Артур Артузов. Ас разведки и контр-шпионажа - Юрий Ленчевский

(Пример умелого просачивания информации, а точнее дезинформации). Затем Тойво Вяхя с силой втолкнули в машину и повезли в пограничную комендатуру. В кустах же «забыли» кобуру маузера Вяхи, которую хорошо знали пограничники и местные кители. В комендатуре кроме ее личного состава в это время находились начальники застав (вызванные якобы на совещание). И Тойво со связанными руками выставили перед ними как предателя. Нелегко и опасно было Тойво играть роль подкупленного финна перед врагами, опытными, хитрыми, коварными. Провал мог стоить жизни. Однако во сто крат тяжелее было предстать в такой маске перед боевыми товарищами, единомышленниками.

Тойво чуть не застонал от душевной боли, готов был зарыдать. Из него так и рвалось: «Это необходимая игра! Дорогие товарищи, для вас я всегда был верным другом. В борьбе с врагами я не жалел ни сил, ни жизни. Я с вами!»

В районе Новой Дубровки Тойво Вяхя переодели в штатский костюм, затем привезли в Ленинград, поселили в гостинице «Европейская». Выходить из номера и пускать кого-либо к себе не разрешили. Еду приносили в номер. Так прошло несколько суток, заполненных горькими размышлениями. Тойво понимал: для него настает новая жизнь, жизнь без прошлого. Радостного в этом ничего не было.

«Завтра у меня не будет никакого прошлого, — с тревогой думал он. — Некому руку пожать, поздравить с праздником или успехом. Никаких друзей не будет… Если кто и вспомнит меня, так с проклятием. Одним ударом все разрушено». Впрочем, он ошибался. Не на всю жизнь. «Всего только» на сорок лет…

Да, подвиг Тойво Вяхя очень долго оставался неизвестным. О нем не писали в газетах, никому не рассказывали…

В Москве Тойво вручили орден Красного Знамени, его порядковый номер — 1990. Тойво Вяхя стал Иваном Михайловичем Петровым. Ему выдали документы на новую фамилию.

Иван Михайлович гордился своим участием в операции до поимке Рейли. Картина ее завершения навсегда впечатались в его память. Об этом он рассказывал мне еще раз.

— «Убийство» Рейли разыграли хорошо. Покричали, поругались мы на трех языках — русском, английском, финском, постреляли поверх голов друг друга. Рейли и другие враги были матерыми, опытными волками. Прежде чем лезть через «окно» из Европы и обратно, старались прощупать меня насквозь. Но я знал, что я не один. За спиной у меня и рядом опытные боевые товарищи. С ними мы одолели «Асса среди шпионов» — Рейли-Розенблюма.

О конце Рейли, последних минутах его жизни (изложено в деле № 302330) Иван Михайлович не рассказывал. Он просто не знал про это.

На берегу Черного моря

Иван Михайлович рассказывал о том, что было потом… О своей дальнейшей службе.

Черное море разочаровало Тойво Вяхя. Он ожидал от него теплоты и ласки, а встретил штормы, сильные безжалостные ветры, сваливающие телеграфные столбы, рвущие крыши домов.

Малочисленные заставы, а по существу пикеты, ограняли тогда Черноморское побережье. На одном из таких застав в бухте — единственное сооружение из местного камня, в нем совмещенная кухня-столовая, спальня для десятка пограничников и с тыловой стороны «квартира» начальника — одна комната в шесть-семь квадратных метров на все потребности жизни. Участок, где находилась застава, Тойво назвал «богом забытое место». От города Новороссийска до этого «богом забытого места» сегодня по прекрасной асфальтированной дороге ехать минут 15–20. Автор воспоминаний о Тойво Вяхя не один раз бывал на этой заставе и говорил начальнику политотдела Новороссийского погранотряда полковнику Петру Николаевичу Белову, что застава должна носить имя Петрова — Тойво Вяхя. Однако Белов добился того, что ее назвали именем Героя Советского Союза Унана Аветисяна. Он не был пограничником, а воевал в составе 18-й армии, где служил Брежнев…

Оценка бухты Дюрсо Тойово исходила из его настроения, а оно было безрадостным. «Настроение было подавленное. Оказывается, необычайно трудно в зрелые уже годы начинать жизнь сначала. Прожитое — столь дорогое и теперь, издали такое милое — ежеминутно давало о себе знать, а новые привязанности еще не сложились. Но было и другое: новые условия требовали и нового опыта».

На заставе не было никаких технических: средств, даже бинокля. Службу же необходимо было нести исправно, а по мнению Тойво Вяхя, пограничная служба практически превращалась в караульную. Непонимание Тойво новых для него условий усложняло жизнь, доходило до курьезов. Начальник управления пограничной охраны края обязал всех начальников застав научиться пользоваться применяемыми на флоте семафорной азбукой и флажками. Тойво Вяхя едва усвоил лишь один сигнал: «Не понял, повторите». Вспоминать то время Петрову нелегко. «Я просто не мог сближаться с людьми, ведь тогда надо было бы что-то рассказывать о себе». А что мог рассказывать Иван Петров, «родившийся сразу 26-летним парнем». Приходилось «вырабатывать» необщительный характер.

* * *

Немало обид досталось на долю Ивана Михайловича. Тогда, в конце тридцатых, после освобождения из-под ареста в погранвойска его не вернули… Во время войны, в сороковые, стали убирать из армии финнов (также поступали и с немцами), и он оказался в Златоусте, в училище. А рвался на фронт…

Иван Михайлович Петров был человек могучего характера, несломленный, никому не уступивший идеалов добра и правды. Таким может гордиться любое поколение, любой, век, любое государство. Жизнь Петрова — Тойво Вяхя дает право сказать: у нашей эпохи был свой герой.

Нечасто встречаем мы звание «Почетный гражданин города». Такое звание — дань большого уважения человеку, прославившему город боевыми или трудовыми делами. Благодарные жители Петрозаводска удостоили Петрова-Вяхя этого почетного звания.

Ветеран пограничных войск И. М. Петров был частым гостем у воинов-чекистов Карелии. Немало рассказал пограничникам Иван Михайлович о своей службе на границе. Подробно поведал им о том, как проходила операция «Трест», как был задержан Сидней Рейли.

«Я был пограничником, а пограничник — это часовой Родины!» — эти слова Иван Михайлович произносил с гордостью.

После Тойво Вяхя

Закат догорал. И свет полыхающего неба осветил строгий обелиск со словами: «Иван Михайлович Петров (Тойво Вяхя) — член КПСС с 1920 года», даты рождения и смерти. Камни памятника чистые и ровные, как хорошо выглаженная скатерть, засветились розовым светом. По отдельным блестящим поверхностям камней и на их гранях играл этот разовый свет. Порой его нежные, едва заметные переливы вспыхивали красноватыми огоньками. Неожиданно красный отблеск заката залил камни обелиска, казалось, свет этот шел откуда-то из глубины камня. Обелиск стал кроваво-красным, но постепенно вечерняя заря, прощаясь с землей, отступит перед сумерками, сменяющая их северная ночь растворит очертания памятника. А рано утром на нежном рисунке камней заблестят капельки росы. Камни заплачут. Но плачут не только камня. У обелисков, у скромных пирамидок и просто холмиков над могилами воинов часто можно встретить скорбящих матерей, жен, детей. Огрубевшей натруженной рукой смахивает мать с изборожденной горем щеки слезу у могилы сына. А сколько тех, кто в тихий час грусти вспоминает своих детей, места погребения которых на полях войны остались неизвестными. Травой зарастают могилы, но боль матерей не проходит никогда. Много раздумий вызывают места, где преданы земле павшие на поле боя или умершие от ран воины. У памятников пограничникам, советским воинам, партизанам, подпольщикам и мирным жителям, расстрелянным, замученным, всегда испытываем мы чувство преклонения перед величием подвига нашего народа во имя свободы и независимости своей Родины. Сердце сжимается в немом ужасе, когда мы вспоминаем о трагедиях, которые пережило человечество, о десятках: миллионов павших и изувеченных, о вдовах и сиротах, о разрушенных семьях. Памятник Ивану Михайловичу Петрову возвышался над всеми другим на этом престижном обкомовском кладбище в Петрозаводске. Я стоял перед памятником герою, и раздумья уводили меня вдаль по дорогам истории. Идут годы. Подрастают новые поколения. Уже почти не осталось тех, кто воевал в гражданскую войну. Все меньше и меньше становится тех, кто в суровые дни Великой Отечественной воины с оружием в руках отстаивал независимость родного края. И люди всегда в неоплатном долгу перед теми, кто навечно остался на полях войны. Одним из тех, кто отдал жизнь в борьбе за Родину, героически прожил жизнь, был Иван Михайлович Петров. Его имя на обелиске воскрешало в памяти давно затихшие бой.