Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации - Иван Саблин

Жители Приморской области по-разному отнеслись к новому владивостокскому правительству. Большинство общественных организаций признали его, в то время как радикальные социалисты отказались это сделать и сумели привлечь на свою сторону левых казаков. Съезд Уссурийского казачьего войска в феврале 1920 года отказался признать «розовую» (умеренно социалистическую) земскую власть, требуя создания советов – органов диктатуры трудящихся. Впрочем, эти рассуждения были классовыми лишь частично: одна из резолюций съезда призывала к «международной социалистической революции», тогда как другая заканчивалась лозунгом «Да здравствует великая единая Россия и трудовой русский народ». Революционный комитет Уссурийского казачьего войска сохранил контакт с земским правительством, несмотря на решения съезда, а в марте полностью передал Владивостоку управление войском[474].

Одной из причин признания земского правительства радикалами был тот факт, что в военном и экономическом отношении оно находилось под контролем большевиков: Лазо был сопредседателем его Военного совета, а Никифоров возглавлял его главное экономическое ведомство. Владивостокская группа большевиков планировала сделать коалиционное правительство полностью подконтрольным и подчинить его Советской России. Правительство Медведева согласилось передать власть областному съезду трудящихся, который должен был пройти вслед за уездными съездами Советов[475]. В то же время лозунги так называемого праздника революции (Владивосток, 12 марта 1920 г.) показали, что, несмотря на интернационалистские лозунги, весьма сильным оставался и национализм – желание защитить страну от иностранцев и объединить общество через гражданский мир[476].

Но осуществлению планов владивостокских большевиков помешали японские войска. Хотя Кенсейкай и другие оппозиционные группировки требовали вывода войск из Сибири, японская армейская партия не хотела прекращать интервенцию. Уступая давлению японских представителей, Межсоюзный комитет не согласился с заявлением владивостокского правительства, что присутствие иностранных войск больше не является необходимым. Глава штаба Инагаки Сабуро, представитель высокого комиссара Мацудаиры Цунео, заблокировал принятие резолюции, признававшей «желание русского народа самостоятельно охранять свою собственность»[477]. Тем не менее Роланд Моррис сообщал в конце февраля 1920 года из Токио, что кабинет Хары Такаси решил вывести войска из Сибири. Впрочем, план, подготовленный Генеральным штабом, исходил из того, что оккупация Владивостока продолжится: это считалось необходимым условием для защиты Кореи. Не собирались японцы уходить и из Никольска-Уссурийского, а зона отчуждения КВЖД, охраняемая китайскими и японскими войсками, должна была стать антибольшевистским форпостом[478].

Это означало, что японские представители не считают владивостокское правительство способным помешать приходу советской власти. Представители других иностранных держав тоже прекрасно знали о зависимости Медведева от местных большевиков. В конце февраля 1920 года Эрнест Ллойд Харрис, консул США, сообщал Государственному департаменту, что владивостокское правительство и другие так называемые эсеровские правительства в скором времени «утратят свою автономию и окажутся под прямым контролем Москвы» и, как только все иностранные войска покинут Сибирь, они немедленно объединятся с большевиками. Более того, владивостокские власти прибегли к радикальным мерам в области экономики, закрыв три российских банка, арестовав их директоров и обыскав их дома: по словам Харриса, подобная политика сделала «иностранную торговлю невозможной» и продемонстрировала, что земство готовится к «немедленному поглощению большевиками»[479].

Несмотря на резолюцию Политбюро в пользу буферного государства, Совнарком попытался установить отношения с США и Японией напрямую, сделав им в конце февраля 1920 года сепаратные предложения по возможностям для инвестиций и торговым привилегиям, а также признав особые интересы Японии на Дальнем Востоке[480]. Тем временем большевистские группы во Владивостоке и Иркутске продолжали вести независимую друг от друга политику. 3 марта 1920 года, после того как советские и партизанские отряды под предводительством Калашникова взяли Верхнеудинск, большевистское Сибирское бюро (Сиббюро) под руководством Смирнова учредило Дальбюро (Краснощёков, Николай Кузьмич Гончаров, Ширямов, Кушнарёв, Лазо и Никифоров)[481], чтобы координировать формирование буферного государства. 9 марта Верхнеудинское уездное земство, умеренные социалисты, крестьянские и бурятские активисты учредили в Верхнеудинске Временную земскую власть Прибайкалья под руководством меньшевика Ивана Адриановича Пятидесятникова, в то время как японские войска, сохранившие нейтралитет, отступили в Читу. Краснощёков стал временным членом нового правительства. Умеренные социалисты надеялись, что демократическая легитимность земств позволит прекратить Гражданскую войну. Калашников попытался привлечь на свою сторону каппелевцев, обратившись напрямую к их командиру Сергею Николаевичу Войцеховскому, но Войцеховский отказался заключать мир с Красной армией и предложил верхнеудинскому правительству вместо этого подчиниться ему и присоединиться к войне против Советской России[482].