Лестница Ламарка - Татьяна Алферова

После четвертого курса, когда на военные сборы отправили всех студентов Сережиного курса, а студентки маялись в прекрасном безделье, он "отпустил" жену на юг с подругой и даже насобирал им денег на поездку. Знание языка уже тогда выручало Сергея, при желании можно было подхалтурить не совсем законным образом, и не дай бог мать узнала бы об этом, о его, как тогда говорили "контактах с иностранцами". Сама-то Луиза получала за частные уроки по пять рублей в час и считала себя женщиной обеспеченной, что так и выглядело, но сколько времени она на это тратила! А Сергей за один вечер, устроив каким-нибудь фирмачам экскурсию по барам, мог получить полтинник, да еще и сам погулять.

Так вот, отправил он жену на юг с некоторой гордостью, хоть друзья и говорили, что совершает глупость, но Сергей знал, в отличие от других, как опасна ревность, знал, что надо доверять близкому человеку, а если не жена, то кто ж тогда близкий? И на этом юге, в распроклятом Дагомысе, обе – и жена, и ее подруга – завели романы. Но роман у подруги кончился, не снеся неласкового городского климата, а жена оказалась покрепче. Засунув руки в карманы тесных джинсиков, она покачивалась с пятки на носок и торопливо говорила, что они разные люди, поэтому у них и в постели не получается. Последнее оказалось для Сережи мучительной новостью. Жена стояла на пороге кухни, почти так же, как когда-то отец. Сережа со страхом подумал, что сейчас она схватится за косяк и все повторится. Но ничего не случилось, жена не умерла, а напротив, очень бодро поскакала в комнату паковать чемодан, русый хвостик на ее затылке самостоятельно вертелся влево вправо от возбуждения. "Я все понимаю, – говорила жена, прикладывая к себе розовую кофточку и решительно убирая ее обратно в шкаф, – ты, конечно, не сможешь меня сразу забыть. Если тебе от этого легче, мы можем пока не разводиться официально, во всяком случае я не буду забирать все вещи. Хотя бы летние, лето-то, считай, уже кончилось".

Этого Сережа не вынес, вывернул содержимое шкафа, затем пришел черед левой, жениной половины письменного стола, о халате в ванной он, разумеется, не вспомнил, но куча и так получилась большая. Под протестующие возгласы жены: "Ты не можешь так со мной поступить! Порядочные мужчины так себя не ведут!" он перетаскал вещи к дверям и дальше, за порог, сваливая их на площадку прямо так, без тары, конспекты вперемешку с колготками; и вещи "нетто" потянули не меньше, чем жена, аккуратно перехваченная сзади за локти и помещенная поверх всего нажитого добра. После чего Сергей отключил звонок, закрылся в ванной и не меньше часа стоял под душем, размывая злость до растерянности. Еще через два часа за дверью не оказалось ровным счетом ничего, а Сергей побежал к школьному приятелю – договариваться, как половчей избить соперника. Он избил его на пустыре за школой, а приятель наблюдал из-за кустов, на всякий случай. Но это ничего не изменило. Через полгода жена пришла в суд – разводиться, с тех пор они не виделись.

Не то чтобы Сергей перестал доверять женщинам, но решил, что пока с него достаточно ревности. От последующих подруг, как правило, миниатюрных блондинок, он ничего не ждал и не требовал, да и как можно ожидать серьезных крупных чувств, той же ответственности, от столь маленьких тел, крохотных ручек, едва намеченных грудок. С Зоей он познакомился в библиотеке – классический вариант, – куда зашел не по читательской нужде, а в гости к очередной своей пассии. Соскучившись ждать у стойки, когда же наконец выйдет, отпросившись у заведующей, не то Оля, не то Ляля, и пребывая в игривом настроении предвкушения свидания, Сергей обратился к подошедшей девушке. Она не сняла вязаной шапочки, надвинутой до бровей, цвет волос угадать не удалось, брови оказались среднего цвета.

– Что же нынешние девушки берут в библиотеке, если не секрет? – поражая оригинальностью, Сергей начал необязательный разговор. Девушка покосилась и, не ответив, выложила на стойку латинско-русский словарь. – Вы что, его почитать брали? – не унимался неоплейбой.

– Нет, картинки посмотреть, – не выдержала высокообразованная незнакомка.

– Так там же нет картинок, – удивился Сергей с хорошей долей непосредственности.

– Вот потому и сдаю, – девушка как бы давала понять, что ставит точку в разговоре, но слишком поспешила отойти от стойки, слишком нервно переступила сапожками. Сергей двинулся следом, забыв о Ляле, удивленно наблюдающей его уходящую спину. "Сережа, ты куда?" – "Потом, потом". "Потом" для Ляли не наступило.

Зоя отличалась от предыдущих подруг Сережи не только цветом волос. Ему не было с ней спокойно и уютно, скорее тревожно, но тревога эта странным образом служила для Сергея гарантией надежности. Не размышляя попусту, в чем именно он мог бы положиться на Зою, Сергей доверял ей просто так, хотя и чувствовал, что Зоя не все рассказывает о себе. Но тут они играли на равных: многолетняя привычка не сообщать подругам ничего лишнего, не приводить их к себе домой, предоставлять самим отыскивать возможное место для встреч и не оставаться на ночь продолжала действовать. Иногда Сергею и хотелось бы рассказать о матери, о своей незадавшейся женитьбе, но Зоя не спрашивала, а первому начинать не стоило. Случалось ему уходить без объяснений, если была срочная работа или внезапно портилось настроение, но далеко не сразу Сергей заметил, что Зоя расстраивается в таких случаях, ведь она по-прежнему не предъявляла претензий, что даже немного его обижало. Примерно в это же время его стали преследовать сны о пустыне. Но связать между собой сны и обиды Зои не приходило в голову. Он же дал ей номер своего домашнего телефона, что крайне редко позволял себе прежде, оберегая дом, на всякий случай, от женщин вообще. Хватало изматывающих звонков от матери и тетки, кинувшихся любить его со всей силой изношенных сердец.

Но сейчас, сидя на полу рядом с телефоном, Сергей ни о чем таком не вспоминал. Узнать, существовал ли кусочек шелка на самом деле или только в его воображении, представлялось гораздо более важным. Ведь только что, перед тем как позвонила Зоя, он держал в руках скользкий лоскуток. Мертвые окна напротив не говорили ни о чем. Казалось, что там никто не живет. Как Сергей ни старался, так и не мог вспомнить, видел ли прежде кого-нибудь в этих окнах, да разве обращаешь внимание на своих дальних соседей. На ближних и то лишь в том случае, если чем-то нам досадят – или мы им. Ясная мысль вспыхнула как лампочка. Можно передвинуть кровать таким образом, чтобы видеть окна напротив, и тогда, если устроиться с книжкой в кровати на целый вечер, он заметит, когда там загорится свет, даже не наблюдая специально.

Паркет скрипел отчаянно, кровать – жалобно, соседи забарабанили по батарее через пару минут, слышимость у нас хорошая во всех домах, ну так что ж теперь, кровати не двигать, что ли? Сергей завалился с пледом и книгой, даже не выровняв ножки кровати параллельно батарее – временная перестановка, на одну ночь, узнает, что хочет, и вернет все на место. Не спать же всю жизнь у окна. Внизу во дворе припарковалась машина, тихо, без визга тормозов и чиханья мотора. Наверняка иномарка. Может быть, это она приехала? Сергею так лихорадочно захотелось, чтобы окна зажглись, что, когда это произошло, он воспринял событие, как должное. Через два стекла, свое и чужое, обстановка незнакомой комнаты различалась с трудом, но ту, которую надеялся и боялся увидеть, он увидел. Она стояла у окна, спиной к нему, тем не менее Сергей узнал ее тотчас. Она раздевалась. Медленно, словно проделывала это специально для невидимого зрителя, избавилась от одежды, медленно подняла руки, завела за голову, вытащила гребень, удерживающий скользкие косы-змейки на затылке, обвилась ими по пояс и медленно, как бы с трудом, обернулась.