Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть - Питер Хизер

Что-то такое грандиозное происходило в степном мире, но что именно – неясно, так как кочевники не любили писать, а ни западные, ни китайские источники не позволяют нам исследовать происходившие там процессы во всех подробностях. Поэтому некоторые ученые разыгрывают карту окружающей среды, и, безусловно, скрытое от наших глаз событие, которое, возможно, сыграло какую-то роль в возникновении чумы, сократило и количество корма для скота в степи в конце 530-х гг. От этого, вероятно, в некоторой степени возросло соперничество в среде кочевников, и если оно было достаточно серьезным, то последствия были предсказуемыми для их оседлых соседей.

Но это не единственная возможность. Кочевники зависели от своих оседлых соседей-землепашцев в плане огромного количества необходимых для жизни продуктов и других вещей, которые можно было либо выторговать, либо просто отнять, и количество средств воздействия на политические структуры соседей часто являлось основой способности любой группы кочевников построить империю. Поэтому вполне вероятно, что беспрецедентное строительство империи западных тюрок уходит своими корнями как в изменения мира вокруг степи, так и ее самой (хотя возможно и сочетание того и другого, если не в высшей степени вероятно). Здесь чума могла, разумеется, сыграть роль, но в отсутствие достаточных доказательств чрезвычайно важно не разрушить слишком быстро спектр возможностей[167]. К счастью, нас интересует здесь не рост самого Западно-Турецкого каганата, а одно из его главных последствий – появление аваров на Западе, и здесь документальные источники гораздо более однозначны.

Даже если бы авары являлись беженцами, то они имели достаточно военной силы, чтобы воткнуть в VI в. горячий нож в стратегическое масло Центральной и Юго-Восточной Европы. До 558 г. ситуация была достаточно проста. Регион Западного Дуная к западу от Карпат (приблизительно современная Венгрия и Западная Румыния) был поделен между двумя королевствами германцев – лангобардов на западе и гепидов на востоке. Земли к северу от Черного моря аналогично разделили между собой две кочевые группировки булгар, говоривших на турецком языке, – утигуры и кутригуры. Между этими двумя регионами Транссильванское плато и часть земель к северу от Дуная стали домом для многих (на этом этапе) небольших славянских объединений – племен под властью вождя, но не королевств (карта 9). Последние начали вступать в зафиксированные документально контакты с защищенной на Дунае границей Римского государства только приблизительно с 520-х гг., и с этого момента их набеги на римскую территорию начали представлять все возраставшую проблему.

Если бы, как Юстиниан, вы вели крупную игру в своем дворце в Константинополе, общая стратегия была бы ясна: столкнуть лангобардов с гепидами на одном конце своих северных границ, а утигуров с кутригурами – на другом, а тем временем искать способ минимизировать ущерб от набегов славян в центральной части своих границ. И это, в общих чертах, именно то, к чему стремился византийский император большую часть лет своего правления. Но никакая политика не совершенна во все времена, а так как, чтобы воевать в Италии, он отвел свои армии с Балкан, то это, безусловно, привело его там к дополнительным потерям. Совершая крупные набеги на римские провинции в 539 и 559 гг., кутригуры уводили в рабство тысячи пленников, а набеги славян усилились в конце 540-х гг.[168]

В такой ситуации авары выглядели как полезное дополнение к общей неразберихе, и Менандр пишет о дальнейших действиях Юстиниана после первого контакта с аварами:

«Он отправил послом Валентина – одного из телохранителей императора, и тот убедил это племя заключить союз с римлянами и взяться за оружие против их врагов. Это… был очень мудрый ход, так как независимо от того, победят ли авары или потерпят поражение, оба исхода будут на пользу римлянам»[169].

Сначала все было чудесно. К 562 г. могущество аваров распространилось на северное побережье Черного моря; несколько не зафиксированных документально войн поглотили и утигуров, и кутригуров. Все это, без сомнения, происходило согласно плану императора, разработанному вслед за вторым масштабным нашествием кутригуров на римские Балканы в 559 г. Таким образом, не было причин не предоставить аварам статус союзника, пользующегося благосклонностью, и значительных сумм ежегодной финансовой помощи (или субсидий, в зависимости от вашей точки зрения), которые они продолжали получать до самой смерти Юстиниана в ноябре 565 г.

На тот момент смена власти в Византии полностью изменила государственную жизнь. Мы уже видели, что Юстин II попытался завоевать себе соответствующий капитал, развернув на 180 градусов политику своего дяди в области налогообложения. Как ее неотъемлемая часть было представлено и прекращение выдачи таких больших сумм в качестве субсидий. Так что, когда следующее посольство аваров на рысях прискакало в Константинополь за своими ежегодными подарками, их ждал неприятный сюрприз. Новый император сказал им:

«Вы больше никогда не получите ничего от этой империи. Идите своей дорогой, не оказывая нам никаких услуг; от меня вы не получите ничего».

Если верить Менандру, послы, словно громом пораженные, начали сомневаться, возвращаться ли им домой с пустыми руками, хотя, в конце концов, они так и сделали[170].

Ответ послам был не просто обывательскими рассуждениями. Прекращение римской финансовой помощи угрожало всей стабильности союза аваров. Подобно действовавшим до них гуннам, аварам не хватало способности или, вероятно, даже желания править подвластными им частями своей конфедерации напрямую; они действовали посредством подчиненных им князей.

Это означало, что можно было легко присоединить новые элементы к союзу, и он разрастался как грибы. Одна быстрая военная кампания и официальное подчинение – это все, что требовалось, по сути, для того, чтобы новый объект добавили к общему строю. Но по этой же причине итоговая политическая конструкция была хрупкая, так как старые образцы лояльности среди покоренных народов не рушились, а могли легко снова заявить о себе в стремлении к независимости. Несмотря на хвастливые заявления кочевников, содержащиеся в источниках первого тысячелетия, все, что удерживало союз аваров, – авторитет вождя и его ближайших соратников, которые зачастую были не так многочисленны по сравнению со всеми подчиненными группировками. А авторитет представлял собой не более чем сочетание осуществляемого или осознаваемого военного господства и регулярно получаемых престижных подарков. И то и другое часто являлось результатом успешной войны, и было ясно, что гораздо лучше принять господство аваров, нежели пытаться ему сопротивляться. В 582 г. авары осадили важную крепость на Дунае Сирмий, понимая, что победы им не видать. Тогда римский командующий получил чрезвычайное сообщение от своего коллеги о том, что авары готовы отступить, если римляне вручат им роскошный подарок, за которым хан сможет скрыть факт поражения. Любая крупная потеря престижа могла подвергнуть испытанию авторитет аваров, который будет стоить значительных времени, усилий и человеческих жизней, даже если, в конечном итоге, он не будет ниспровергнут[171].