Служебное задание: Обмануть Дьявола - Иринья Коняева

потери сделки в Индонезии. По предварительным подсчётам моё временное помрачение рассудка, связанное с вашей прекрасной, умной, изобретательной и даже в чём–то гениальной персоной, стоило мне… четырёх миллиардов чистой прибыли.

А нам, оказывается, сливают одинаковые данные. Это интересно.

— Три восемьсот, если быть точной. Я говорила, что отделы логистики и снабжения у вас даром едят свой хлеб и не учитывают специфику местного рынка услуг. И я не заметила вашего помрачения, даже временного. Вы замечательно пытались увести мой рудник даже занимаясь со мной любовью, — без претензии констатировала я. — Итак, предлагаю вернуться к первоначальной теме нашей беседы. Что за договор? И, если вы не против, направимся всё–таки на выход с этой негостеприимной в плане погоды территории. Никогда не любила зябкий холод.

— Пожалуйста, пожалуйста, — показушно засуетился мужчина. — Вы не против обосноваться в одном номере? Так нам будет удобнее обсуждать наши… дела.

— Против. Не хочу, чтобы ещё через месяц вы обвинили меня в том, что я увела ещё один доходный рудник. Кстати, вы уже на нём были? Как вам по ощущениям, всё ли там чисто? Или не поделитесь информацией, так сказать, в режиме личного знакомства?

Воеводин взглянул лукаво, хмыкнул, лично открыл мне дверь очередного дорогого внедорожника.

— Не вертолёт?

— Здесь недалеко.

— Мне забронировали отель и должны встречать.

— Я их отпустил. Вы ведь не боитесь остаться со мной наедине, Анна Евгеньевна?

И снова это раскатистое мурлыканье в голосе, вибрация, что отдаётся в моём теле болезненной, сладкой дрожью вожделения. Дьявол. Как есть Дьявол. Ничего не подписывала, а полное ощущение того, что продала не только сердце, но и душу.

Спокойно, Аня. Играем. С ним нельзя серьёзно. Нельзя. Ни в коем случае. Второй раз собрать из осколков собственное сердце может не получиться.

— Наедине в ресторане через пару часов — нисколечко не боюсь. Мне нужно немного отойти от перелёта.

— Вы в прекрасной форме, уважаемая Анна Евгеньевна. И держитесь великолепно. Скажите, быть может, вам привычно слышать обвинения, что из–за вас прекрасная, замечательнейшая корпорация не получила контракт на разработку и про… — мужчина на мгновение замолк, пытаясь найти корректное слово вместо ругательного, — потеряла несколько миллиардов?

— Ну что вы, уважаемый Владислав Васильевич, — в тон ему пропела мужское имя–отчество, — вы у меня такой и первый и единственный. Искренне желаю, чтобы и я у вас такая была первая и единственная.

— О, да! Вы совершенно незабываемы. Хотел бы, да не выходит. И не выйдет.

— Благодарю за комплимент, — прощебетала я весело, разглядывая пейзаж за окном.

— Это не комплимент, — отрезал Воеводин.

— Позвольте с вами не согласиться. Мне угодно рассматривать вашу фразу именно в таком контексте.

— А если я НЕ позволю? — выделил он «не» интонацией.

— Это ваше дело. Можете не позволять себе или своим сотрудникам что угодно. Не правда ли, замечательно, что меня это не касается?

Посмотрела на него с бесшабашной самоуверенностью. И встретила совершенно возмущённый, удивлённый и, кажется, восхищённый взгляд. Или это я зазналась?

— Я это исправлю, — без тени сомнения заявил Воеводин.

— Сомневаюсь, что у вас выйдет.

Я подалась ему навстречу, приблизилась почти вплотную, так, что наши губы замерли едва ли не в миллиметре свободного пространства. Согретого нашим дыханием. Пропитанного флюидами. Отчётливым желанием секса.

И если бы сейчас предательская кочка толкнула нас навстречу друг другу, я бы не удержалась, сдала все позиции, потеряла и самоконтроль и здравый смысл.

Но дорога, на удивление, была отменной.

— Мне, знаете ли, отдали процент золотодобычи в Индонезии. Даже не знаю, что вы можете мне предложить, чтобы я променяла этот немаленький бонус на ваше желание меня контролировать, — проворковала тихо и интимно.

И отстранилась.

— Поскольку вы дали понять, что брачный договор вас не интересует, я в затруднении, — признал очевидное Воеводин.

— Не думаю, что ваша личная свобода, уважаемый Владислав Васильевич, стоит каких–то несчастных миллиардов.

— Вы сегодня очаровательная язва, моя дорогая, неподражаемая и невозможно прекрасная Анечка. Позвольте мне всё же так вас называть. Я скучал, — завершил он неожиданно обычным тоном.

— Мне некогда было скучать, но я вас вспоминала, Владислав Васильевич. И Анечка… Простите, нет. Не чувствую себя Анечкой. Давайте остановимся на Анна и Владислав и прекратим ёрничать.

Я впервые за всё наше общение с Воеводиным установила рамки. И сразу много. Сама. И он принял все мои условия. Что бы это значило?

— Согласен. Анна. О, а вот и наше пристанище. Сегодня уже совсем стемнело, жаль, не увидите красот Чукотки, но завтра я приглашаю вас на вертолётную прогулку. Надеюсь, вы не станете заставлять меня ждать два условленных часа? Быть может, всё–таки изыщете возможность спуститься к ужину пораньше?

— Вы весьма галантны. Сообщите мне ваш номер, я позвоню по внутреннему телефону. Надеюсь, там имеются подобные технологии, — добавила голосом напуганной отсутствием благ цивилизации горожанки.

— Я оставлю вам свой личный номер.

— Он у меня есть. Но на то он и личный, чтобы не решать по нему деловые вопросы. Я сообщу, когда буду готова, — прощебетала напоследок, оборачиваясь к встречающей стороне. — Добрый вечер.

Меня заселили в два счёта. Но собраться за десять минут, как прежде, я не могла. Постояла под горячим душем минут двадцать, приходя в себя. Что ни говори, а Воеводин — это Воеводин и действует на меня крышесностно.

Волосы распустила, надела единственное вечернее платье, что взяла с собой, тёмно–вишнёвое, под цвет глаз одного умопомрачительного мужчины. Капля духов под волосы на шее, капля — на запястье, капля — по линии декольте. Эффектный макияж, подчёркивающие сверкающие от возбуждения зелёные глаза. Готова.

— Дыши глубже, — посоветовала своему отражению в зеркале. — И не соблазняйся.

Однако когда увидела Владислава Васильевича при полном параде сердце дрогнуло. Дыхание спёрло. Все приготовленные заранее слова вылетели из головы. И даже расплавившиеся в кисель мозги беспомощно хлюпнули, признавая полное и окончательное поражение. А вот гормоны ликовали. Радовались. Искрились. Превращали хорошо воспитанную и сдержанную «хладную» кровь в гейзер, выбрасывающий фонтаны горячих чувств и эмоций.

— Добрый вечер. Прекрасно выглядишь, — Воеводин произнёс это тем самым тоном, от которого мои колени превращались в желе. Но я устояла. Не знаю, из каких скрытых титанических сил зачерпнула силы воли. Но устояла.

— Благодарю. И ты, — вернула комплимент.

Мы сделали заказ, обсудили интерьер,