Королевство крестоносцев - Джошуа Правер

Официальное непризнание Западной церковью греческой иерархии и подчинение всех других деноминаций католическим прелатам имело свое начало в богословской концепции Рима. Отношение государства объясняется колониальным прагматизмом, который отказывался от всех возможных подходов и признавал кастой местных подданных. Местный христианин был туземцем, именно так на него смотрел чужак-завоеватель. Его вера не способствовала улучшению ситуации, и он в той же мере пользовался религиозной свободой, как и еврей, самаритянин и мусульманин. Той же, но не больше.

В современных реалиях это решение выглядит довольно демократичным и либеральным. Можно даже сказать, что это был самый сложный тест на толерантность: согласиться на тот же самый статус и те же свободы для всех некатоликов. Это представление обманчиво, поскольку игнорируется факт, что все население было расколото на правящую касту правителей и низшую касту неграждан, независимо от того, рассматривали они себя как «освобожденных» или покоренных.

Проблемы либерализма и толерантности просто не возникает, было бы абсурдным употреблять подобные понятия применительно к европейскому обществу XII в. Настоящим тестом была бы готовность принять и интегрировать христианские меньшинства в одно политическое образование, чего не было раньше и чего даже не предвидели. Крестоносцы пришли как завоеватели и остались таковыми в Святой земле. Все разнородные составляющие системы стригли под одну гребенку, изоляция которых усилилась из-за расхождения в религиозных взглядах.

Первое колониальное предприятие опиралось первоначально на разные концепции, но все закончилось принятием классического правила колониализма: никогда не смешиваться с туземцами.

Изгнанные из франкского общества и не имея связей с христианскими и мусульманскими общинами, евреи жили обособленно на своей исторической родине. Ни экономическими, ни социальными условиями было невозможно объяснить, почему смогла выжить еврейская община в стране, где жизнь была и так неимоверно тяжела, когда христианский и мусульманский фанатизм представлял реальную угрозу жизни евреев. Несмотря на соблазны более зажиточных стран, таких как Египет и Ирак, еврейская община не покинула Святую землю.

Некоторые еврейские общины раннего Средневековья были, по всей вероятности, автохтонными и существовали еще до прихода римлян, византийцев и мусульман. Несмотря на немногочисленность еврейского населения, оно пережило Тита, Адриана и гонения византийцев. Примером могут служить еврейские деревни в Галилее. Другие общины, такие как Иерусалимская, образовались значительно позднее; они образовались как раз в то время, когда мусульманское завоевание в VII в. (638) положило конец византийским преследованиям и христианской дискриминации.

Характерной чертой еврейского населения Святой земли была его миграционная подвижность и паломническая активность, что обеспечивало поколение за поколением непрерывность еврейского присутствия в Святой земле. Еврейские общины могли исчезнуть из-за преследований или оскудения, но спустя какое-то время образовывались новые общины из прибывших поселенцев, которые привлекали новые семьи, и те в итоге принимали решение остаться. Многие места, раз покинутые, не заселялись вновь, но не было случая в истории, чтобы в Палестине не оставалось ни одной еврейской общины. Евреи, казалось, постоянно лелеяли мечту о своем праве на страну, подкрепляя его своим постоянным физическим присутствием. Их ежедневные молитвы и изучение Торы сохраняли память о Божественном обещании, данном их праотцам. К середине XI в. за два поколения до нашествия крестоносцев наиболее важным еврейским центром в Святой земле была столица страны Рамла, удерживаемая египтянами, лежавшая на полпути между Яффой и Иерусалимом. В Рамле был центр иудаистской секты караимов, которые вели постоянные споры с «талмудистами», как прозвали евреев. Обе общины вели обширную переписку с духовным центром в Иерусалиме и поддерживали тесные связи со своими богатыми и влиятельными братьями в Каире, Дамаске, Алеппо и Багдаде. Небольшие еврейские общины существовали в тридцати других населенных пунктах. Сельджукское вторжение, еще до прихода крестоносцев, последовавшие за тем войны, грабежи и всеобщее чувство неуверенности больше всего задели немусульманское население. Однако, как только завоевание завершилось, новые сельджукские правители предприняли решительную попытку вернуть безопасность в опустошенную войной страну. Но процесс восстановления продолжался менее чем на протяжении жизни одного поколения.

Молва шла впереди 1-го Крестового похода на Восток, за которой шли вести о страшной резне евреев 1096 г., совершенной участниками «крестьянского крестового похода» во Франции и Германии, что все вместе привело еврейские общины на Востоке в состояние полного замешательства и страха. Мессианские движения, феномен еврейской истории, оживились в диаспоре. На Балканском полуострове и христиане, и евреи видели в них знаки приближавшегося Страшного суда. Если первые ждали пришествия Антихриста, то вторые слышали поступь Гога и Магога, до этих пор заключенных за «Горами мрака». За ними по пятам придет Мессия, «сын Иосифа», и предтеча Мессии, «сын Давидов». Вскоре армии крестоносцев появились у стен Константинополя и, после того как они пересекли Малую Азию и Сирию, вошли в Святую землю.

Появление крестоносцев на побережье Ливана (1099) пробудило новые опасения перед войной. В небольшом городке Раффах близ Газы житель пишет письмо, в котором просит еврейского единоверца в Иерусалиме сообщить последние новости о происходящих событиях, чтобы можно было вовремя перебраться в соседний укрепленный Аскалон. Перед лицом завоевателей-крестоносцев евреи, мусульмане и даже христиане оставляли свои дома и бежали. Подобное происходило в Яффе и Рамле, и нет никакого сомнения, что еврейские жители участвовали во всеобщем бегстве населения.

Поход армий крестоносцев через территорию Святой земли не встречал сопротивления вплоть до того дня, когда они достигли своей цели – Иерусалима. Сельджуки уже были изгнаны египтянами. Цитадель защищал гарнизон, состоящий из египетских и суданских воинов, а на стены вышло мобилизованное городское население. Жители каждого квартала отвечали за оборону выделенного для них участка стен. Евреи, которые также защищали свой квартал, и мусульмане (восточных христиан рассматривали как потенциальных предателей) заняли свои места на крепостных стенах (секция между Дамасскими воротами на севере и так называемой Журавлиной башней в северо-восточном углу города). Этот участок был самым уязвимым местом в городской обороне, потому что в этом месте перед стенами не существовало рва, который служил бы естественным препятствием, и защитники могли полагаться только на крепость стен.

С зубчатых стен евреи могли обозревать армию Готфрида Бульонского. Именно этот сектор обороны после пяти недель осады был выбран крестоносцами в качестве основного направления атаки. 15 июля неприятель взял штурмом стены еврейского квартала, и войско Готфрида Бульонского вошло в город. Вслед за ним в город проникли войска Танкреда в северо-западной его части и Раймунда де Сен-Жиля – на юге, со стороны горы Сион. Защитники города были оттеснены в район храма. Путь завоевателей отмечали тысячи трупов людей и горевшие разграбленные дома. Евреи, отчаявшиеся оказать сопротивление, искали убежище в синагогах, где были безжалостно сожжены живьем. Спаслись немногие, а те евреи, которых захватил Танкред, были проданы в рабство в Италию. «Тридцать человек за одну серебряную монету», – с ликованием сообщает христианский историограф Балдерик Бургулийский; в этом прослеживается прямая связь с 30 сребрениками, заплаченными Иуде Искариоту за предательство. Других евреев Раймунд де Сен-Жиль отвел в Аскалон, и их выкупила местная еврейская община с помощью египетских евреев. В живых из евреев в Иерусалиме не осталось никого.