Гугеноты - Владимир Москалев

— Если он хороший фехтовальщик, достаточно будет одного урока.

— Он обучался у Буасси.

— Это мастер своего дела, он брал уроки у моего отца, но ему неизвестны приемы, которые знаю я и принц Конде.

— У вас будет два дня вместо одного.

— Это больше, чем нужно.

— Если вы добросовестно выполните то, о чем я вас прошу, вы получите вдвое больше того, что получили от принца Конде.

— Монсеньор, я буду молиться за вас до конца моих дней.

— Помните, от того, как вы справитесь с вашей задачей, зависит жизнь моего сына, маршала Франции.

— Осмелюсь спросить, монсеньор, ваш сын получил вызов на дуэль?

— Именно так.

— Еще один вопрос: кто его противник?

— Принц Конде Людовик де Бурбон.

Старый учитель так и застыл с открытым ртом. Впрочем, тут же быстро совладал с собой и проговорил:

— Я хорошо вас понял, монсеньор, и могу заверить: не беспокойтесь за судьбу вашего сына, я покажу ему такой прием, который не знает никто в целом свете.

— И еще одно: если мой сын будет убит, вы не только не получите вашего жалования, но и вряд ли вообще будете иметь средства к существованию. Вы и ваша дочь. Вам все понятно?

— Как «Отче наш», — склонил голову старый учитель.

— Шомберг!

Верный Шомберг тут же появился в дверях. Коннетабль снова повернулся к гостю:

— О нашем разговоре не должен знать никто, кроме нас с вами и моего сына. Никто не должен видеть вашего лица. На вас наденут маску. От этого зависит жизнь ваша и ваших близких.

— Когда я смогу приступить к работе, монсеньор? — коротко спросил господин Гийом.

— Немедленно. Вас отвезут по нужному адресу в карете с наглухо закрытыми окнами. Не задавайте никаких вопросов. Вам все объяснят на месте.

Он встал и позвонил в колокольчик.

В дверях появился гвардеец в полной военной форме.

— Готье, пусть подадут мою карету к заднему крыльцу.

— Слушаюсь, монсеньор.

— Шомберг, ты выйдешь с господином де Ремоном потайным ходом, лошади будут ждать вас у крыльца. Дальше ты доставишь этого человека к моему сыну. Ты не уедешь оттуда до тех пор, пока не убедишься, что герцог встретился с ним и понял, зачем я его прислал.

— Считайте, что это уже исполнено, монсеньор.

— Да будет с вами Бог и Святая Дева Мария. В добрый путь, господа! — коннетабль нажал на скрытую в стене пружину.

Потайная дверь под картиной Приматиччо неслышно провалилась вглубь и ушла в сторону. Шомберг и его спутник шагнули в темноту коридора, слабо освещаемого факелом в пяти туазах впереди, и дверь снова встала на место.

* * *

Франсуа де Монморанси был еще в Лувре, когда к его дому, разбрызгивая вокруг грязную жижу почти растаявшего снега, подкатила карета с гербом Монморанси. Посетителям пришлось прождать около получаса в приемной, пока не приехал герцог.

— Шомберг? — удивился маршал, увидев любимца отца.

— Я, господин герцог.

— Случилось что-нибудь? Вас послал отец?

— Да, монсеньор, меня и этого человека, — Шомберг кивнул в сторону спутника.

— Кто это?

— Его зовут Гийом де Ремон. Он учитель фехтования.

— Вот как? — герцог с любопытством посмотрел на гостя. — Снимите вашу маску, сударь, чтобы я видел, с кем имею дело. Так, значит, вас послал Анн де Монморанси?

— Так точно, ваша светлость.

— Зачем?

— Я хотел бы поговорить с вами об этом с глазу на глаз. Таково приказание господина коннетабля.

— Шомберг, можете отправляться обратно и доложить, что выполнили поручение.

— Прошу прощения, господин маршал, — поклонился Шомберг, — но я не могу докладывать о проделанной мною работе, если я ее не закончил. Я должен убедиться, что ваша беседа состоялась и принесла положительные результаты, на которые уповает мсье коннетабль. Таков его приказ.

— Вот оно что… — озадаченно протянул маршал, силясь понять суть происходящего. — В таком случае отправляйтесь пока к Лесдигьеру, думаю, вам с ним есть о чем поговорить, ведь вы с недавнего времени близкие друзья.

Шомберг поклонился и исчез.

— Идемте в мои покои, — пригласил маршал, — там нам с вами будет удобнее.

Они пересекли приемную и вошли в комнату, стены которой были увешаны гобеленами с изображенными на них сценами из мифологии.

— Я слушаю вас, — проговорил Франсуа Монморанси, поворачиваясь к гостю, но не садясь и не предлагая сесть посетителю. — Вас послал ко мне коннетабль, не так ли?

— Совершенно верно.

— С какой целью?

— Ему известно о предстоящей дуэли с принцем Конде.

— Он полагает, что вы знаете свое дело лучше Буасси?

— И не без оснований, монсеньор. Буасси брал уроки у моего отца.

— Кто же ваш отец?

— Его звали Жоффруа де Ремон.

— Ваш отец обучил и вас тому же искусству, что и Буасси?

— С той разницей, что я могу выдержать бой с двумя такими, как Буасси.

— Он показал вам какие-то особенные приемы?

— Именно те, которых не знает Буасси.

— Вы хотите сказать, что пришли научить меня этим приемам?

— Да, монсеньор.

— Следовательно, вы считаете, что мой противник сильнее меня?

— Дело в том, что принц Конде брал уроки у меня.

Наступило тягостное молчание.

Учитель ждал. Герцог задумчиво, точь-в-точь как его отец, выстукивал марш пальцами на поверхности стола.

— Откуда Анн де Монморанси узнал о вас?

— Я полагаю, что первому министру королевства достаточно шевельнуть пальцем, чтобы узнать то, что ему надо узнать.

— Где вы живете, мсье?

— В Понтуазе.

— И он привез вас оттуда только затем, чтобы вы показали мне те приемы, которые известны лишь вам и принцу Конде?

— Ваш отец беспокоится за вашу жизнь, монсеньор. И я разделяю его опасения.

— Но их не разделяю я. Я не желаю пользоваться вашими услугами. Как дворянин, заявляю вам, что это будет нечестно с моей стороны. Я вызвал его на дуэль, не зная о вашем существовании. Пусть все останется на своих местах.

— Монсеньор, Конде убьет вас.

— Пусть только попробует. Мы еще потягаемся.

— Позвольте заметить, господин герцог, что это по меньшей мере неразумно с вашей стороны.