Знак вурдалака  - Владимир Андриенко

4

Всесильный фаворит императрицы граф Эрнест Иоганн Бирен прибыл к утреннему приему у государыни. Он громко заявил придворным, что желает иметь с государыней приватный разговор. Все его слова приняли как приказ, и из покоев императрицы удалились.

– У тебя важные вести, друг мой? – спросила Анна по-немецки.

– Да, Анхен. Выяснил я подробности того дела, с которым явился к тебе граф Ушаков.

– Ты снова про это! Ты же знаешь, что я не хочу говорить про сие!

– Придется, Анхен! – настаивал Бирен. – Ты говорила о справедливости, и я принес её тебе. Степан Волков арестован по ложному доносу известного негодяя графа Дугласа. Узнал я про него все в подробностях. Доносит Дуглас, что состоял в заговоре с князем Голицыным. Но сей Голицын Дугласа в прежние времена со службы прогнал и лишил пенсии. Не странно ли, что Голицын Дугласа вовлек в заговор? Князь хоть и враг тебе, Анхен, но не дурак. Никогда не доверил бы он такой тайны Дугласу. А это значит, что слова Дугласа ложь. Но по чьему наущению он их сказал?

– Ты и сие узнал, Эрнест?

– Нет. Дугласа убрали вовремя.

– Ты переходи ближе к делу, Эрнест.

– Волков вел дело, которое ты сама разобрать повелела. И как только он стал клубок распутывать, ты отдала приказ Ушакову его арестовать. И дело стало! Кому сие выгодно? Волкову? Тебе? Вот и думай!

– Много ты наговорил, Эрнест. И не ты первый заступился за Волкова. Был у меня вчера преосвященный владыка Феофан. И подписала я бумагу об освобождении Волкова и снятии с него всех подозрений. Ты доволен?

Бирен поклонился царице.

– Во всем меня вы с Феофаном вините. Мол приказала арестовать Волкова. Но донос Ушакова был слишком серьезен. Могла ли я не проверить сего? Сам знаешь, каковы эти русские.

– Насколько я успел узнать Волкова, то могу сказать, что человек он честный. Такие не предают. Служит не за деньги, а во благо отечества и делу своему предан.

– Вот от таких честных и жду подвоха, Эрнест. Вот такие честные и свергают с трона царей.

– Анхен! Ты преувеличиваешь. Не ждет Волков от тебя ни чинов, ни денег. Не лебезит перед шутихами твоими, дабы хвалили его в твоем присутствии. Али не знаешь, что любимица твоя Юшкова по тысяче рублей берет за то, чтобы поведать тебе о том или ином человечке?

Анна усмехнулась на эти слова Бирена.

– По тысяче? Вон куда хватила.

– А Буженинова и того больше.

Императрица засмеялась, когда граф вспомнил о её любимице, которую она звала куколкой. Ведь совсем недавно у Евдокии Бужениновой не было медного гроша в кармане, пока не представили её ко двору…

1

Феофан Прокопович сам явился в тайную канцелярию к Ушакову. Тот был удивлен визитом первосвященника и главы Синода. Он знал о влиянии, которое оказывал сей поп на императрицу Анну.

– Чем обязан счастью лицезреть, святый отче? – Ушаков склонился в низком поклоне.

– Ты что творишь? – строго спросил Феофан.

– Не могу вас понять, владыка?

– Я про Волкова речь веду. Знаю я все пакости твои! Знаю, Андрей Иванович! Что за дело у тебя? Сей Волков в партии Голицына никогда не состоял! Про сие мне известно доподлинно!

– Но есть донос графа Дугласа!

– Того, что от должность своей отрешен был за воровство подлое, и того, кто с разбойниками якшался? Хорош доноситель! И по его доносу ты решил от дел отрешить честного чиновника, коий никогда мзды не брал и дела вел честно! Поздно я про сие узнал!

– Но в деле…

– Волкова пытали? – строго спросил Прокопович.

– Нет, владыка. Еще нет.

– Волкова надобно отпустить.

– Нет, владыка! – проявил твердость Ушаков.

– Что ты сказал? – глаза Феофана уставились на генерала.

– Я дело сие расследовать должен! Покушение на державное здравие матушки государыни!

Феофан достал бумагу из рукава своей черной рясы. Он протянул её Ушакову.

– Что сие?

– Был я во дворце, генерал. Говорил с матушкой и все поведал ей. И граф Бирен во всем поддержал меня. Именной указ императрицы!

Ушаков схватил бумагу. Быстро развернул. Сие был приказ надворного советника Волкова от следствия освободить и все обвинения в государственной измене с него снять.

Ушаков увидел подпись «Быть по сему. Анна».

– Али спорить станешь? – спросил Феофан.

– Я верный слуга императрицы. Волков сейчас же будет освобожден.

– Я его заберу с собой в своей карете.

– Как прикажете, владыка. Но…

– А ты, Андрей Иванович, подумай, что в дому Кантемира произошло? Неужто и вправду поверил, что за сим делом стоит Волков? Али персон значительных боишься и потому все на чиновника юстиц-коллегии скинул?

– Я служу, государыне, и персон не боюсь! – высокомерно заявил Ушаков.

2

Волков сидел рядом с Феофаном.

– Поздно я прознал про твою беду, Степан Андреевич, – сказал Прокопович.

– Что вы, владыко, – Степан схватил руку преосвященного и поцеловал. – Вы спаситель мой. Без вас я сгинул бы в застенках у Ушакова. Сей генерал ведь правду не ищет. Он ищет чинов да почестей новых.

– Про сие знаю, Степан! Но только нужный он человек для государства, сей Андрей Иванович Ушаков.

– Как так? Зверь ведь чистый.

– Надобно людишек, Степан, в страхе держать. Тако Петр Великий делал. Ибо, что на Руси будет, ежели страха нет?

– Может, и лучше было бы, владыко?

– Нет, Степан. Вот князь Дмитрий Голицын предлагал иначе государство устроить. Как в Швеции али как в Англии. А что предложил он? Власть монарха ограничить! Аглицкий король ведь не полный владыка жизни и смерти своих подданных. Он хотел такого и для России. Но не понял умная голова Голицын, что Россия она дикая и страшная. И надобно сию Россию лапотную в крепкой узде держать. И тогда народ наш на многие чудеса способен!

– Меня Ушаков обвинял в приверженности к делу Голицына, владыка. Приплел меня к де Генину. И к князю Константину Кантемиру. Хотя я последнего даже не знаю. С Антиохом Кантемиром познакомился, ведя сие дело в вурдалаке.

– Теперь все обвинения с тебя сняты самой государыней. И ты далее сие дело вести станешь, Степан.