Шерлок Холмс в Тибете - Джамьянг Норбу

– Хари, стреляйте в него, если он пошевелит хоть пальцем, – сурово сказал Холмс, поднимая револьвер и заслоняя своим телом далай-ламу.

– С удовольствием, сэр, – решительно ответил я, прицеливаясь в Мориарти.

Мориарти посмотрел на нас с презрением. Его и без того неприятная внешность определенно изменилась в худшую сторону с тех пор, как мы последний раз видели его в посольстве: теперь его украшало множество свежих рубцов и ожогов.

– Неужели вы думаете, что меня можно испугать этими дурацкими жестами и пассами? Ага, вы мне не верите. Так смотрите же!

Между его глазами и Камнем Всемогущества пробежала по воздуху узкая полоска ряби, и тотчас же камень испустил сильнейшую волну какой-то неведомой энергии. Волна охватила наши пальцы, и револьверы, которые мы сжимали в руках, исчезли в мгновение ока.

– Смею заверить вас, джентльмены, – произнес с притворной вежливостью Мориарти, – что даже атомы, из которых состояло ваше примитивное оружие, рассыпались на мельчайшие частицы и потерялись в просторах Вселенной. Возможно, эта демонстрация была излишней, но уж простите мне мое ребяческое хвастовство: не каждый день находишь сильнейший в мире источник энергии.

Все считали, что Великий Камень Всемогущества утерян или же вернулся обратно в Шамбалу, и только я благодаря длительным и напряженным изысканиям узнал, что он до сих пор существует. Мне удалось выяснить, что ключ к его местонахождению – свиток в часовне далай-ламы в Парке сокровищ. Когда я пытался раздобыть этот свиток, мне пришлось разделаться с самим далай-ламой – предшественником этого маленького негодника: увы, ему так невовремя стукнуло в голову помолиться, и уж наверняка во благо всего живого. Заодно пришлось убрать этого простофилю, тулку Гангсара, моего однокашника, который решил испортить дело и попытался для виду спасти своего несчастного хозяина, да только у него, как обычно, ничего не вышло.

К сожалению, Верховный Магистр Колледжа оккультных наук – будь он проклят! – не дал мне тогда забрать свиток. Застигнув меня врасплох, он лишил меня памяти и разрушил мои силы. Самодовольному старому маразматику еще повезло, что он успел умереть своей смертью, поскольку я бы не преминул ему отплатить. Но, даже несмотря на частично разрушенный разум, у меня в памяти теплились воспоминания о моих прежних стремлениях. Когда я бежал из Китая и окончательно обосновался в Англии, меня постоянно тянуло к изучению кристаллов и необычных камней, в том числе и внеземного происхождения[101], – только так я мог отвести душу. А потом вы, Холмс, помогли мне вновь обрести мои прежние силы. Тогда я вернулся к своим исканиям – и вот я у цели!

Он заковылял к колонне и, поднявшись на цыпочки, взял кристалл в руки.

– Не трогайте! Он принадлежит Шамбале! – закричал лама Йонтен. – Не смейте осквернять святыню!

– Старый болван! – грубо крикнул Мориарти, и лицо его исказилось от злости, выявив пагубные намерения, которых более не могла сдержать маска притворной вежливости. – Не слишком ли долго ты и подобные тебе ханжи сидели на этом величайшем во Вселенной источнике силы, тогда как он пропадал впустую? Сострадание! Просветление! Вот еще! Я сам открыл Камень Всемогущества, и никто, кроме меня, не будет им обладать. Клянусь, я использую камень именно для того, для чего он предназначен, – чтобы обрести всемогущество.

Держа камень обеими руками, Мориарти поднял его высоко над головой, и вот уже все тело его купалось в мириадах вспышек света. Казалось, он горит на неугасимом погребальном костре, однако языки пламени не причиняли ему никакого вреда – напротив, они исцеляли и возрождали! Я не верил своим глазам, но именно так все и было. Постепенно сгорбленная спина Мориарти распрямлялась, и вот он уже стоял перед нами высокий и осанистый, выпрямившись в полный рост. Его мертвенно-бледное тело обрастало мышцами и наполнялось кровью, плечи становились все шире, а впалая грудная клетка начала увеличиваться в объеме, словно воздушный шар. С лица его исчезли морщины, шрамы и пятна от ожогов, и оно стало юным и миловидным. Однако взгляд его оставался все столь же темным и зловещим, а голос – грубым и глумливым.

– А теперь, прежде чем я предам вас грозной силе камня – правда, результат в вашем случае будет несколько иным, чем в моем, – полагаю, мне следует кое-что разъяснить, возможно, вам будет спокойнее, если вы будете представлять себе, как именно действует та сила, которая поможет вам отдать дань природе. Постараюсь вас не утомлять, так что будьте ко мне снисходительны…

С этими словами он приступил к весьма незаурядной лекции, до отказа напичканной чрезвычайно фантастичными мыслями и нелепыми теориями, которые он крайне высокомерно полагал куда более научными, нежели законы науки, сформулированные столь великими мыслителями, как мистер Дальтон и даже мистер Ньютон. Конечно же, это был полнейший баквас, как говорится у нас в Индии. Я убежден, что за всеми его фокусами стояло владение джаду или же помощь джиннов и демонов, но никак не наука. Он утверждал, что световые волны – это электрические и магнитные вибрации, тогда как каждому известно, что свет не более чем смешение семи цветов (КОЖЗГСФ), что доказал в знаменитом опыте с призмой мистер Ньютон. Еще более безумная его идея состояла в том, что человеческие мысли не более чем разряды нервных клеток мозга. Помилуйте, ну как ученый вроде меня может сносить подобные бредни? Если бы Мориарти был прав, то для нашего разума трудно было бы сыскать лучший стимул, чем прикосновение пальцем к батарейке синьора Гальвани. Тем не менее, дабы развлечь читателя, я приведу его безумную лекцию полностью. Никого не удивит, что он читал ее в профессорской манере и с самодовольным до невозможности видом.

– Камень Всемогущества, по сути, кристалл, – начал Мориарти, обращаясь к нам так, как разговаривают разве что с деревенскими дурачками. – Точнее сказать, ромбовидный додекаэдр. И хотя некоторые составляющие камня имеют внеземное происхождение, его уникальные свойства определяются прежде всего именно его кристаллической природой. Современная наука знает пока о кристаллах слишком мало, хотя их точная геометрическая форма вызывала интерес у множества мыслителей. Возьмем пять платоновских тел[102], о которых так много рассуждал Платон: это ли не разнообразные формы кристаллов? А разве можно не вспомнить об алмазе? Всего лишь кристалл углерода, а между тем самый дорогой камень на земле.

Уникальные свойства кристалла являются следствием его симметричной решетчатой молекулярной структуры. Чем теснее прижаты друг к другу атомы решетки, тем более выражены свойства кристалла и тем выше его… о да… особые силы. Например, когда молекулы углерода ничто не стесняет, в итоге решетка не образуется, и получается уголь или кокс. При более высоком давлении молекулы углерода уже могут образовать решетку, и тогда получается графит. А когда давление, которому подвергаются молекулы, достигает высочайшей степени, в результате чего отдельные элементы решетки тесно прижимаются друг к другу, – только тогда получается алмаз. Если же степень сжатия решетки из молекул и атомов преодолевает определенный порог, кристалл обретает особые свойства. Например, кристалл исландского шпата пропускает свет только в определенной плоскости. Возможно, вам будет интересно узнать, хотя всякие недоумки со мной не согласятся, что свет на самом деле состоит из электрических и магнитных вибраций во всех возможных плоскостях внутри одного луча. Если пропускать свет через кристалл шпата, кристалл упорядочивает эти случайные электрические и магнитные вибрации[103]. Этой способностью упорядочивать электрические вибрации наделены и другие кристаллы, к примеру кварц.