Волчья тень - Чарльз де Линт

Джек качает головой. Следовало ожидать. Он ведь уже сказал, что считает нужным сделать.

– Нет, – говорит он. – С такими, как они, этого недостаточно. Надо с ними покончить.

– Бешеную собаку, – добавляет Бо, – нельзя оставлять в живых.

Я снова вспоминаю убитого единорога, темное пламя в глазах волков, терзающих труп, упивающихся горячей кровью.

– Наверно, ты прав, – неохотно признаю я. – Та волчица, что водит стаю, сильна. Закрой перед ней двери, и она найдет другие. – Мой взгляд упирается в лицо Джеку. – Но как нам их найти? Манидо-аки – огромный древний мир. В нем можно искать их до конца наших дней.

Джек снова качает головой.

– Нам их искать не придется, – говорит он. – Они сами нас найдут. Я видел по их глазам, когда мы отогнали их от добычи: прежде они не ведали о нашем существовании, но теперь, бьюсь об заклад, станут искать нас, чтобы попробовать, сладкая ли у нас кровь.

Человеческое лицо Бо, отхлебывавшего кофе из моей кружки, сменяется хищной усмешкой койота.

– И тогда мы с ними покончим, – говорит он. Я все думаю о тех волчицах. Было в них что-то беспокоящее, что-то знакомое, но я никак не соображу что. Знаю только, что старый трюизм снова подтверждается: если осложнение возможно, оно возникнет.

Все же я медленно склоняю голову, соглашаясь.

– Тогда мы с ними покончим, – повторяю я. Надеюсь только, что мы не повторяем вечную ошибку Коди, который делает то, что ему кажется правильным, а на самом деле только заваривает кашу еще круче и солонее.

Ньюфорд, май 1999-го

Софи сама не знала, почему, стоило зайти разговору о стране снов, на нее нападало желание все отрицать. Ведь в глубине души она не сомневалась в ее существовании. Просто говорить об этом вслух было невозможно.

Иногда она задумывалась, не кроется ли тут обычный эгоизм: стремление сохранить что-то особенное только для себя. Самой остаться особенной. Хотя она знала – ничего особенного в ней нет. Страна снов открыта и для других – и для многих в большей степени, чем для нее. Стоило вспомнить хотя бы Джо, переходящего из мира в мир с такой же легкостью, с какой другие переходят улицу.

Но ее преследовало ощущение, что, признав открыто реальность своих снов, она рискует потерять их.

Ужасно трудно было с этим примириться. Она считала себя человеком щедрым, особенно с Венди и Джилли, и искренне полагала, что готова поделиться с ними чем угодно, тем более разделить радость жизни в Мабоне. Но едва заходил разговор о том, существует ли тот, другой мир, как что-то в ней замыкалось и с губ само собой срывалось отрицание.

Рациональная половина мозга Венди охотно соглашалась с этими отрицаниями: разумеется, мир – то, что мы видим, не больше и не меньше, а все прочее – сны да иллюзии. Но Софи видела, как бесилась иной раз Джилли. Может, даже обижалась, хотя ни разу не сказала об этом. Впрочем, Джилли редко говорила о том, что ее в самом деле заботило, будь то старые обиды или новые, так что ее молчание ничего не значило.

«Отличный пример тому – несчастный случай, уложивший ее в больницу, а также гибель сказочных картин», – размышляла Софи, входя в отделение реабилитации и приближаясь к палате Джилли. Часы посещений заканчивались, и в здание уже прокралась ночная тишина. Шаги гулко отдавались по мраморному полу, а из двери соседа Джилли, практикующего буддиста, тянуло ароматом восточных благовоний. Войдя в палату, Софи увидела, что подруга спит или, по крайней мере, лежит с закрытыми глазами. Она задержалась в дверях, вспомнив то странное ощущение опрокинувшегося мира, которое посетило ее при виде Джилли, выходящей из парадного собственного дома. Конечно, этого не могло быть. То была не Джилли.

– Ты входить собираешься?

Софи моргнула, встретив взгляд подруги. Чуть кривоватая улыбка тронула губы Джилли. Паралич лицевого нерва почти прошел, и говорила Джилли теперь так же внятно, как прежде. Если бы и остальное было так же хорошо!

– Я думала, ты спишь, – отозвалась Софи.

Джилли качнула головой:

– Просто отдыхала. День был беспокойный.

Софи вошла и присела на край кровати. Зная расписание процедур и упражнений, она не сочла последнее заявление Джилли преувеличением.

– Я боялась застать у тебя толпу гостей, – сказала она.

– Понемножку рассосалась, – ответила Джилли, – и я даже отчасти рада. Хочу сказать, приятно, что о тебе заботятся и все такое, только вот это сломанное тело, что лежит на кровати, очень мешает нормальному общению с людьми.

– Смотрят на тебя и стараются не видеть…

– Вот именно. Притом люди, от которых уж никак не ожидала. Например, Изабель. Каждый раз как упрется взглядом мне в лицо, так и не отводит его.

– Наверное, некоторым просто неловко.

– Наверное… Но довольно о трудностях и испытаниях, выпавших на долю прикованной к кровати героини. Ты зачем вернулась?

Софи уже побывала у нее утром.

– Хотела кое-что с тобой обсудить, – сказала она.

Джилли нарочито тяжко вздохнула:

– О-хо-хо!

– Ничего серьезного, – начала Софи и тут же поправилась: – Ну, разве что немножко.

– Я тут ни при чем! Меня там и не было. Я даже не знаю того типа, который заявляет, что это моя работа!

Софи не удержалась от смеха:

– Ты ведь еще даже не знаешь, о чем я хотела поговорить.

– Понятно. Но оправдаться на всякий случай не помешает.

– Не в чем тебе оправдываться.

– Какое облегчение!

Софи покачала головой и испытующе взглянула на подругу. Приятно было видеть, как Джилли дурачится по-старому. За несколько недель Софи успела соскучиться по ее шуточкам. Еще приятнее, что веселье казалось ненаигранным. Все как в старые времена, разве только Джилли следовало бы скакать по комнате или сидеть, перекинув ноги через ручку кресла и болтать пятками с непринужденностью ленивой кошечки.

– Я про страну снов, – заговорила Софи. – Ты последнее время мало о ней рассказываешь.

– Ах, про страну снов… – протянула Джилли.

В ее глазах промелькнула настороженность, и Софи стало неуютно от мысли, что между ними впервые появились секреты.

– Чудесное место, – продолжала Джилли, – хотя его, конечно, не существует.

Неприятное чувство в груди переросло в ощущение, что острие ножа подбирается прямо к сердцу.

– Вероятно, я этого заслуживаю, – сказала Софи.

Джилли недоуменно сдвинула брови, потом улыбнулась:

– А, понимаю. Ты думаешь, я это говорю в отместку за твое вечное неверие?