Космический капкан - Евгений Гаркушев

– Ах ты, погань графоманская! – проговорил Жмых, глаза его обратились в узкие щелки. – Намекал, значит, намекал, а теперь выложил все карты, как на духу. Спасибо, друг, – на последнем слове он сделал акцент, – что сказал мне, что именно ты обо мне думаешь!

– Глеб, Глеб, послушай, твой порок не есть ненормальность! Скорее даже наоборот. Твой фетишизм – признак некой утонченности, инакости, это отличает тебя от остальных.

– На-ка тебе отличие от остальных! – с этими словами Жмых с удовольствием заехал поэту стальным ящиком в ухо. Тот упал на землю, встрепенулся, поднял глаза на обидчика, и каблук тяжелого ботинка врезался ему в лоб. Лемуриец опрокинулся на спину и почувствовал обиду. Следом за обидой пришла ярость. Следом за яростью беспамятство…

Секунду спустя Жмых, взяв ноги в руки и сохраняя гробовое молчание, чтобы не выдать своего присутствия, удирал по темной улице рангунского района. За ним, роняя пену из перекошенного рта и издавая утробное рычание, несся поэт, чья тонкая душевная организация в одночасье сменилась яростью берсеркера.

«Догонит – убьет!» – думал Глеб, выжимая из организма все ресурсы, чтобы только убраться подальше от впавшего в боевой раж лемурийца.

Он промчался вдоль темного квартала, повернул за угол и едва успел затормозить, чтобы не врезаться в толпу рангунов. Полдюжины лохматых братков стояли возле большого пассажирского катера, обсуждая свежие новости.

– Я ему дал по репе и сказал: будешь платить мне, козел, а иначе…

Жмых попятился.

– Кого я вижу! – послышался знакомый голос из толпы. – Сам пришел!

Клешня!

Рангуны обернулись и уставились на Глеба. Он в замешательстве закрутился на месте, не зная, что предпринять. Обезумевший лемуриец вот-вот должен объявиться. В мгновение ока его сграбастало множество шерстистых рук.

– Попался, беспредельщик! – Клешня торжествовал. – Кончился ты теперь, Жмых! Как пить дать кончился. Ха-ха, ребята. Фарт мне все же улыбнулся! И чемоданчик у него какой-то клевый…

Ящик с деньгами перекочевал к Клешне. И только тот собирался отвесить пленнику затрещину, как из-за поворота появился брызжущий слюной лемуриец. Издав яростный рык, он принялся крушить челюсти. От его мощных и быстрых ударов громадные рангуны отлетали, как меховые куклы.

Жмых почувствовал, что хватка слабеет, рванулся и оказался на свободе. Он предпочел отбежать подальше, спрятаться за угол одного из домов, чтобы наблюдать за ходом поединка со стороны, не принимая в нем непосредственного участия.

Лукас дрался с яростью поистине безграничной. Размахивал кулаками, бил ногами, как заправский кикбоксер, кусался, плевался, норовил боднуть в живот. Одному из рангунов удалось схватить лемурийца за плечо, но тот вывернулся, сломал врагу запястье, вырвал зубами кусок шерсти из бедра. Пнул другого в пах. Противник, вскрикнув, упал на колени, пополз в сторону.

Все происходило в считаные секунды, настолько стремительно, что враги даже не успели достать оружие.

Клешня первым рванул из-за пояса пистолет. Каким бы хорошим бойцом ни был лемуриец, несущемуся со сверхзвуковой скоростью кусочку свинца он не мог ничего противопоставить.

Глеб понял, что пришла пора вмешаться. Умело пушенный его рукой камень угодил рангуну в затылок. Клешня затряс головой, но пистолет из руки не выпустил. Обернулся, ища взглядом, где может скрываться метатель камней. И тут на него обрушился лемуриец. Запрыгнул на спину, обхватил ногами, сдавливая ребра, впился зубами в лохматую шею. Держась за шерсть на загривке одной рукой, кулак другой Лукас раз за разом впечатывал в макушку Клешни.

Пару секунд рангун пытался скинуть обезумевшего поэта, потом завизжал и помчался вдоль улицы. На ходу лемуриец успел пнуть пяткой еще одного косматого, попав точно в подбородок. Враг опрокинулся на спину и остался лежать без движения.

Клешня несся зигзагами, временами взбрыкивая и стараясь сбросить Лукаса. Стальную банковскую ячейку он при этом из рук не выпускал, что слегка сковывало его движения. Лемуриец держался крепко, не забывая опускать кулак на беззащитную черепушку и ловко уворачиваясь от ударов.

Послышались выстрелы. Это рангуны, немного оправившиеся от шока, выхватили пистолеты и открыли огонь.

– Не стреляйте, уроды! – возопил Клешня, – в меня попадете!

Ломая кустарник и низенький заборчик, он рванул на смежную улицу и вскоре скрылся в темноте. Вдалеке раздался дикий вопль, и все смолкло.

Жмых развернулся и припустил в обход ночного квартала с ошарашенными, избитыми рангунами. Пес с ним, с бешеным лемурийцем, но Клешня унес деньги! Неплохо было бы, если бы Лукас прибил Клешню до момента их встречи.

Вскоре Глеб наткнулся на отчетливый след лемурийца и его «скакуна». На земле через равные промежутки чернели выдранные с корнем клоки шерсти. Жмых взял след, как хорошая гончая. И метров через сто, миновав брешь в ограде, наткнулся на сидящего на земле поэта и потрошеную тушу рангуна. Внутренности Клешни были раскиданы вокруг, а голова застряла в развилке дерева. Ящик с деньгами валялся на земле.

– Святые негодники! – пробормотал Глеб, с ужасом обозревая садик, похожий на лавку мясника. Не то чтобы он был не готов к такому повороту событий. Нет, он прекрасно знал привычки и возможности лемурийцев. Но ему вдруг отчетливо представилось, что на дереве покоится не башка Клешни, а его собственная, столь родная ему голова. В этот момент он как никогда ясно осознал, что, находясь рядом с Лукасом, подвергает себя смертельной опасности. И все же они успели стать друзьями…

– Ты в порядке? – поинтересовался Жмых, подобрав стальной чемоданчик и присаживаясь рядом с поэтом.

Тот перевел мутноватый взгляд на Глеба, но, как и следовало ожидать, ничего не ответил.

– Эй, дружище, все нормально? – повторил Глеб. Ссориться с лемурийцем теперь было не с руки. Да и злость на него прошла.

Лукас икнул и упал на бок. Чудовищный расход энергии не прошел для него даром.

– Ладно, ты спас меня, а я спасу тебя… Одному на этой планетке будет совсем погано, – вздохнул Жмых. – Придется немного попотеть…

Крякнув, Глеб взвалил лемурийца на плечо. Он оказался не слишком тяжелым – по крайней мере, Жмых ожидал худшего.

От места, где Лукас распотрошил Клешню, нужно было убираться быстрее. Если Глеб, не будучи следопытом, без труда нашел его, рангуны тоже могут не отстать. Удивительно, почему их еще нет здесь? Видно, они считали, что их главарь способен сам справиться с ситуацией.

Выбирая дорожки поукромнее, Глеб поспешил в ту сторону, где, по его прикидкам, находилась река. На задних дворах роскошных домов было пусто – ни рангунов, ни людей, ни собак.

– Навязался на мою голову, кот бешеный, – проворчал Глеб и сам удивился, что сравнил Лукаса со своим любимым животным. Дикий лемуриец все-таки запал ему в душу. Несколько раз он, можно сказать, спасал Жмыху жизнь. Хотя находиться поблизости, когда он впадал в боевой раж, было не слишком приятно.