Шерас. Летопись Аффондатора, книга 1-я: 103-106 годы - Дмитрий Стародубцев

– Средневооруженная конница бессильна против тяжеловооруженной фаланги, – успокоил его стоявший рядом Идал. – Смотри!

И правда, шагов за сто иргамы сбавили ход, тем более что в них полетели сотни стрел и камней. С галопа они перешли на рысь.

Перед самым монолитом, перед стеной сверкающих копейных наконечников, иргамы и вовсе остановились. Каким бы послушным ни был боевой конь, он никогда не пойдет на препятствие, если почует смертельную опасность. Да и людям, хотя бы и военным, нелегко совладать со своим страхом. Поэтому, несмотря на приказ атаковать, во всадниках чувствовалась некоторая неуверенность.

Иргамы было попытались протиснуться между авидронских копий, но одни пали, другие, видя гибель товарищей, не спешили приближаться к врагу. Кому-то удалось подступить совсем близко, но и они оставались в седле лишь несколько мгновений.

ДозирЭ воочию убедился в правоте рассудительного Идала.

Вскоре раздался сигнал трубы: «Вперед!», и воины Инфекта медленно двинулись на противника.

Те из иргамов, кто не успел увернуться, были поражены копьем. Среди атакующих началась сумятица. Воины из передних рядов спешно разворачивали лошадей, чтобы их не достали длинные авидронские копья. Те, кто находился сзади, напирали, не в полной мере понимая, что происходит впереди. А монолитаи неумолимо наступали, сохраняя плотность рядов, плечо к плечу, перешагивая через тела иргамов и трупы их лошадей.

Завыла иргамовская труба, играя отступление. Всадников охватила паника, шеренги смешались. Вскоре вся конница, еще совсем недавно казавшаяся столь грозной, обратилась в бегство. По сигналу Эгасса фаланга остановилась, и только сотня легких всадников некоторое время преследовала отступающих.

Воины переглянулись: и это все? Их изумлению не было предела. Десятники посчитали своих людей и с удивлением обнаружили, что во всей партикуле нет ни одного убитого или раненого.

ДозирЭ с досадой послал меч в ножны. Схватка уже закончилась, а он не успел убить ни одного врага. Гаронны, теперь не видать ему золотой фалеры и пожизненной славы героя Битвы под Кадишем!..

Не медля ни мгновения, Эгасс повел «Неуязвимых» дальше. Партикула, как и прежде, двигалась в развернутом строю, готовая в любой момент вступить в бой. По пути попадались какие-то истерзанные отряды союзников, уныло бредущие в сторону авидронского лагеря, в том же направлении спешили перегруженные повозки с ранеными. Мимо, как сумасшедшие, проносились порученцы, изредка тут и там падали заблудившиеся стрелы и тяжелые каменные снаряды. Шум битвы с каждым шагом нарастал, и по этому приближающемуся железному грохоту, приправленному раскатистым ритмичным боем десятков калатуш, можно было судить о гигантском размахе происходящего сражения.

Вскоре монолитаи пересекли кадишскую дорогу, обогнули разгромленные позиции авидронских метателей (около сотни тяжелых метательных машин были разбиты, некоторые горели, сами же метатели, казалось, лежали повсюду), и вдруг оказались в трехстах шагах от правого фланга огромной иргамовской фаланги. Центр и левый фланг этого строя сражался с авидронским монолитом, но часть правого фланга выпирала и не была задействована в бою…

Хавруш уже не мечтал о победе. Совсем недавно он готов был поверить, что разобьет авидронов: правый и левый фланг противника держались из последних сил, да и центр оказался не столь мощным, как представлялось вначале. Но время шло, он кинул в бой уже все основные войска, а коротковолосые продолжали сопротивляться, и не было видно конца этой жуткой невообразимой бойне. С самого начала Хавруш отправлял и отправлял в сражение партикулы, словно бросал сухие щепки в полыхающий огонь, и все эти славные отряды сгорали за мгновение. Каждый самый незначительный успех битвы обходился Верховному военачальнику в тысячи и тысячи цинитов. Иргамы устали, потери громадные, резервов нет. Кажется, что достаточно одного небольшого толчка со стороны авидронов, и всё рухнет. К тому же никто не знает, что Алеклия задумал на самом деле. Может быть, всё это лишь часть коварного плана, затейливой игры? Не придется ли в скором времени иргамам отбиваться от наступающих со всех сторон авидронов?

На мгновение он вспомнил о лазутчике Гире, которого подослал к Инфекту Авидронии. Хавруш не питал иллюзий по поводу затеянной им авантюры и всё же подспудно надеялся: вдруг получится? Впрочем, по всему было видно, что Алеклия жив и продолжает управлять своими армиями. Скорее всего, Гиря больше нет. Жаль, если так!

На холме появился Дэвастас – утомленный, весь в пыли. Верховный военачальник был искренне рад видеть Либерия живым и невредимым.

– Что скажешь? – спросил Хавруш.

– Мой кумир! Как ты и хотел, мне удалось прорваться в тыл авидронам! – разгоряченно начал Дэвастас. – Мы уничтожили множество отрядов и сотни метательных механизмов…

– Слава Деве! Но почему же ты вернулся? Почему не продолжил свой победоносный рейд?

Либерии виновато опустил голову.

– Дело в том, что со стороны авидронского лагеря к нам движутся крупные отряды, – угрюмо объяснил молодой военачальник. – Мне довелось столкнуться с небольшой, но весьма умелой авидронской фалангой. Мы бились отчаянно, но всё же были вынуждены отступить. После этого мою конницу атаковали еще несколько раз, я потерял более половины людей и еле-еле вырвался. Авидронов слишком много, наверное, значительно больше, чем нам представляется…

Хавруш невнятно поблагодарил Дэвастаса и отпустил его. Он крепко задумался, то и дело выдергивая из носа волоски, а потом подозвал стоящих в стороне военачальников.

– Скорее всего, нам придется отступать, – с тяжелым вздохом сообщил он. – Алеклии удалось скрыть от нас наличие многочисленных резервов. Всё это время нас просто дурачили…

Военачальники изумленно переглянулись. Еще мгновение назад все верили в близкую победу.

– Нам нужен план отхода, – продолжал Хавруш, отводя взгляд. – Ни в коем случае нельзя допустить неразберихи, бегства, сдачи в плен…

ДозирЭ воодушевила стремительная победа над всадниками. Сейчас он, крайне взволнованный, забыв свою недавнюю слабость, всей душой жаждал новой схватки. Хладнокровие ветеранов, самоотверженность товарищей, на чье плечо можно опереться даже в самой безнадежной ситуации, отточенная слаженность действий воинов монолита, заводные ритмы боевой музыки – всё это необыкновенно воодушевляло. Молодой воин впервые почти физически ощутил монолит, как единое живое тело, где он – всего лишь малая часть целого. Он будто слышал дыхание этого чудовищного организма – мощное, ровное, жаркое. И ощутил его настроение: головокружительную жажду боя, неукротимую веру в собственные силы, в победу. И его, наверное, как и всех, охватила жгучая жажда героического поступка, пусть даже ценою собственной жизни. Возможно, это и был тот самый ДУХ МОНОЛИТА, о котором говорил Эгасс несколько месяцев назад, встречая новичков из лагеря Тертапента.

Не сбавляя хода, «неуязвимые» поворотили в сторону иргамовской фаланги и, пройдя несколько сот шагов, на полном ходу врезались в строй противника. Затрещали копья. С обеих сторон сразу пали многие, те, кто находился в первых рядах. Однако удар партикулы Эгасса был настолько силен, что весь огромный иргамовский монолит содрогнулся и, потеряв свои стройные очертания, причудливо перекосился.