Скелет в шкафу - Юрий Никитин

Я постарался выглядеть как можно более угрюмо, однако он в несколько быстрых шагов догнал, сказал весело:

– Салям алейкум, уважаемые!.. Мне кажется, вы совсем новенькие?

– Алейкум салям, – ответил я вежливо, но останавливаться не стал. – Да, мы только начинаем приобщаться к жизни святого воинства.

Он пошел рядом, поглядывая то на меня, то на Ингрид.

– Мусульмане?

Я ответил мирно:

– Ля иляха илля-Ллах, Мухаммад расулю-ЛЛах я произнес пять лет назад в Москве, но сейчас я уже не сочувствующий делу халифата, а действующий…

– Великолепно, – сказал он, продолжая идти шаг в шаг. – Жаль, давно в Москве не был. Хотел бы угостить вас здесь кофе…

– Нас угостил принц Али Шариати, – сообщил я не без гордости. – Боюсь, после такого волшебного благоухания простой кофе долго будет казаться безвкусным.

Он охнул.

– Сам принц? Это великолепно! Вам повезло. Но здесь, в этом районе, у нас всем заправляет Абдурашид, что принцу, конечно, не подчинен. Увы, совсем не такой благородный и возвышенный… но грамотный. Хотите взглянуть?

Ингрид посмотрела на меня с вопросом в глазах, я сказал медленно:

– Да, стоит посмотреть на хозяина этих мест.

Он вытащил смартфон последней модели, я смотрел, как он сдвигает картинки, на экран выскочило фото мужчины средних лет, солидного по виду бизнесмена, глаза чуть прищурены, челюсти сжаты, такие не расслабляются даже перед фотокамерой, словно оттуда может взглянуть черное дуло пистолета.

Ингрид тоже смотрела, а я за эти секунды торопливо пересмотрел все об этом Абдурашиде: в свое время учился в МГУ, закончил факультет тонкой химии, после перестройки создал свое предприятие по производству инсулина, принес спасение сотням людей, потом поставки зарубежного прервались, а своего еще не наладили, но одновременно он создал подпольную лабораторию по производству амфитаминов, а потом уже и героина.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Омар, – ответил он. – Нет, не по имени морского омара и не в честь брата Хоттаба ибн Рашида, а в честь Омара Мухаммада… Так вот, в настоящее время у Абдурашида целая сеть лабораторий, где производят героин. Абдурашид заявляет, что его героин самый чистый, что вообще-то правда, и всякий, кто подсаживается на героин его производства, живет лет на пять больше, чем те, кто потребляет некачественный.

Ингрид озадаченно молчит, только смотрит настороженно, я поинтересовался:

– Но коготок увяз?

Омар кивнул.

– Да, если коготок увязнет, всей птичке хана. Пришлось делиться выручкой с теми, у кого в руках оружие, что совсем не в характере Абдурашида. Уже через месяц после первого визита к нему «покровителей» он сумел найти конкурентов, а затем и оседлать их. Связи с боевиками позволили расширить поставки героина в регионы, боевики сами взялись за транспортировку даже в самые удаленные места. Деньги потекли рекой, и Абдурашид стал, сам того не желая, в этих местах королем наркомафии.

Я осторожно посмотрел по сторонам.

– Теперь он финансирует группы боевиков?

– Сам закупает оружие, – подтвердил он, – и снаряжение. Наладил контакт с представителями халифата и предложил им услуги по установлению власти в его регионе.

– По установлению, – переспросил я, – или по захвату?

Он взглянул на меня остро.

– Сразу ловите суть? Да, он не сторонник насильственных действий, как это ни выглядит неправдоподобно. Да, на его руках кровь многих людей, но он не хотел бы этого демонстративного отрезания голов на камеру, что сразу ставит эти группы вне закона в любой стране. Потому он старается опередить халифат и привлечь к власти так называемых умеренных боевиков.

Ингрид спросила с иронией:

– Которые не отрезают головы на камеру, а стреляют в затылок?

Он кивнул, сунул смартфон в карман и остановился. Мы продолжили двигаться несколько деревянной походкой.

Когда отошли достаточно далеко, Ингрид спросила тихо:

– Я что-то не поняла… почему вдруг снабдил нас такими данными?

– Да все ты поняла, – буркнул я.

– Поддубецкий дал наши координаты?

– Приметы, – сказал я. – Странно, если бы у него не было здесь человека под прикрытием. А то и не одного. Хотя, думаю, этот Омар не человек Поддубецкого, а только ассоциированный член.

– В смысле?

– Он по ведомству комитета борьбы с наркомафией, – пояснил я. – Видишь, его ничто другое не интересует. Пойдем, наша цель Абдурашид. Если заложница в его районе, а это так, то он о ней все знает.

Она нахмурилась.

– Вот так сразу?..

– А есть варианты?

– Да, – отрубила она. – Сперва отыскать комнату или квартиру. Неважно, снять или найти пустую. Чтоб было куда привести заложницу, и сразу вызвать пару вертолетов прикрытия.

– Хорошо-хорошо, – согласился я. – Если не ошибаюсь, здесь даже две работающие гостиницы. Одна что-то типа ночлежки, а вторая вполне…

Той, что вполне, оказалось лет сто, если не больше. Старый дом сталинской или еще царской постройки, массивный и мрачный, три этажа, окна целы, хотя стена хранит следы от пуль и осколков.

У двери на ступеньках расположился боевик с автоматом на коленях, в нашу сторону взглянул профессионально цепко, что значит, не просто отдыхает по дороге в бордель… нет, обычно отдыхают по дороге оттуда, а он на работе.

Мы прошли мимо, а что у меня автомат на плече и пистолет в кобуре, это норм, мужчина без оружия как бы и не мужчина вовсе, а так, либерал, если не обозвать хуже.

В холле за стойкой мужик в камуфляжной форме, такой же прицельно цепкий взгляд исподлобья, хорошая стойка, позволяющая как моментально выхватить под стойкой пистолет или автомат, так и метнуться в сторону, избегая ответного выстрела.

– Хороший номер, – велел я. – Можно одиночный. Хочу отдохнуть, не по мне быть на такой жаре слишком долго.

Он сказал сдержанно:

– Да, таким белокожим трудно под нашим солнцем. Двести долларов. Наличными, конечно.

– Ого, – сказал я, – хотя ладно, кто знает, что нас ждет завтра. К тому же двести долларов – это всего лишь горсть патронов.

Он молча смотрел, как я отсчитываю бумажки, а когда я закончил и сдвинул в его сторону, так же синхронно, словно обмениваем заложников, пихнул в мою сторону крупный, чуть ли не амбарный ключ с полустертым номером на бирочке.

– Благодарю, – сказал я вежливо.

Ингрид лишь опустила глазки, я двинулся по лестнице на третий этаж, а она послушно семенила за мной частыми шажками.