Несгибаемый - Марина Агекян

— Клэр, ты меня слышишь?

Она не могла дышать и уже теряла голову, а он даже еще не подошел к ней!

«Господи, дурочка, что ты делаешь? Возьми себя в руки, скажи, что всё хорошо и пожелай ему спокойной ночи, как того и хотела! И отпусти его! Закрой дверь, иначе ты окончательно опозоришься!»

Но когда их взгляды встретились, Клэр не смогла сказать ничего из того, что диктовал ей разум.

Почему иногда сложно поступить так, как правильно, чтобы было легче жить дальше, но не можешь этого сделать, потому что нечто сильнее твоей воли диктует тебе новые правила?

— Со мной… всё хорошо, — наконец, заговорила она, не представляя, где взяла силы, чтобы произнести так много слов. Клэр не могла перестать смотреть на Эрика, понимая, что должна отослать его еще и потому, что на ней не было ничего, кроме ночной рубашки и шелкового пеньюара. И это внезапно напомнило ей то, как она стояла перед ним почти в таком же одеянии в их брачную ночь.

Взгляд Эрика стал скептическим, недоверчивым, но голос прозвучал невероятно мягко.

— Почему я тебе не верю?

Почему ей вдруг захотелось провести рукой по его растрёпанным волосам, чтобы пригладить черные пряди? Клэр еще сильнее сжала ручку двери.

— Не з-знаю… Но у меня… действительно всё хорошо.

В серо-голубых глазах по-прежнему мерцало недоверие. Он смотрел на нее так, будто понимал, что с ней. Но это… это не могло быть правдой, иначе Клэр провалилась бы в землю, если бы он узнал, как неодолимо ее влечет к нему.

— Что тебя тревожит?

Взгляд ее вдруг остановился на его носе…Его нос… Клэр вдруг нахмурилась, вспомнив образы, выплывающие из тумана… «Самый необычный нос самого необычного человека»… Боже, это же были ее слова! Слова, сказанные вчера ночью, когда он принёс ее в её комнату… Клэр задрожала сильнее, вспомнив, как даже касалась его тогда… Гладила его суровые черты лица, хмурый лоб, прямые брови, его замечательный нос… Господи, она кажется прикасалась даже к его губам! У нее почему-то подгибались колени. Ощущая невероятную слабость во всем теле, Клэр испытала почти болезненное желание прислониться к его груди. У нее было такое ощущение, будто она действительно упадет, если не прижмется к нему.

Она ужасно хотела, чтобы он обнял ее. Как сегодня днем. И вчера ночью… Она не могла вспомнить ничего из того, что говорила ему, но отчетливо помнила все те ощущения, которые испытывала, когда он держал ее в своих руках. Так, будто ничто в мире не смогло бы обидеть, сломить или коснуться ее.

Продолжая ошеломленно смотреть на Эрика, Клэр вновь, поддавшись какому-то необъяснимому порыву сделала то, что не должна была делать ни при каких обстоятельствах. Она снова сказала ему правду.

— Я не могу заплести волосы.

Было такое ощущение, будто он вовсе не дышал всё время, пока ждал ее ответа. А потом… потом Эрик глубоко вздохнул, и всё напряжение разом покинуло его.

Глядя ей прямо в глаза, он тихо спросил:

— Хочешь, я помогу?

У нее кружилась голова. Сила, которая притягивала к нему, была уже неподвластна ей. И Клэр внезапно испугалась. Испугалась того, что творит. Она должна была отпустить его… Но, Боже, она не хотела, чтобы он ушел!

Решив, что сходит с ума, Клэр медленно отошла от двери и раскрыла ее так, чтобы впустить его.

— Хочу.

Эрик какое-то время задумчиво смотрел на нее, будто не ожидал, что она примет его помощь, но потом медленно перешагнул порог ее комнаты. Едва шевелясь, она всё же закрыла дверь, и только когда обернулась к нему, осознала, что на самом деле наделала!

— Что я должен сделать?

Легкий трепет прошелся по всему ее телу от звука его глубокого голоса. Не в состоянии смотреть на него, Клэр направилась к туалетному столику, на котором стояла шкатулка для драгоценностей. Где лежало его кольцо. Эта мысль еще больше смутила ее, поэтому, быстро схватив красивую расческу с густой щетиной, она развернулась и едва ступая на дрожащих ногах, подошла к Эрику. Он стоял на прежнем месте и внимательно следил за ней.

Клэр вновь подумала о том, как ему нелегко подпустить к себе весь мир, а ее… В этом было одновременно нечто пугающее и сокровенное, потому что это делало ее… Он своим поступком делал ее особенной.

Рассеянно сжимая дрожащими пальцами расческу, Клэр подошла к нему так близко, что легкий запах сандалового дерева и специй тут же захватил ее.

— Вот, — прошептала она, протянув ему расческу. — Для начала расчеши мои волосы.

Когда он взял расческу, Клэр быстро отвернулась и направилась к камину, чувствуя, как горят щеки. Господи, она едва могла пошевелиться и не помнила, как опустилась на мягкую банкетку. Обострившийся слух пытался уловить каждый звук, каждый шорох, который бы известил ее о том, что он приближается.

И он приблизился, остановился позади, а потом уселся в кресле, стоявшее за банкеткой. Эрик был так близко, что мурашки забегали по спине, а сердце и вовсе остановилось, когда он взял одной рукой густую массу волос, а другой держа расческу, стал их расчесывать. Клэр затопила такая неизъяснимая волна радости и облегчения, что глаза закрылись сами собой. От этого его прикосновения ощущались еще острее. И вновь воспоминания о прошлой ночи настигли ее, напомнив все те сладостно будоражащие ощущения, которые нахлынули на нее тогда. Которые она испытывала и сейчас. Которые усиливались по мере того, как он расчесывал ее волосы, превращаясь в чарующее удовольствие.

С ней происходило нечто волшебное, нечто настолько восхитительное, с чем она могла бы жить так вечно.

— Что… что мне делать дальше?

Голос Эрика вторгся в затуманенное сознание, но Клэр не могла открыть глаза, завороженная этим таинством, расслабленная тяжелой негой, от чего не могла пошевелиться.

- Клэр?

Она вздрогнула, но не смогла открыть глаза. Вместо этого Клэр испытала желание откинуться назад. Потому что знала, что тогда непременно прижмется к его груди. Невероятно широкой, твердой груди. Ей казалось, что если она сделает это, она… никогда больше не сможет отпустить его.

— Раздели… мои волосы на три части, — с трудом, но всё же заговорила Клэр, — а потом по очереди заплети их крест накрест. Сможешь?

Он ничего не ответил. Следуя ее указаниям, Эрик отложил в сторону расческу, осторожно разделил ее волосы, а потом стал заплетать. При этом порой касался своими теплыми пальцами то шеи, то оголенных плеч так, будто невольно ласкал ее. Клэр перестала замечать что-либо вокруг, задыхаясь от того, что он делал. От того, что заставлял ей испытывать.

Боже, когда всё переменилось? Как так вышло?

Когда волосы были убраны, полностью оголив ее плечи, она вдруг почувствовала прикосновение теплого воздуха к своей коже, а потом изумленно поняла, что это дыхание. Дыхание Эрика, который оказался так невероятно близко. Так близко, что стоило сделать одно незначительное движение, и она бы тут же оказалась прижатой к его груди.