Раб колдуньи - Стеша Новоторова

абы как, будто ящик с мусором собирался закапывать. Гроб, падая, перевернулся, и все услышали, как громыхнулось в нем мертвое тело.

На поляне в одно мгновение воцарилась кладбищенская тишина. Все в ужасе смотрели на Пахома.

– Вот это рвение! – сказала Вертухайка. – Мужчина, если вас не возьмут в губернаторы, милости просим к нам в тюрьму работать! Нам такие кадры очень нужны!

– Молодец! – даже как-то удивлённо прокомментировала леди Стефа. – Мне нравятся такие исполнительные мальчики. А теперь встань на гроб ногами и немного присядь. Так, чтобы твоя голова только-только торчала над уровнем земли.

Пахом снова побледнел. Едва появившийся после врачевания Акулины розовый румянец на его щеках, снова испарился.

– З-зачем? – с ужасом в голосе спросил он.

– Ну как же! – ободряюще улыбнулась Стефания. – Это же святая земля. Она тебя полностью излечит. Посидишь до утра в могиле своего друга и шефа, преобразишься, вылечишь колено… Давай, давай, полезай, не капризничай. К тому же мы тебя не закапываем полностью, голова всё это время будет торчать…

– У нас под столом! – торжественно добавила Акулина. – Мы как раз планировали поминки устроить над могилой. Мы же некроманты, остро чувствуем связь с усопшими. Так что вэлкам!

И она также указала Пахому на чернеющий в неровном свете факелов проём в преисподнюю. Дамы потихоньку (явно издеваясь и подыгрывая старшим жрицам Ордена) стали незаметно подходить со всех сторон, отчетливо выражая намерение столкнуть Пахома вниз, если он заартачится и откажется выполнять приказ.

Мужик понял, что это не шутки и в ужасе озираясь, полез в могилу.

Когда он встал ногами на гроб своего старшего товарища, я, готов был поклясться, что слышал, как из-под земли раздался стон Палыча «эх, Пахом, сука, что же ты делаешь!»

Слышали ли это другие – не знаю.

– А теперь закапывайся! – насмешливо сказала Акулина. – Сам себя давай – закапывай. Тебе, мил человек, терять уже нечего.

Все вокруг засмеялись. Сначала тихо, задумчиво, а потом всё громче и веселее. Хохотали женщины долго, а потом стали брать в руки комочки сырой земли и кидать их в Пахома, как бы помогая ему похоронить себя заживо.

Надо заметить, что и это жуткое унижение он выдержал стоически. Ловко орудуя лопатой, он со всех сторон забросал свое тело землей, даже попросил тихо нас с Колей, чтобы мы ему помогли, но строгий взгляд Стефании пригвоздил нас к месту. Мучаясь и почти выбиваясь из сил, он сумел кое-как сгрести на себя почти весь бугор выкопанной из могилы земли, и стоял так, тяжело дыша, затравленным взором пойманного вепря оглядывая всех присутствующих дам.

И лишь когда он закопал себя по грудь, и уже не мог орудовать руками, нам велели помочь ему и разровнять землю так, чтобы наружу торчала только голова нашего героя.

Акулина утрамбовала перед его лицом последние неровные комочки и торжественно поставила ногу на его макушку.

– Сим удостоверяется! – сказала она загадочную фразу и все дружно зааплодировали. – Принесите столики, будем праздновать!

Из двух столов сделали один большой и поставили его точно над могилой и торчащей из земли головкой Пахома. Он до конца не мог поверить в реальность всего происходящего с ним, и испуганно вращал глазами.

Мы накрыли стол, принесли всякие салаты и закуски, к тому времени прожарились и первые партии шашлыков. Дамы уселись поминать Пал Палыча, а нам велели лезть под стол. Потому что надо же благородным женщинам на что-то мягкое и тёплое ставить ножки, всё ж таки ночь, кладбище, а по траве уже веет прохладой и сыростью. Поэтому мы изображали из себя живые пуфики для дамских ног, а Пахом, радуясь хоть такой компании, как мы с Колей, стал нас тут же шёпотом расспрашивать.

– Они тут все чокнутые, или правда колдуньи? – первое что спросил он, нервно облизывая губы.

– Акулина и Стефания – точно умеют колдовать, и на высочайшем уровне, – флегматично пожал плечами брат. – Ты же сам видел, как легко она тебя на ноги поставила, разве нет?

Пахом нахмурился, потому что как раз в этот момент, сидящая напротив него Акулина скинула легкие босоножки, и поставила свои широкие жирные ступни ему на голову.

– Черт, – пробормотал он и сморщился так, словно ему змея по лицу ползала.

Нам с браткой также велели занять колено-локтевую позицию, чтобы удобнее было на наших спинах разминать уставшие нежные дамские ножки.

– Ты тут поаккуратнее языком-то мели, – посоветовал ему сквозь зубы брат. – Там всё слышно…

И он указал глазами вверх.

Пахом тяжело засопел. Чувствовалось, как ему невыносимо быть подставкой для бабских ног, с его-то неприкрытым пренебрежением к женскому полу.

– И здесь всегда такой беспредел? – не унимался он.

Мы с Коляном, не сговариваясь, тяжко вздохнули. Ну и баран же ты, Пахом, хотел сказать ему я, но вместо этого решил немного поддержать.

– Сейчас это не беспредел, это отдых. Мы тут все трое просто отдыхаем. А вот когда тебя будут принимать в слуги Ордена Розовой Зари, вот тогда ты и познакомишься с понятием «беспредел».

– И молись, чтобы это случилось не сегодня, – мрачно добавил брат. – По опыту знаем, что девичник с пьянкой всегда заканчивается садистскими игрищами веселых амазонок. А ты еще не готов к такому…

Пахом снова засопел, ему было очень трудно находится закопанным в земле. Видимо давило на грудь и сердце.

– А ты здесь единственный свеженький фрукт, – продолжал его стращать Николай. – Тебя могут выкопать и оттеребонькать.

Пахом от неожиданности даже крякнул, как будто ему что-то в горло попало.

– Как это – оттеребонькать? – изумился он. – Это что? Как? Куда?

– Туда, – мрачно усмехнулся его неосведомленности Коля. Именно туда. В жопу. А чем – это уж как порешают между собой хозяйки. Некоторые могут и ногу в зад тебе засунуть, почти по колено. Но чаще всего просто страпонами.

– Страпонами? – произнес Пахом с невыразимым отвращением.

– Угу, – подтвердил я, вспоминая, что общую страпон-вечеринку сам еще не проходил. Такое мне еще только предстояло…

– И кто здесь этим балуется? – шёпот Пахома становился всё тише по мере того, как он узнавал всё новые подробности богатой интимной жизни Ордена.

– Все. – Не стал вдаваться в детали я. – Главное – Вертухайке старайся не попасться. Она любит балдометры размером с огнетушитель. Порвёт тебя на Южный Крест…

Пахом заткнулся, но не надолго.

А дамы наверху, между прочим, прекрасно проводили время. Они пьянствовали, закусывали, произносили разные веселые тосты и делились свежими городскими новостями. Особенно чехвостили свою прошлую жертву – вице мэра Цезаря Карловича.

– Хотя бы шашлыком угостили… – на свою беду снова напомнил о себе Пахом.