Янтарные небеса - Ли Бристол

Наконец Джейк оторвался от тарелки и отставил ее в сторону. Взяв в руку кружку с кофе, он отпил глоток, не чувствуя вкуса.

– Я никогда никого не убивал. У меня даже в мыслях такого не было, – тихо, задумчиво, почти про себя проговорил он. Ирония собственных слов поразила его, и он чуть было не улыбнулся, но, взглянув на Джессику, почувствовал, как слезы застилают ему глаза. Поспешно переведя взгляд на черную жидкость, Джейк тихонько добавил: – Но я совершал много таких вещей, за которые стоит повесить. Так что, может, это и справедливо.

Джессика поняла, что он имеет в виду ее и то, что они оба предали Дэниела. От этой мысли она почувствовала в груди мучительную боль. Очень хотелось плакать, но нужно держаться.

– Мы вернемся в Дабл-Спрингс и расскажем правду, – звонким, решительным голосом проговорила она.

– Нет, черт подери! – Джейк порывисто выплеснул остатки кофе в костер, и пламя, злобно зашипев, взметнулось вверх. – И хватит об этом!

– Больше нам ничего не остается! Это…

– Нет! Шериф мертв, Джессика. Они засадят тебя в тюрьму на всю оставшуюся жизнь! – Он встретился с Джессикой взглядом, и в глазах его была такая мука, что у нее чуть сердце не разорвалось от горя. – Неужели ты думаешь, что я буду жить, если с тобой такое случится?

– Но я не могу допустить, чтобы тебя повесили за преступление, которого ты не совершал! – воскликнула Джессика. – Как ты можешь просить меня об этом?

– А как ты можешь просить меня, чтобы я отправил тебя в тюрьму?

Мгновение оба смотрели друг на друга с горечью и мукой. Казалось, мгновение это, полное отчаяния оттого, что будущее безотрадно и изменить его они не в состоянии, будет длиться вечно. Наконец, тяжело вздохнув, Джейк отвернулся.

– Никто меня не повесит, – проговорил он. – Не волнуйся. Единственное, что мне нужно сделать, – это доставить тебя домой целой и невредимой… а потом я поеду на Запад.

Подавив готовый было вырваться крик, Джессика бросилась к Джейку.

– Джейк, нет! – Она опустилась рядом с ним на колени и схватила его за руку. На лице Джейка застыла гримаса муки и боли. – Ты не можешь вечно скрываться от преследования, как какой-то преступник! Не можешь меня бросить! Джейк, я люблю тебя, я…

– Тебе придется забыть меня, – хриплым голосом проговорил Джейк, уставившись на пламя. – Ты должна вернуться в «Три холма» и жить с Дэниелом. – Каждое слово с трудом вылетало из его рта, словно пробивалось сквозь толщу отчаяния. – Ты должна забыть все, что между нами было, выбросить меня из головы, словно меня никогда не было на свете. Пойми, меня разыскивают, жизнь моя в постоянной опасности.

Он прерывисто вздохнул, и Джессика почувствовала на своей груди, шее, глазах его горячее дыхание. Ей очень хотелось заплакать, но слезы не шли: слишком сильными были боль и чувство безысходности. Прижавшись лбом к плечу Джейка, она дрогнувшим голосом тихо прошептала:

– Я никогда тебя не забуду… В тебе – вся моя жизнь. Джейк медленно закрыл глаза, пытаясь сдержаться, но никакая сила в мире не могла помешать ему крепко обнять Джессику и властно притянуть к себе. Он прерывисто вздохнул, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы и медленно стекают сквозь сомкнутые ресницы. Губы его жадно прильнули к губам Джессики. Они прижались друг к другу, стараясь отогнать от себя отчаяние, разрывавшее их души, и занялись любовью, неистово, безудержно, словно телами пытались выразить протест против пустоты и расставания, которые им предстояло вынести. Джейк прижимал к себе Джессику с силой, способной сокрушить любые преграды, но не способной удержать ее возле себя. Но хоть и сильна была страсть, бросившая их в объятия друг друга, но быстротечна, и в конце концов Джессика с Джейком разжали объятия.

Небо было темным и беззвездным, и разверзшаяся над головой пустота, черная и необъятная, как сама ночь, казалось, готова была поглотить их.

– Я поеду с тобой, – наконец прервала тягостное молчание Джессика.

– Нет. Сейчас тебе больше, чем когда-либо, требуется защита Дэниела, – проговорил Джейк, глядя в пустое темное полотно неба.

Джессика повернулась к нему лицом.

– Ты же мне говорил, что я прекрасно умею сама о себе заботиться.

– Ты его жена, Джессика. – И в этих простых, произнесенных тихим голосом словах отразилось все его отчаяние, все прошлое и будущее. – Ты принадлежишь ему. А я… я никогда больше не смогу вернуться домой.

И впервые Джейк позволил себе задуматься над суровой правдой этих слов. Все эти недели, проведенные с Джессикой, «Три холма» и Дэниел были для него чем-то неясным, аморфным. Усадьба – местом, куда они должны добраться, а Дэниел – человеком, который все уладит… Нет, ничего уладить Дэниел уже не сможет. Он, Джейк, предал Дэниела не только телом, но и душой. Предал человека, который научил его всему тому, что знал сам, который олицетворял собой все хорошее, что только есть в мире; предал брата, которого когда-то любил больше всех на свете…

Дэниел тоже любил Джессику, теперь-то Джейк это понимал. Джейк знал, как можно любить женщину, не обладая ею, поскольку сам любил Джессику, тайно, безнадежно. И он будет любить ее всегда, хотя может случиться так, что он никогда больше не заключит ее в свои объятия. А Дэниелу он причинил самую большую боль, какую только один мужчина способен причинить другому. Он не только любил его жену, но и спал с ней, чего Дэниел никогда не в состоянии будет понять и никогда не простит. Впрочем, Джейк и не станет просить его о прошении.

Джейк знал, что никогда больше не сможет смотреть Дэниелу в глаза. В глубине души он и раньше понимал, что никогда не сможет вернуться в «Три холма», потому что полюбил жену брата. Прежняя жизнь, такая до боли знакомая, закончилась. Больше ее никогда не будет.

– Может, так даже лучше, – тихонько проговорил он.

Джессика смотрела на беззвездное небо, просвечивающее сквозь густую листву, и почувствовала, как от его слов ее охватила такая слабость, что не было сил пошевелить ни рукой, ни ногой. Стиснув зубы и закрыв глаза, она попыталась подавить эту слабость, которая не принесла бы сейчас никакой пользы ни ей, ни Джейку. Пытаясь ухватиться за соломинку, Джессика сказала:

– Это был несчастный случай. Ты никого не убивал. Если мы объясним это Дэниелу, он поможет тебе. – Но, говоря это, она понимала, что Джейка не переубедить. И дело тут вовсе не в убитом шерифе. Они бегут сейчас не от закона, а от Дэниела. Они предали его, совершив грех во имя любви, и теперь настал час расплаты.

Медленно и осторожно, взвешивая каждое слово, Джейк бесстрастным голосом произнес:

– Это последнее, что я могу сделать… для вас обоих. Ты нужна Дэниелу. Я… я обещал, что привезу тебя к нему. Он позаботится о тебе. С ним ты будешь в безопасности. Я должен отвезти тебя к нему. – И, коротко вздохнув, закончил: – Быть может, этого недостаточно, но это все, что я могу сделать.

Джессика всеми силами постаралась скрыть охватившее ее отчаяние. Как она может вернуться к Дэниелу, когда единственное, что у нее есть в жизни, – это Джейк? Как может спокойно жить с человеком, которому изменила, и знать, что Джейк влачит где-то жалкое существование, каждую минуту думать, что его схватят и отдадут под суд? У нее страшно защемило сердце.