Неверный - Тала Тоцка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не понял, ты что, одна? — Айдаров не скрывает удивления, увидев меня, выходящую из подъезда. Мой небольшой чемодан тоже сумел произвести на него впечатление. — И это весь твой багаж?
Он заехал за мной на нанятом микроавтобусе и наверное рассчитывал, что сейчас надо будет выносить горы вещей.
Билетами и бронированием отеля в столице занималась я, поэтому никто не поспешил ставить бывшего в известность, что я еду без ребенка. И что на выходные возвращаюсь домой, поскольку мой обратный билет уже выкуплен и оплачен компанией.
— Моя дочь слишком маленькая, чтобы таскать ее по самолетам, — отвечаю Айдарову. — Я договорилась с няней, она побудет с Майей. А для меня одной вещей вполне достаточно.
— Ты оставляешь дочь на няню? — переспрашивает Рустам с таким видом, как будто меня от его слов начнет мучить совесть, я передумаю и побегу собирать дочку в дорогу. — Не боишься?
— Полина Львовна с нами чуть ли не с рождения Майи, — пожимаю плечами. — И потом, у моей дочери есть отец, он обещал подстраховать.
Лицо Рустама превращается в непроницаемую маску, но я замечаю как играют желваки на скулах.
У бывшего мужа великолепно прокачано не только тело. Мускулы, выступающие при сжимании челюстей, не отстают от той же дельтовидной или трицепса.
Я читала, что эти лицевые мышцы развиваются тем сильнее, чем чаще человек злится или чем-то недоволен. Судя по состоянию лицевой группы мышц, для Айдарова злость нормальное состояние. Так что скоро он вполне сможет поучаствовать в соревнованиях по фейсбилдингу.
Но делиться этими мыслями с Айдаровым я не решаюсь, достаточно того, что он принимается за излюбленное занятие — сверлить меня глазами.
— Мы опоздаем на самолет, — напоминаю ненавязчиво.
— Садись, — хмуро заговаривает Рустам и открывает заднюю дверь. Мой чемодан ставит в багажник, пока я устраиваюсь в салоне.
Он садится ко мне на заднее сиденье, но я морально готовилась к тому, чтобы выдерживать присутствие бывшего мужа в ограниченном замкнутом пространстве. В самолете мы тоже будем сидеть рядом, и я на этот случай приготовила наушники.
Раньше, когда мы вместе летали на отдых, вдвоем выбирали фильм, и Рустам закачивал его на свой лэптоп. Я обожала эти путешествия и долгое время запрещала себе о них вспоминать. Но сегодня это даже не воспоминания, это как прыжок в прошлое, особенно когда мы входим в зону паспортного контроля.
Слишком сложно сдержать переполняющие меня эмоции.
— Я так давно не летала! — признаюсь Рустаму, когда самолет разгоняется по взлетной полосе.
И я почти не лгу, мой последний перелет происходил как в полусне. В нем я сбегала с Ольшанским от предавшего меня мужа — беременная, разбитая, сломанная.
Рустам откашливается, и я готова спорить, что он вспоминает то же, что и я — наше последнее, случайное прикосновение, когда я шла мимо него на посадку.
— Мне… — он снова откашливается, и несмотря на это все равно получается хрипло. — Если бы ты знала, как мне жаль, что все так вышло, Соня.
— Мне тоже жаль, Рустам, — говорю искренне. — Я очень любила летать… С тобой.
Добавляю, потому что это правда. Я любила с ним летать, любила с ним жить. Все любила, глупо это отрицать. Но главное, что я теперь могу это говорить спокойно, без той разрывающей боли, которая скручивала меня первое время после расставания.
— И я любил, — говорит бывший муж, глядя в сторону. — Я больше сам никуда не летал. Соня. Только по делам. Последний отдых был на Тенерифе, куда мы вместе летали.
Я помню Тенерифе, после него я забеременела Майей. Мы там не сидели в отеле, взяли в аренду машину и катались по острову. Ели фрукты, купались в океане и занимались любовью. Я уверена, благодаря Тенерифе у меня и родилась такая прекрасная девочка, похожая на лучик солнца…
— Но почему?.. — я и верю и не верю. Зачем мне это знание, если оно ничего не меняет? — У тебя есть сын, разве тебе не хотелось его никуда отвезти? Мне вот очень хотелось, я просто боялась одна. Ты помнишь, сколько малышей мы видели на курортах?
Особенно помню как поразили меня турецкие курорты и турецкие мужчины. Там детей совсем не было слышно, они не плакали, потому что с ними носились папы. Мамы с коктейлями в руках болтали друг с другом на шезлонгах, а папы таскались с малышами. Я тогда тайно мечтала, что Рустам тоже так будет носиться с нашим ребенком.
— Нет, не хотелось, — мотает он головой.
— Почему? — спрашиваю, затем спохватываюсь, но поздно. Он поворачивает ко мне голову, смотрит пристально и выдает, четко проговаривая каждое слово:
— Потому что не с тобой, Соня. Можешь верить, можешь нет.
Я поспешно запихиваю в уши наушники, а у самой щеки горят как садовые фонари. Не надо было поднимать эту тему, все равно ничего не изменить.
Весь оставшийся перелет мы молчим. Я делаю вид, что слушаю урок английского языка, Рустам откидывается на кресло и прикрывает глаза.
Спит, не спит, понятия не имею. Ни одно иностранное слово не доходит до моего мозга, я поражаюсь, как легко ударилась в обсуждение с бывшим мужем нашей прошлой жизни. Как оказалось, достаточно безоблачной и счастливой не только для меня, а и для Рустама тоже. По крайней мере, до определенного момента.
Если точнее, до появления в нашей жизни Лизы.
Внезапно понимаю, что когда мы летали на Тенерифе, Лиза в нашей жизни уже была. Я просто о ней не знала.