1000 белых женщин. Дневники Мэй Додд - Джим Фергюс

– Дурочка, не смей об этом думать, – сказала я резко. – И, будь добра, соблюдай наш общий уговор. Не в наших силах было спасти бедное дитя.

– Да, но ты сумела спасти от насилия Милую Походку! – всхлипнула она. – Вот у меня никогда не хватило бы отваги совершить такую жертву, Мэй.

– Чепуха, – отвечала я. – И довольно об этом, Марта.

И тогда она кинулась мне на шею и крепко сжала в своих объятьях:

– Скажи слова, которые придадут мне силы, Мэй!

– Я могу сказать тебе одну вещь, драгоценная моя подруга, – начала я. – Но после мы никогда не будем к этому возвращаться. Обещай мне.

– Конечно, я обещаю.

– В ту ночь я была не менее испугана, чем ты, чем все мы. Я постоянно испытываю страх, с самого начала нашего предприятия. Но я научилась скрывать его. Я дала себе клятву – в самый первый день в прериях, – что в самые страшные минуты я буду вспоминать моих дорогих крошек, Гортензию и Уилли, находя утешение в знании, что они находятся в безопасности, и успокоение при мысли, что их маленькие сердечки продолжают биться. Именно о них я думала, когда дикари набросились на меня той ночью. Я осознала, что самое страшное, что может случиться, – это не моя смерть, а гибель невинного существа, что зародилось во мне. Поэтому я покорилась. И вынесла испытание. Так же, как и все остальные. Ведь мы – женщины, и некоторые из нас уже матери, а многие скоро ими станут. А кое-кто, как Хелен Стронг, просто очень сильны духом. Помнишь, как однажды, во время обсуждения лучшего заклинания для воинов, она сказала, что если они очень сильно поверят в свою силу, то эта вера защитит их?

– Да, помню! – сказала Марта. – А ты сказала, что это сущий вздор и предрассудки!

– Да, сказала, – согласилась я и рассмеялась. – И по правде сказать, я до сих пор так считаю! Но помни, Марта, ты выжила сама и спасла своего будущего ребенка, потому что покорилась и вынесла страдание. Твоя женская, материнская мудрость – и есть твое лучшее заклинание, твоя сила. Черпай из нее отвагу. И не бойся нашего расставания. Верь, что оно временное, что твой муж, вся твоя семья и друзья, что отправятся в путь вместе с тобой, будут защищать тебя и что мы снова встретимся, когда придет время.

Наша группа идет на юг. Нам сказали, что мы возвращаемся к Форту-Ларами, чтобы закупить побольше провизии на долгую зиму. Кроме того, Маленький Волк хотел обсудить с командиром форта вопрос об остальных «белых невестах», обещанных Большим Белым Отцом для его воинов. Я даже не пыталась отговорить его и словом не обмолвилась о том, что услышала от Герти. Среди индейцев потихоньку нарастал пока несмелый ропот, мол, эти белые опять нарушают условия уговора, ведь после нашего приезда белых жен в прерии больше не присылали – и совершенно очевидно, что больше не пришлют.

Это будет наш первый возврат в цивилизацию с мая, когда нас доставили к шайеннам… Лишь пять месяцев назад! А кажется – прошла целая вечность. После всего, что нам пришлось перенести, меня переполняет какое-то странное волнение при мысли о возвращении в форт. Конечно, мне интересно, там ли по-прежнему живет капитан Бёрк с молодой женой. Я ничего о нем не слышала после приезда Герти в начале лета. А с тех пор мы находились в постоянном передвижении.

В настоящий момент мы полностью обеспечены бизоньими шкурами и одеждами из них, а также лосиными, оленьими и антилоповыми шкурами – настолько, что почти все наши лошади идут с грузом, и люди по большей части идут пешком. Молодежь обсуждает план нового набега на кроу с целью привести лошадей. Другие поговаривают о том, чтобы украсть лошадей у белых поселенцев, хозяйства которых попадаются нам по пути. «Старые вожди» Совета, в частности мой муж, против этого, потому что считают, что с белыми у них мир.

Я сама тоже спешилась, потому что моему верному Солдатику задали службу – везти парфлеши со всякой домашней утварью. И я решила идти рядом, чтобы не перегружать его, и мне это ничуть не тяжело, наоборот, скорее по душе. Что бы ни говорили о тяготах кочевой жизни, но все мы, белые женщины, излучаем цветущее здоровье. Я не сразу осознала, насколько ослабели мои мышцы в течение долгого пребывания в лечебнице с ее сидячим образом жизни. Ведь человек очень легко привыкает к неподвижному существованию и почти забывает о радостях пребывания на свежем воздухе. В первые недели нашей жизни с индейцами каждая мышца, каждая косточка в моем теле ныли от усталости. Но теперь совсем другое дело! Такое же преображение я замечаю и в моих подругах, причем некоторых просто не узнать! Почти все сбросили лишний жирок, кожа у всех посмуглела и стала гладкой, как у диких лошадей. И сдается мне, что после этих изменений многие европейские женщины откроют для себя преимущества активных занятий на открытом воздухе.

Я с радостью пишу о том, что Хелен Флайт вместе с мужем принадлежат к нашей группе, а еще Фими и сестры Келли. Из моих ближайших подруг мне пришлось расстаться с Гретхен, Мартой и Дейзи. Бедная Ада Вейр как верная жена осталась со своим мужем-убийцей, примкнув к семейству Тупого Ножа, которое отделилось от племени еще раньше и ушло в неизвестном направлении. Всё это похоже на расставание большой стаи диких гусей и, хотя мне и не хотелось пугать милую Марту, но я представления не имею, каким образом мы сумеем объединиться вновь.

И горемычный святой отец, и Нарцисса Уайт тоже решили идти с группой Маленького Волка – в основном по той причине, что мы направляемся к форту. После недавнего позорного происшествия преподобный притих, он трусит немного позади всей компании на своем муле, словно преступник или отверженный. Мне он никогда не был симпатичен, но все же его жаль. Не удивлюсь, если, достигнув форта, мы распрощаемся с ним навсегда. Что до Нарциссы, после откровенной неудачи ее собственной «миссии», подозреваю, что и она планирует дезертировать.

Большинство южных шайеннов уже держат путь к своим территориям, но некоторые из них сопровождают нас до Форта-Ламари, откуда направятся дальше на юг. С глубоким разочарованием я пишу о том, что отпетый мерзавец Жюль-семинол опять среди нас. Но надеюсь, что это отродье вновь исчезнет с глаз, как только мы дойдем до форта – ведь он непременно двинется на север со своими дружками. Побывав в лапах кроу, я особенно нетерпимо отношусь к типам вроде него.

– Эксоксобенетамо’ане. Он говорит мне грязные слова, – как-то пожаловалась я мужу, после рысканья Жюля рядом с нашим вигвамом.

Маленький Волк побагровел от гнева. Но на том всё и кончилось.

Наша маленькая группа приноровилась передвигаться с завидной быстротой: мы сворачиваем лагерь ранним утром и находимся в пути до самого заката. Даже не представляю, сколько миль мы проходим за день. Окрестности чрезвычайно живописны – переливчатый ковер прерий, перемежающийся речными протоками, вода в которых после засушливого лета сильно спала, а шелковистые травы вокруг начали приобретать осенние оттенки. Уже задул зябкий ветер с севера, как первое напоминание о приближающейся зиме.

Оставив с западной стороны Горы Большого Рога, мы идем на юг через юго-восток, должны пересечь реку Тонг, там, где в нее впадает Ручей Повешенной Женщины, к месту слияния Чистой реки и Паудер; потом мы планируем двигаться вдоль Паудера до притока реки Сумасшедшей Женщины, а затем на восток и на юг в сторону Бель-Форча. По крайней мере, так я помечаю разные реки на своей армейской карте, хотя названия некоторых у белых и у индейцев отличаются. За Бель-Форчем зеленые прерии – бизонья вотчина – постепенно переходит в пустынные засушливые земли, с разбросанными по ней холмами, каменистыми ущельями и высохшими руслами рек. Мы спешим скорее пересечь эту неприветливую территорию, так как вода, которую здесь можно добыть – почти черная и солоноватая, так что пить ее невозможно.