Планета обезьян. Война - Грэг Кокс

Он кивнул, соглашаясь с неизбежным. Ему очень хотелось остаться и помочь Цезарю отомстить, как раньше, но остальные обезьяны все еще подвергались опасности. Он был нужен Морису и остальным.

«Я должен уйти», – догадался он.

Даже если он никогда больше не увидит Цезаря.

Цезарь, наверное, тоже понял, что это была их последняя встреча. Он сделал шаг вперед, прислонился своим лбом ко лбу Ракеты, и так они застыли на мгновение, прощаясь. У Ракеты перехватило горло, когда он вспомнил, как он и Цезарь начинали вместе, как враждовали много лет назад и какой длинный извилистый путь они прошли.

Неужели они подошли к концу этого пути?

Цезарь оторвался от Ракеты и посмотрел другу в глаза.

– Иди, – сказал он.

Ракета неохотно повернулся и пошел к входу в туннель. Потом оглянулся через плечо и посмотрел на Цезаря в последний раз, прежде чем спуститься вслед за остальными.

Он желал удачи своему другу.

И смерти Полковнику.

34

«Быстрее! – думал Плохая Обезьяна. – Быстрее, быстрее!»

Оставаясь рядом с выходом из туннеля, чтобы помочь взрослым обезьянам вылезти наружу, он заметил, как Морис повел стайку детей через ледяную равнину к подножию горы. Едва они подошли к ближайшему склону, как земля задрожала под ногами у Плохой Обезьяны. Грохот становился все громче и громче.

Сбитый с толку и испуганный, Плохая Обезьяна посмотрел в сторону громадной стены, защищавшей вход в лагерь. Часовые на стене явно были также возбуждены приближающимся шумом. Они пристально всматривались вдаль и показывали руками туда, откуда доносился грохот. Плохая Обезьяна замешкался, а потом тоже направил бинокль в ту сторону, откуда доносился шум. Холодная волна страха растеклась у него по спине, когда ужасный источник грохота попал в фокус.

«Другие люди! – догадался Плохая Обезьяна. – Идут сюда!».

В снежной мгле вдали засверкали огни, прорываясь сквозь темноту и кружащиеся хлопья снега. Вслед за огнями появилась колонна громадных бронированных машин, приближавшаяся к лагерю по широкой замерзшей долине. Их тяжелые протекторы вырывали в снегу глубокие борозды. Даже ярость зимы не останавливала их медленное уверенное приближение.

По всей длине стены зазвучали сигналы тревоги. Сражение между вступившими в войну людьми вот-вот должно было начаться.

И несчастные обезьяны оказались между двух огней.

«О нет, – подумал Плохая Обезьяна. – Только не сейчас!»

* * *

Вой сирен ударил Цезаря по ушам. По всему лагерю замерцали огни, загорелись они и в солдатских казармах, которые внезапно проснулись и ожили. Солдаты повалили наружу, сжимая в руках оружие, многие на ходу натягивали форму и зимние вещи. Они мчались на войну и нервно рявкали друг на друга.

– Твою ж мать! – заорал кто-то. – Они уже здесь!

Согнувшись в тени за казармами, Цезарь выругался – время для наступления было выбрано плохо, да и он сам тянул слишком долго. Добраться до Полковника и остаться незамеченным было сейчас гораздо труднее – лагерь проснулся, и Полковник должен был вести свои войска в бой. Цезарь испугался, что слишком долго ждал своей мести и теперь уже поздно.

Не тратя времени зря, он выскочил из укрытия и, прокравшись вдоль стены казармы, стал подниматься на крышу. Рискуя упасть, он побежал по заснеженной кровле к сторожевой башне, в то время как возбужденные солдаты бросились в другую сторону, к стене. Никто из них не смотрел вверх и поэтому не мог заметить ловкого шимпанзе, передвигавшегося по крыше в нескольких этажах над ними.

Враг атаковал их на земле, а не с воздуха.

«Это что, из-за метели? Или человечество после эпидемии больше не владычествует в воздухе?»

Цезарь точно не знал, к тому же это его не очень заботило.

«Пусть только не смотрят вверх… пока я не сделаю то, что должен сделать».

Добравшись до дальнего конца крыши, он остановился над обрывом. Перед ним, всего в нескольких метрах, стояла сторожевая башня. Яростные крики и глухие удары привлекли его внимание, и он посмотрел вниз, на основание башни, где группа офицеров стучала в металлическую дверь, закрывавшую вход. Они кричали, подняв головы вверх, пытаясь вызвать сторожевой пост, располагавшийся высоко над ними.

– Полковник! Полковник! – орал какой-то лейтенант, затем он повернулся и бросил своим товарищам: – Какого черта эта дверь заперта на замок?

«Хороший вопрос», – подумал Цезарь.

Он не собирался проникать в башню через главный вход. Пристально посмотрел на открытое окно четырьмя этажами выше, с другой стороны пугающей пропасти, отделяющей казармы от сторожевой башни. Судя по бурной сцене, свидетелем которой он был, Полковник все еще пребывал в своем гнездышке, по причинам, которые были известны только больному разуму командира. Цезарь вспомнил странное поведение этого человека прошлой ночью и немного успокоился, поняв, что Полковник еще не воссоединился со своими войсками, защищавшими стену. Теперь он понимал, что у него больше не будет такой замечательной возможности отомстить и защитить свой народ.

Не будут в безопасности обезьяны, если Полковник останется в живых.

Момент настал. Цезарь прикинул расстояние между краем крыши и окном – точно так же, как он раньше рассчитывал расстояние между верхушками вздымавшихся к небу деревьев и их ветвями. Отойдя назад для разбега, он глубоко вдохнул и, собрав оставшиеся силы и энергию, бросился с крыши на башню.

* * *

Солнце только начало подниматься, когда Пастор вместе с остальными солдатами выбежал на стену, чтобы защищать Полковника от его врагов. Молодой солдат был благодарен судьбе за несколько часов сна, которые ему удалось урвать до того, как завыли сирены. Предстоящей битве он был совсем не рад. Помимо неизбежной угрозы жизни и здоровью солдат (и его в том числе), он ненавидел саму идею стрелять по своим братьям и сестрам, по людям. Он пробежал мимо загона, в котором сидели обезьяны. Одно дело было драться с конгами, другое…

– О господи!

Пастор остановился. Он удивленно раскрыл рот, и его сбитому с толку разуму потребовалось целое мгновение, чтобы осознать то, что он увидел – пустой загон, в котором всего лишь несколько часов назад сидели обезьяны. Кандалы и цепи валялись на снегу. Сглотнув, он вспомнил потерянный ключ, который так и не смог отыскать. И солдат истерично закричал во всю силу легких:

– Обезьяны! Они сбежали!

35

Опережая рассвет, Цезарь через окно прокрался в высоко расположенное жилище Полковника. Ему пришло в голову, что это тайное проникновение в дом повторяло тот способ, которым Полковник скрытно проник в жилище Цезаря в крепости, а потом жестоко убил Корнелию и Голубоглазого. Сейчас Цезарь делал ответный ход с такими же кровожадными намерениями. Наверное, была в этом какая-то справедливость.