Комбат. Остановить блицкриг! (сборник)  - Олег Таругин

С другой стороны, отчего ж не намного? Целая неделя в условиях лета сорок первого – это весьма и весьма неплохой результат. ЧТО?! До Сергея внезапно дошло, что все это означает: получается, он снова попал в тот же самый мир! Нет никаких «ответвлений» и «параллельных реальностей»! Их и на самом деле отправляют в реальное прошлое! Значит, он сможет отыскать Витьку Зыкина. Узнать, как сложилась судьба капитана Минаева и генерала Карбышева. Продолжить то, что начал на рассвете двадцать второго июня. И все его непонятные сны – не просто сны, а нечто гораздо большее!

«Успокойся, капитан, – с холодным скепсисом произнес внезапно проснувшийся внутренний голос. – Означает это исключительно то, что ничего не означает. Если бы «Тренажер» проводился в реальном прошлом, будущее – твое будущее! – просто не могло так или иначе не измениться. Но пока из всех видимых изменений – только сместившаяся на два неполных месяца дата гибели твоего прапрадеда. Это раз. Но самое главное, что тренировку не ты один проходил. И не ты один мог переиграть ход приграничного сражения. Помнишь, как говорил генерал-лейтенант: больше суток продержались трое курсантов, включая тебя самого? Значит, это, скорее всего, и есть одна из трех измененных параллельных реальностей, вот и все. Это два. Ну, и последнее – кончай дурью маяться и займись делом. Разберись, кто ты и что вообще вокруг творится».

Кобрин мысленно вздохнул, признавая убийственную правоту второго «я»: и на самом деле, незачем себя обнадеживать. И другие занятия имеются, поважнее. Расслабившись, провел окончательную ассоциацию, в первую очередь прогнав в памяти предыдущую жизнь сорокалетнего комбрига. Бывший кавалерист, в Гражданскую воевал в Первой конной под началом Буденного. Конфликт на КВЖД, ранение, полгода в госпитале. После окончания танкового училища принял под командование сначала взвод, затем роту. Служил на Дальнем Востоке. В тридцать восьмом арестован по оговору сослуживца, полностью оправдан в связи с отсутствием состава преступления, восстановлен в звании и должности. Доносчика, кстати, вскоре арестовали, после недолгого следствия и суда приговорив к высшей мере социальной защиты по «58–1б» – оказался самым настоящим японским шпионом.

Дальше – бои на озере Хасан, спустя год – Халхин-Гол, где он воевал в составе 11-й бригады легких танков 57-го особого стрелкового корпуса. Там и познакомился с нынешним комдивом, полковником Григорием Михайловичем Михайловым. Снова ранение, на сей раз легкое – небольшой ожог рук, когда выбирался из подбитого японцами горящего танка, – две боевые награды и очередное повышение в звании. До сентября тридцать девятого служил в Монголии, в родной бригаде. Весной сорок первого по ходатайству Михайлова переведен в 52-ю ТД СКВО[11], получил под командование полк. Семейный, жена и двое детей, но родных до начала войны перевезти так и не успел, остались в Хабаровске. В конце лета дивизия переименована в сто первую танковую, пополнена новыми боевыми машинами и спешно переброшена на Западный фронт, в район Смоленска. Тогда же – несколько раньше, чем в известной ему истории, – решено заменить танковые полки бригадами. Ладно, с этим все. Теперь нужно определиться, где он конкретно находится, и «вспомнить» события нескольких ближайших дней. Подчиненные, особенно командный состав, техническая оснащенность, топливо и боеприпасы, силы и средства противника, ближайшие планы командования.

Итак, согласно нынешнему штату бригада включает три батальона, всего девяносто три танка. Первый батальон – две роты средних танков («Т-34», отлично!) и роту тяжелых «КВ». Второй и третий укомплектованы легкими «БТ» и «двадцать шестыми» разных модификаций. Моторизованный стрелково-пулеметный батальон – тоже весьма недурно. Правда, насчет «моторизированного» – это, мягко говоря, несколько преувеличено, с транспортом имеются проблемы, и серьезные, зато со стрелковкой все в порядке, пулеметы согласно штату, больше трети бойцов успели перевооружиться самозарядными винтовками. Ну да ничего, советская пехота к особому комфорту не приучена, больше привыкла ножками топать. Воздушное прикрытие – зенитно-артиллерийский дивизион, оснащенный в основном скорострельными автоматическими пушками. Совсем хорошо. Подразделения обеспечения…

– Товарищ подполковник, подъем! – решительно отрывая Сергея от размышлений, раздался над ухом негромкий голос. – Просили в четыре разбудить, сейчас как раз без трех минут. Светает уже.

Вздрогнув от неожиданности, Кобрин торопливо раскрыл глаза, старательно делая вид, что только проснулся. Над ним стоял, как предусмотрительно подсказала память реципиента, лейтенант Малеев, делопроизводитель при штабе бригады.

По-своему истолковав реакцию командира, тот виновато улыбнулся:

– Простите, товарищ подполковник, знаю, что не выспались, но сами разбудить приказали. Сейчас Ваня завтрак принесет и горячей воды, побреетесь. Через сорок минут соберу остальных в штабной избе.

– Добро, – хриплым ото сна голосом ответил капитан. – Благодарю. Свободен.

– Так точно, тарщ подполковник! – Лейтенант козырнул и торопливо ретировался. Побаивается он его, что ли? Кстати, похоже, да – подполковник Сенин имеет репутацию весьма резкого командира, всерьез подвинутого на справедливости. Видать, сказываются последствия того давнего ареста.

Присев на скрипнувшей под его весом кровати, Сергей прокашлялся, прочищая горло, – на самом-то деле голос хрипит не столько после сна, сколько из-за того, что он не овладел в полной мере моторикой комбрига. Просто времени не было, то ли дело прошлый раз: можно было спокойно прийти в себя, походить по комнате, привыкая к «новому» телу, – и все такое прочее. Кобрин мысленно ухмыльнулся – интересно, это так задумано или просто случайность? С целью, так сказать, усложнения задачи тренируемого? Если специально, то прохождение следующего «Тренажера» начнется с того, что он придет в себя непосредственно во время боя! И дальше выкручивайся как хочешь. Шутка, конечно, но не зря ж в старину говорилось, что в каждой шутке есть доля шутки… или правильно говорить, «доля правды»? Никак не вспомнить…

Отогнав несвоевременные мысли, капитан поднялся на ноги, натянул пропахший соляркой и маслом комбинезон и обулся – накрытые несвежими портянками сапоги обнаружились возле койки. Осмотрелся: самая обычная изба, не особенно и большая. Потемневший от времени низкий потолок, незатопленная печь в углу, распахнутые по летнему времени окна, завешенные вылинявшими занавесками, колышимыми легким ветерком. В красном углу – пустая полочка-иконница, застеленная вышитым рушником. Насколько Кобрин знал реалии времени, отсутствие образо́в могло означать только одно: жители ушли, оставив деревню. Деревню? Покопавшись в памяти реципиента, Сергей нашел нужную информацию – ну да, именно деревню со вполне предсказуемым названием Лесухино, расположенную меньше чем в десяти километрах от окраины Смоленска, в которой после ночного марша расположилась танковая бригада.

Немного походив по комнате, Кобрин пару раз присел и сделал руками несколько энергичных пассов, словно выполняя разминочный комплекс. Тело слушалось отлично, с мелкой моторикой тоже все оказалось в полном порядке. Жаль, зеркала в пределах досягаемости нет, интересно, как он теперь выглядит. Хотя лейтенант насчет бритья упоминал, значит, найдется зеркало, не вслепую ж ему морду лица опасной бритвой скоблить?