезаря была сумка с гранатами. Метрах в двадцати от цистерны, продолжая приближаться к ней, шимпанзе на бегу выхватил из подсумка гранату и остановился, чтобы бросить ее. Цезарь потянулся к кольцу, но внезапно его лицо исказилось от боли и он упал, схватившись за бок…

Из раны потекла кровь, окрашивая снег в красный цвет. Он выронил гранату, которая упала в мусор в паре метров от него. Опустив глаза, Цезарь заметил у себя в боку стрелу от арбалета.

Рыжий догадался, откуда прилетела эта стрела.

Из дыма и снежной метели осторожно вышел Пастор – он шел из пустого загона. Солдат слегка помедлил, как будто раздумывая, прикончить ли ему своего врага или нет, а потом заложил в арбалет еще одну стрелу. Он медленно продвигался к Цезарю, который, задыхаясь от боли, отломил древко стрелы, оставив наконечник в своем теле. С искаженным от боли лицом раненый шимпанзе повернулся и увидел приближавшегося к нему Пастора, готовившегося выпустить в него еще одну стрелу.

Рыжий не мог оторвать взгляда от этой картины.

– Черт возьми! – снова завопил пулеметчик. – Ты, тупой осел! Где гранатомет?

Рыжий уставился на гранатомет в своих руках. Повернувшись, он увидел, что взбешенный человек все еще продолжал безостановочно вести огонь по обезьянам, прижимая их к земле за окраиной лагеря. Пулемет М2 пережевывал патроны, выплевывая их в обезьян, у которых точно не останется никаких шансов, если этот человек возьмет в руки гранатомет. Зрелище разорванных на куски обезьян наполнило сознание Рыжего.

Что бы сделал Коба на его месте?

Что бы сделал Цезарь?

38

С каждым мгновением боль все сильнее пронзала Цезаря, но хуже боли было осознание того, что он почти освободил своих обезьян, а его подстрелил человек, которому он когда-то даровал жизнь.

Цезарь лежал на холодном снегу, и горячая кровь вытекала из его раны. Он видел, что к нему приближается Пастор, сжимая в руках заряженный арбалет. Раненый шимпанзе лихорадочно огляделся, пытаясь найти путь к спасению, но бежать было некуда. Гранаты лежали рядом с ним, но не так близко, чтобы он мог воспользоваться ими раньше, чем человек нажмет на спусковой крючок своего арбалета. Цезарь увидел иронию в том, что покончит с ним не Полковник, не Рыжий, а Пастор. Проповедник.

«Однажды я даровал жизнь своему убийце и даже не подозревал, что все так сложится».

Пастор остановился в нескольких метрах от Цезаря. Печально взглянул на свою жертву, явно раздираемый противоречиями, а потом поднял арбалет и направил его в сердце обезьяньего вождя. Цезарь сожалел только о том, что не сумел в последний раз спасти свой народ. Теперь это было дело Ракеты, Мориса и других обезьян.