В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - Люси Уорсли

День 3 декабря 1802 года, когда Джейн отказалась от Мэнидаун-парка, стал в ее жизни поворотным. В тот момент она из Элинор Дэшвуд словно бы превратилась в Энн Эллиот — из женщины, которая смирится с благоразумной партией, в женщину, которая стремится к неблагоразумному совершенству. Оказалось, что свобода — и Кассандра — для Джейн важнее, чем собственный комфортабельный дом.

После того как декабрьским утром Джейн известила Гарриса о своем решении, они с Кассандрой настояли, чтобы сестры Бигг отвезли их в экипаже обратно в стивентонский пасторат. Если бы согласие на брак отозвал Гаррис, Джейн могла бы подать на него в суд за нарушение обещания. Но дамам в этом смысле дозволялось чуть больше. Период ухаживания, предшествующий бракосочетанию, вообще был единственным периодом в их жизни, когда им принадлежала власть в отношениях с мужчиной. Джейн повела себя дурно, но не ужасно.

Однако обстоятельства, при которых четыре девушки улизнули в Стивентон, казались столь чрезвычайными, что Джейн была в кои-то веки вынуждена поделиться откровениями о своей личной жизни с братом и его женой. Мэри Остин вспоминает "трогательную сцену с объятиями, слезами и надрывающими сердце прощаниями" между Джейн с Кассандрой и Кэтрин с Алетеей: это "происходило в парадном вестибюле".

Пришлось рассказать, по какому поводу слезы. Новость об отказе Джейн "немало огорчила" прагматичную Мэри Остин, которая "полагала, что этот брак весьма желателен".

Поскольку Мэри стала свидетельницей последствий отказа, о событиях узнало достаточное число других родственников, и оно попало в анналы семейной истории Остинов. Последующие поколения вплетали в эти рассказы свои версии подробностей тетушкиной жизни.

Кэтрин, одна из племянниц Джейн, считала, что тетя приняла верное решение — более того, что оно было очевидным и напрашивалось само собой. Она утверждала, что читала письма Джейн (которые не сохранились до наших дней), проливающие больше света на всю эту историю. "Из этих посланий я сделала вывод, — пишет Кэтрин, — [что согласие было дано] в мгновенном припадке самообмана… я убеждена, что она не питала к нему никакой привязанности". По мнению Кэтрин, ее тетушка испытала "некоторую досаду", а после отказа — "немалое облегчение". В этой версии страдания тети Джейн выглядят не слишком сильными, а история — вполне пригодной для семейного употребления. Все было очень просто. Только сумасшедшая согласилась бы за него выйти.

Но Каролина, кузина Кэтрин (дочь Мэри, лично видевшей Джейн в то утро в стивентонском пасторате), придерживалась не столь прямолинейного мнения. "Разумеется, ей не следовало говорить "да", — заключает Каролина, — но я всегда питала к ней уважение за то, что ей хватило смелости отменить это свое "да" — уже наутро". Смелость здесь — уместное слово: требовалось быть смелой, чтобы пойти против ожиданий такого множества людей, предпочтя нечто весьма зыбкое — свободу жить жизнью старой девы, вечно зависимой от других.

На следующий день Джейн и Кассандра настояли, чтобы Джеймс отвез их обратно в Бат (хотя в воскресенье клирику Джеймсу такая поездка была совершенно не с руки). Джейн хотелось поскорее попасть в Бат, очутиться подальше от Стивентона: три года назад ее снедало совершенно противоположное желание.

Но есть еще одна — окончательная? — версия, которая объясняет, почему Джейн так храбро отвергла предложение будущей финансовой стабильности. Я склонна думать, что именно эти соображения повлияли на ее выбор. Похоже, именно в то время ее надежда на альтернативный путь к независимости — возможность самостоятельно зарабатывать деньги — наконец-то начала осуществляться.

Джейн имела все основания считать, что скоро станет публикуемым автором.

В 1803 году в издании "Цветы литературы. 1801–1802" (The Flowers of Literature for 1801 and 1802) появилось любопытное сообщение. Читателей извещали, что издательство Benjamin Crosby (или Crosbie) and Son намерено скоро опубликовать новый роман — под названием "Сьюзен".

В сообщении не указывалось имя автора, но мы-то знаем, что эту книгу написала Джейн Остин. Именно данный текст позже превратится в "Нортенгерское аббатство". Его путь к публикации оказался долгим и мучительным: издательская судьба всех прочих напечатанных романов Джейн сложилась куда легче. По словам Кассандры, этот роман был в основном написан в 1798–1799 годах, еще до того, как семья Остин перебралась на постоянное жительство в Бат. Но Джейн явно редактировала его и позже: в частности, текст содержит ссылку на "Белинду" Марии Эджуорт, а эта книга вышла в 1801 году.

Весной 1803 года Джейн наконец сумела продать "Сьюзен" (за 10 фунтов) лондонскому издателю Бенджамину Кросби. В нашем распоряжении нет письменных свидетельств ее реакции на эту сделку, но Джейн наверняка была в восторге. Эти десять фунтов стали первыми деньгами, которые она заработала сама, а ведь ей было уже двадцать семь. В семье Остин лишь она одна (да еще Джордж) не имела никаких личных доходов. Продажа романа наверняка казалась ей чрезвычайно важным событием.

Как ни странно, это удалось сделать во многом благодаря скверному характеру тетушки Джейн, миссис Ли-Перро.

* * *

Представители семейства Остин с годами сделались неутомимыми биографами своей знаменитой родственницы. Они так аккуратно окрашивают свои свидетельства личными взглядами и мнениями, что у нас возникает искушение поверить, будто они говорят нам чистую правду, только правду и ничего кроме правды. Но компетентные историки должны отслеживать факты, о которых при этом не сообщается: нерассказанные истории — зачастую самые интересные. Даже если мы самым внимательным образом проштудируем все мемуары и записки членов семейства Остин, то не найдем ни единого намека на одно ключевое событие, которое в свое время наверняка потрясло семью. Речь идет о некоей магазинной краже, которая якобы произошла в Бате в 1799 году. Помимо всего прочего, этот эпизод показывает нам, что у фешенебельного курорта имелась своя темная, неприглядная, опасная изнанка.

Джейн жаловалась, что скупердяйка миссис Ли-Перро вечно произносит цветистые фразы, но при этом отказывается выплачивать свои долги. "Моя тетушка спешит заплатить за мой чепец, — однажды писала Джейн, — но у нее не хватает душевных сил давать мне сколько-нибудь приличные деньги". 14 августа 1799 года миссис Ли-Перро обвинили в краже и препроводили в Илчестерскую тюрьму.

Якобы она украла белые кружева из шляпной лавки мисс Элизабет Грегори на Бат-стрит. Свидетельские показания были противоречивы. Все, кто присутствовал в лавке, в один голос заявляли: миссис Ли-Перро вполне законным образом приобрела черные кружева, после чего покинула магазин.