Анатомия страха - Джонатан Сантлоуфер

Он меня и не мог помнить, ведь наркотики всегда покупал Хулио. А я видел Педреру лишь однажды, мимоходом.

– Так зачем пожаловал? Купить немного травки? – Педрера рассмеялся и закашлялся. На лбу набухли вены. Он вытер испарину и потянулся к небольшой одноногой фигурке, прислоненной к деревянному кресту на подоконнике. – Это Арони, мощный целитель. Но мне уже не помогает.

– Почему бы тебе не обратиться за исцелением к Инле? – произнес я. – И к Бабалу, ему подвластны все болезни. И к Люббе-Бара-Люббе, которому подвластны твое прошлое… и будущее.

– У меня нет будущего. – Он вгляделся в меня. – Ты, я вижу, знаток. Веришь?

– Конечно, – ответил я без колебаний.

– Это хорошо. – Педрера кивнул и закрыл глаза. Его губы тронула слабая улыбка.

– У меня есть друг, Хулио Санчес, ты его помнишь? – спросил я.

Он ненадолго задумался.

– Да… помню.

– Он был у тебя в тот вечер.

Педрера насторожился.

– В какой вечер?

– Когда ты убил моего отца.

Он медленно покачал головой:

– Я не убивал.

Его лицевые мышцы находились в угнетенном состоянии, но я все равно понимал, что он лжет. Углы рта то приподнимались, то опускались, скуловые мышцы натягивали дряблые щеки.

– Это копам хорошо известно. Ты меня слышишь? А теперь уходи… оставь меня. Ты что, не видишь, я умираю?

– Вижу. Так зачем тебе лгать?

– А зачем мне помогать копам? – Его губы злобно скривились. – В первый раз меня упрятали за решетку в восемнадцать. За какую-то мелочь, горстку наркотиков. Бросили в камеру к насильникам и убийцам.

«И поделом тебе», – подумал я.

– Там зачем мне помогать им?

– При чем тут они?

Он устало махнул рукой:

– Да никому я не хочу помогать. Никому. Мне никто не помогал. Никогда. – Он откинул голову на спинку кресла и сдавленно вздохнул.

– Но это твой последний шанс, Уилли. Последний. Чтобы спасти душу, свою ари.

Он закрыл глаза и отвернулся.

– Ты сократил число дней моего отца на земле, – продолжил я, – и этим обидел Элеггу, Чанго и Ошун. Их всех. Ты желаешь, чтобы твоя ори искала успокоения вечно? Не хочешь, чтобы боги простили тебя?

Он долго молчал, вдруг подался вперед, потянулся и схватил мою руку:

– Сделай кое-что для меня.

Я кивнул.

– Приведи ко мне кого-нибудь настоящего, кто общается с богами. – Он перевел дух и тяжело сглотнул. – Не ведунью какую-нибудь, а настоящего. – Он заглянул мне в лицо. – Ты можешь это сделать?

– Да.

– Обещай. – Его костлявые пальцы сжали мои.

Я пообещал. Решил, что привезу сюда Марию Герреро. Заплачу, сколько она попросит. Надеюсь, что начальник тюрьмы, друг Переса, разрешит. Тем более что умирающий заключенный признается в совершении еще одного преступления.

Я позвал надзирателя Маршалла, чтобы он был свидетелем. И Педрера при нем рассказал, как двадцать лет назад он торговал наркотиками и однажды вечером у него произошла стычка с моим отцом. Он говорил очень долго, все не мог закончить, заходился приступами кашля, во время которых задыхался, ловил ртом воздух и даже прослезился. Я скрупулезно записывал каждое его слово. Наконец он добрался до фатальных выстрелов в моего отца.

– А что Хулио Санчес? – спросил я.

– Этот парень находился там, но твоего отца не убивал, – проговорил Педрера. – Это сделал я. А он пытался остановить меня. Не получилось.

Я заставил его повторить эти слова еще раз, а потом он подписал свое признание, и мы с Маршаллом тоже.

Я опять пообещал, что привезу общающуюся с богами женщину, а он попросил, чтобы я поторопился.

На следующий день я повез Марию Герреро в «Грин хейвен». Она провела с Педрерой два часа и, выйдя, сообщила, что сделала все, чтобы очистить его, но он умрет. Затем вернула мне деньги.

Через два дня Уилли Педрера действительно умер.

По дороге обратно Мария рассказала мне сон, который видела вчера. В этом сне я искал какого-то человека, горящего в огне. Я сразу вспомнил непонятное озарение, возникшее у меня тогда в управлении при разговоре с Дейтоном, когда он потребовал прочитать чьи-нибудь мысли. Мария успокоила меня, заверила, что я по-прежнему нахожусь под защитой богов, но мне следует прийти к ней за свечами и травами. Я обещал.

А вечером, вдохновленный ее рассказом, попытался восстановить в памяти тогдашнее свое видение и нарисовать.

Правда, сейчас, непонятно почему, я увидел горящего человека в какой-то долине. Мне кажется, тогда этого не было. К тому же с кровью на груди. Я взял красную тушь, чтобы показать ее на рисунке. Странно, горящий человек, в долине. Я решил показать рисунок бабушке и Марии Герреро.

А утром неожиданно позвонил шеф оперативного отдела полиции Нью-Йорка Мики Родер и попросил приехать.

Он похлопал меня по спине, поздравил с успехом. Справился о моем самочувствии, и я ответил, что все прекрасно. Родер сказал, что хочет предложить мне участвовать в одном интересном расследовании. Предложение застало меня врасплох, но я мгновенно согласился.

– Разумеется, я приглашаю вас в основном как рисовальщика, – объяснил Родер. – Руководит расследованием Билл Гатри. В двух словах суть дела такова: в бедном квартале в Бронксе в одной из квартир возник пожар. Видимо, поджог. В огне сгорел человек. Опознать невозможно, даже по зубам. Они выбиты. То есть зацепиться совершенно не за что.

Я вздрогнул, услышав о сгоревшем в огне человеке. Ведь только вчера я вспомнил о своем странном озарении и сделал рисунок. Но случайных совпадений не бывает, так, кажется, нас учили в Квантико.

– Управляющий тоже не смог опознать его? – спросил я.

– Нет, человека никто не знал. Это же район трущоб. Управляющий сообщил, что съемщик аккуратно платил наличными каждый месяц. Однако во всем этом есть одна странность. На руке человека были часы, они уцелели, причем не простые, а золотые. «Ролекс» за пять тысяч долларов. Они расплавились, но в лаборатории определили точно. Удивительно, правда? Человек живет в такой дыре и носит дорогие часы.

– Значит, поджог совершен не с целью ограбления?

– Вот именно. – Родер подмигнул. – К тому же медэксперт обнаружил в останках два кусочка металла. Так что поджог учинили для прикрытия убийства. И зубы выбили намеренно, чтобы нельзя было провести по ним экспертизу. Гатри предполагает, что убийство заказное. Наша задача – выяснить, кто прикончил этого человека… и почему. – Родер посмотрел на меня: – Вам когда-нибудь приходилось восстанавливать лицо?