Матери - Жереми Фель

По дорожкам все еще прогуливались больные и кто-то из больничного персонала. Птицы на деревьях щебетали так, будто совсем не чувствовали смерть, которая беспрерывно витала вокруг, подобно злому року. Синди обожала птиц и часто просила мать купить ей хоть одну птичку в маленькой позолоченной клетке.

Когда дочке станет лучше, Норма непременно поведет ее в парк. Во всяком случае, она постарается увезти ее отсюда как можно скорее. Ей совсем не место в этой отвратительной палате.

В дверь постучали. Это был врач из отделения интенсивной терапии, на вид ему было лет пятьдесят. Он закрыл за собой дверь и повесил историю болезни Синди на место.

– Прошу прощения, миссис Хьюитт, у нас тут суматоха с самого утра, – сказал он, пожав ей руку. – Прежде всего вам следует знать, что нос вашей дочери прооперирован успешно. И носового кровотечения больше нет. Кроме того, подтвердилось, что мозг не пострадал, и это самая приятная новость. Однако я должен с сожалением сообщить вам, что у нее серьезно пострадал левый глаз и спасти его не удалось.

– Как это? – удивилась Норма, не понимая, о чем он говорит.

– Серьезные повреждения в этой области, увы, не оставляют нам, так сказать, поля для маневра, миссис Хьюитт, о чем я весьма сожалею. Должен также вас предупредить, что, хотя ее состояние стабилизировалось, незначительные невротические осложнения в ближайшие дни могут вызвать у нее паралич левой стороны лица. Но с помощью ежедневного массажа, как мы полагаем, со временем этот дефект можно будет устранить.

– А когда ее можно забрать домой?

– Вероятнее всего, она пробудет у нас четыре или пять дней, а потом вы сможете ее забрать. Понимаю, видеть дочь в таком состоянии вам нелегко, но если набраться терпения и постараться, то можно добиться того, что через некоторое время Синди вернется к нормальной жизни.

Норма не нашлась с ответом.

К какой такой нормальной жизни?

Паралич лица?

И тут на нее навалилась суровая действительность, не оставив ни малейшей надежды. Лишившись последних сил, Норма почувствовала, что падает, падает, падает, хотя она все еще стояла перед этим человеком, от чьих слов ее голова готова была разлететься вдребезги.

Этого не может быть.

Это не должно было случиться.

После любого кошмара наступает пробуждение.

– А когда я смогу с ней поговорить и когда она очнется?

– Она наверняка проспит всю ночь, сейчас для нее главное – восстановить силы. А вам я советую пока отдохнуть. О ней есть кому позаботиться. За вами может кто-нибудь приехать?

– Нет, я переночую в ближайшей гостинице.

– Хорошо, тогда завтра утром вы сможете ее навестить. А сейчас я вынужден вас оставить. Если у вас возникнут вопросы, непременно звоните в справочную службу.

Он подал ей руку, и она холодно пожала ее.

Норма не посмела еще раз взглянуть на Синди, ей хотелось, чтобы дочь проспала как можно дольше. Она понимала, что уже не сможет объяснить ей, какое будущее ее ждет отныне.

Покачиваясь, словно от сильного ветра, Норма вышла следом за доктором в коридор и двинулась по нему, ничего не видя вокруг, и каждый шаг, отдалявший ее от палаты, казалось, приносил облегчение.

Куда же идти? Куда убежала ее дочурка? Сможет ли она теперь ее найти?

Выйдя из больницы, Норма вдохнула свежий вечерний воздух, влекомая желанием без оглядки идти вперед, прочь от этой жизни, которая внезапно ей опостылела.

Замок кухонной двери поддался почти сразу. Томми вошел и тихо закрыл ее за собой. Хозяева дома, Хейсы, куда-то уехали несколько недель назад, но в их отсутствие за домом мог кто-то приглядывать, хотя точно он этого не знал.

Томми быстро осмотрел первый этаж, потом второй. Не обнаружив ни души, он спустился, посвистывая, в кухню. Этот дом стоял ближе других к старой скотобойне, где он обустроил себе жилье. Хейсы работали в банке Эмпории. Миссис Хейс не вылезала из мини-юбок, и Томми частенько думал о ней перед сном.

В холодильнике оказалось почти пусто. Томми вытащил оттуда кусок сыра, а на полках шкафов нашел несколько банок консервов и большую круглую буханку хлеба, слегка зачерствевшую. Сложив все это в рюкзак, он не забыл прихватить и пару бутылок виски, стоявших у мойки.

В спальне, еще хранившей запах недавних услад, он открыл платяной шкаф и провел рукой по плечикам с платьями миссис Хейс, потом осмотрел нижнее белье, представив нежную кожу, к которой оно прилегало.

Томми подумал было, пока хозяева в отъезде, остаться тут, в этом богатом доме – ему мечталось, что однажды у него будет точно такой же, – но он понимал, что это было бы опрометчиво. Осторожность прежде всего.

Выйдя в сад, Томми перемахнул через ограду и пошел вдоль обочины, держа ухо востро, чтобы быстро нырнуть в кусты, если кто-то вдруг проедет мимо.

Вдалеке уже показалось здание скотобойни – оно выглядело более величественным, чем обычно.

Томми свернул с дороги и двинулся дальше через поле: так было короче.

За сотню метров до здания он остановился и присел на корточки за деревом.

У входа на скотобойню стоял какой-то тип. Наклонившись вперед, он пытался заглянуть внутрь.

Это был Элмер, старый бродяга, уже несколько месяцев шатавшийся по округе. Смекнув, что он не опасен, Томми подкрался поближе, не сводя с него глаз. Элмер, в светло-коричневой куртке и дырявых джинсах, стоял к нему спиной. Не заметив мальчишку, старик решил обойти скотобойню вокруг и скрылся за углом.

Томми оставил рюкзак у входа и направился следом за Элмером, собираясь его догнать. Но, оказавшись по ту сторону здания, он с изумлением обнаружил, что бродяги простыл и след. Между тем, насколько ему было известно, другого входа на скотобойню не было. Элмер, похоже, рванул к дороге, пролегавшей чуть дальше. Но разве пьяница с вечно заплетающимися ногами мог бегать со скоростью спринтера?

Томми вернулся назад, подобрал рюкзак и, оглядевшись напоследок, полез в свое логово.

Улегшись на матрас, он закурил и вспомнил сон, который видел прошлой ночью и в который он боялся погрузиться снова, если у него вдруг закроются глаза.

Он сидел, вжавшись в кухонную стену, а чудовище с безумными, отливающими радужным блеском глазами скребло когтями по оконному стеклу. Томми боялся, что оно проникнет в дом, и при этом слышал знакомый голос матери, которая стояла у мойки, опустив руки в холодную воду. Но голос ее казался далеким-далеким и совсем чужим. А когда Томми встал, собираясь подойти к матери, ему почудилось, что дверь в сад распахнута настежь и чудовище уже забралось в дом. К своему ужасу, он понял, что его впустила мать. Чудовище набросилось на него раньше, чем он смог оказать ему хоть какое-то сопротивление. Он успел разглядеть огромные зубищи, которые впились в него, прежде чем с диким криком проснулся. Он был весь в поту, и ему вдруг показалось, что возле него, в темноте, кто-то стоит. Но электричество не работало, а карманный фонарик лежал в рюкзаке, на некотором расстоянии.