Распутин. Вера, власть и закат Романовых - Дуглас Смит

В действительности же Илиодор намеревался спровоцировать великое бедствие, которого должен был избежать Распутин, и продолжал свои подстрекательские проповеди. Он твердил, что император находится в руках «жидомасонских» министров, и самый опасный из них – Столыпин. Он призывал всех их сечь, а Столыпина – особо, чтобы изгнать его «масонский дух». Стремоухову приказали не позволять сторонникам Илиодора присоединяться к толпам, но не пытаться бороться с Илиодором до получения особых распоряжений. Столыпин обратился к обер-прокурору Синода с просьбой направить Гермогена для разрешения ситуации. Попытки провалились. Тогда Курлов приказал Стремоухову направить полицию для ночного штурма монастыря и захвата Илиодора. Понимая, что это приведет к кровопролитию, Стремоухов отказался. Возможно, Курлов как раз и стремился устроить кровопролитие, чтобы возложить ответственность за него на Столыпина. Илиодор разжигал страсти своих сторонников, твердил, что только они могут спасти его и тем самым обеспечить себе место в Царствии Небесном. Он превратил свой монастырь в крепость. Его сторонники, многие из которых были вооружены ружьями и дубинками, окружили здание и приготовились дать отпор любым попыткам полиции арестовать Илиодора.

По словам Курлова, полиция перехватывала телеграммы Илиодора и присоединившегося к нему Гермогена к Распутину с просьбами обратиться к царю в их защиту. Но Распутин находился слишком далеко, чтобы помочь им. Во время паломничества он не получил ни одной их телеграммы. (Илиодор не знал об отъезде Распутина в Святую землю, и это подтверждает предположение о том, что решение было принято в последнюю минуту.) Но Илиодор писал, что Распутин ответил на его призывы о помощи и дал царю телеграмму в защиту непокорного священника, а также написал самому Илиодору о том, что спасет его5. 9 апреля в газете «Русское слово» писали, что Распутин прислал Илиодору телеграмму из Иерусалима: «Одна надежда на Бога. Молитесь Скорбящей Божией Матери. Всем благословение отца Григория. За нарушение спокойствия в Петербурге сердятся. Хотели дать просимые тобой деньги. Говорят – почему не просил у них отпуск?»6 Позже Гурко утверждал, что Распутин послал телеграмму Александре, в которой писал, что, если Илиодора не простят и не позволят ему остаться в Царицыне, царевичу грозит «великая опасность». Гурко писал, что Илиодора спасли Распутин и Вырубова, хотя никаких доказательств тому он не привел7. Спустя много лет в «Святом черте» Илиодор писал, что Распутин отправил Николаю такую телеграмму: «Мое желание, чтобы Илиодор остался в Царицыне». Впрочем, полагаться на слова Илиодора нельзя. В своей книге он утверждал, что никогда не просил Распутина помогать ему во время этого кризиса и не знал, что Распутин вступился за него, – телеграммы Илиодора, сохранившиеся в русских архивах, доказывают, что это ложь8. Кроме того, это противоречит длинному письму, написанному им в январе 1912 года, где он пишет, что, хотя Лохтина и другие умоляли Распутина помочь Илиодору, он ничего не сделал9.

11 марта Столыпин написал царю о своих соображениях касательно этого скандала и тех опасностях, которые могут быть с ним связаны. Для премьер-министра дело Илиодора стало печальным доказательством слабости Церкви и царящего в ней беспорядка. Нужно было что-то делать, а для этого следовало уволить Сергея Лукьянова с поста обер-прокурора Синода. Но делать это сейчас было нельзя, поскольку все, и главным образом Илиодор, истолкуют подобные действия как победу непокорного священника и других противников Церкви и государства, что еще более ослабит авторитет этих институтов. Нужно было всеми силами не допустить наихудшего развития событий. «Я первый нашел, – писал Столыпин царю, – что если правительство не остановит этого явления, то это будет проявлением того, что в России опаснее всего, – проявлением слабости». И это касалось не только Церкви, но и самого царя, авторитет которого Илиодор так откровенно подрывал10.

Противостояние продолжалось всю весну. В конце мая Стремоухов вернулся в Петербург, чтобы обсудить ситуацию со Столыпиным. Он просто не понимал, как царь позволяет Илиодору и дальше так откровенно подрывать авторитет самодержавия. Многие начали верить слуху, который, по-видимому, распустил сам Илиодор, что Николай боится его тронуть, потому что Илиодор является его сводным братом, незаконнорожденным сыном Александра III. Стремоухов хотел знать, почему Столыпин не предпринимает никаких мер, но премьер ответил, что сделал все, что мог. Он сказал, что у него связаны руки, что любой шаг против Илиодора разворошит осиное гнездо, вызовет гнев и правых, и левых, что повредит его положению при дворе. Было решено, что Стремоухов переговорит с Николаем – и не только об Илиодоре, но и о его союзниках, Гермогене и Распутине. Но за день до царской аудиенции Стремоухову позвонили и приказали не упоминать имя Распутина, ограничившись только Илиодором и Гермогеном. Стремоухов спросил, кто звонит, но трубку уже повесили. Удивленный Стремоухов не был уверен точно, но ему показалось, что это был Столыпин, который решил предупредить его заранее.

Стремоухов сказал царю, что подготовил доклад о проблеме Илиодора, но прежде хочет сказать несколько слов. Николай же сказал, что это неважно и что он уже его простил. Стремоухов ушам своим не верил11. Николай отступил и решил позволить Илиодору остаться в Царицыне. Непокорный монах победил царя, царских министров и Синод. Решение Николая стало тяжелым ударом по престижу Синода и самодержавия. Пытаясь скрыть то, что произошло в действительности, Синод 15 апреля выпустил официальный документ, в котором говорилось, что Илиодору было позволено покинуть Новосиль и вернуться в Царицын, где он будет служить под началом Гермогена. Царь якобы узнал о желании народа и прислушался к нему. Конечно, все знали, что Илиодор уже несколько недель находится в Царицыне. Несколько видных священнослужителей предпочли винить во всем не царя, как это следовало сделать, но Распутина, хотя не было никаких доказательств, что он хотя бы косвенно повлиял на это решение12. Илиодора спасла не сила Распутина, но слабость Николая. Вне зависимости от роли Распутина победу Илиодора, учитывая их близкие отношения, все рассматривали как победу Распутина. Но настоящим победителем из этой ситуации вышел Илиодор. Он это понимал, и это кружило ему голову.

Этот скандал обеспокоил всю большую семью Романовых. 26 февраля, в тот же день, когда Столыпин написал царю, в Александровский дворец приехала вдовствующая императрица. Она хотела предостеречь сына и невестку – Распутин слишком опасен, и его нужно отослать прочь. Александра возмутилась и принялась яростно защищать Распутина. Николай же сидел молча. Марии Федоровне было больно видеть, как невестка помыкает ее сыном. В письмах к матери Николай ни разу не упомянул имя Распутина. Эта тема была для него абсолютным табу. Мария Федоровна была в ужасе: «Моя бедная невестка не осознает, что она губит и династию, и себя. Она искренне верит в святость этого авантюриста, и мы бессильны предотвратить несчастье, которое несомненно придет». Возможно, она вспомнила, что, когда приехала в Россию из Дании в 1866 году, старуха предсказала ей, что ее сын будет править Россией в богатстве и силе, но его свергнет «рука мужика»13.

За обедом 2 июня Мария Федоровна имела долгий разговор о Распутине с дядей царя, К. Р. Он записал в дневнике: «Она расстроена тем, что они продолжают тайно принимать некоего блаженного, Гришу, который приказывает императрице А. и детям сохранять это в тайне и не говорить, что они виделись с ним. Подобное притворство не пойдет на пользу детям. Столыпин уже говорил императору, что этот Гриша мошенник, но в ответ ему было сказано оставить Гришу в покое»14.