Большая книга лидера от монаха, который продал свой «феррари» - Робин С. Шарма

– Что вы имеете в виду? Вы о чем? – я заводилась все больше и больше.

– Все очень просто. Врач поможет вам восстановить физическое здоровье. Но и только. А я пришел, чтобы помочь вам неизмеримо больше – восстановить всю вашу жизнь. – Он помолчал, словно собираясь с мыслями, затем продолжал очень мягко и без нажима, тщательно подбирая слова. И я вдруг увидела, что он гораздо старше, чем мне показалось поначалу.

– Я знаю, что у вас сейчас сложная полоса в жизни, особенно в семейной, – говорил удивительный монах. – Знаю, что вы пережили не только физическое, но и душевное потрясение и сейчас вынуждены переоценивать всю свою жизнь, думать о том, правильно ли жили. Вы размышляете о своих приоритетах, о том, что должно быть на первом месте. Я знаю и то, что семья для вас – свет всей жизни и что внутренний голос побуждает вас поставить семью на первое место, пока еще не слишком поздно.

– Откуда вы это взяли? – потрясенным шепотом спросила я. Меня пробрала дрожь: чужой человек видит меня насквозь!

– Доверьтесь мне, я знаю о вас практически все. Знаю, где вы выросли, знаю, что ваша любимая сладость – яблочный пирог с шоколадным мороженым, а любимый фильм – «Уолл-стрит». Знаю также, что у вас есть родинка на…

– Стоп! Хватит! – прервала его я. – Мне все понятно.

Да кто он, в самом деле? Сначала носится по больничному коридору на инвалидном кресле, будто тут трасса «Формулы-1». Потом начинает приставать ко мне со своим «я ваш новый семейный врач», а теперь пошел сыпать интимными подробностями моей не самой удачной жизни. Я встревожилась не на шутку. Вдруг этот тип опасен?

– Послушайте, я понятия не имею, кто вы такой, да мне и не важно, если честно, – соврала я. – Я устала, у меня все болит, и мне необходимо прилечь. Знаете что? Садитесь-ка обратно в ваше кресло, катитесь отсюда, и давайте забудем, что мы вообще виделись. А если не уберетесь, – я добавила в голос угрозы, – я попрошу дежурных сестер, чтобы вызвали охрану.

Я надеялась, что прозвучала эта тирада достаточно грозно.

Но таинственный незнакомец ничуть не испугался и не смутился. Он стоял передо мной все такой же спокойный и уверенный в себе. Потом рассмеялся – точнее, сначала негромко хохотнул, а потом просто покатился со смеху.

– Ох, Кэтрин, ты бы себя видела! Стоит посреди больничного коридора и на все корки распекает монаха в докторском халате, а сама-то в больничной рубашонке, которая расходится на спине! Какой ты была, такой и осталась. Все такая же храбрая – любому дашь отпор. Ну ни капельки не изменилась, просто смотреть приятно.

Он знал, как меня зовут! Да еще и тыкал! Я испугалась и потихоньку попятилась к сестринскому посту, чтобы дежурные вызвали охрану. Но незнакомец ухватил меня за руку и проворно сунул мне в ладонь какую-то крошечную вещицу.

– Пустите! – вскрикнула я, надеясь, что медсестры на посту встрепенутся.

– Ладно-ладно, – незнакомец развел руками. – Тогда отдай мою бабочку, и я уйду.

– Какую еще бабочку? Что за чушь вы несете? Нет, вы точно псих! – Так я возмущалась, пока не увидела, что же он сунул мне в ладонь.

– Откуда вы это взяли? – спросила я, слегка успокоившись. – Папа мне такую подарил в детстве, – добавила я совсем тихо. – Она сделана на заказ – папа заказал две таких, для меня и моего брата Джулиана. Это авторская работа, они существуют всего в двух экземплярах. Я больше таких не встречала… раньше, пока вы не показали мне эту. Значит, ювелир сделал еще несколько…

– Нет, их только две на всем белом свете, – мягко сказал монах.

Я озадаченно молчала. Если золотых бабочек всего две и моя лежит дома, а вторая у Джулиана, то откуда такая бабочка у странного посетителя? Не стряслось ли чего с Джулианом?

– Вы знаете моего брата, Джулиана? – с надеждой спросила я.

– Куда лучше, чем ты думаешь. Пожалуй, можно сказать, что мы с ним очень близкие люди, – с многозначительной усмешкой ответил монах.

– Где он, что с ним? – настойчиво спросила я.

– Да здесь он, в этой больнице, – ответил монах.

Сердце у меня бешено заколотилось, голова пошла кругом.

– Вы шутите, – выдавила я. Мой брат, адвокат высшего класса, переживший трагедию, депрессию, перелом всей жизни, уехавший в Индию много лет назад, чтобы обрести смысл жизни и спасти свою душу, – мой брат вернулся и сейчас здесь, в той же больнице, что и я, под одной со мной крышей! Немыслимое совпадение.

– Где он? – из последних сил спросила я. Этот незнакомец измотал меня своими играми.

– Прямо перед тобой, глупышка. Джулиан вернулся. И теперь он еще лучше, чем прежде, – жизнерадостно ответил молодой монах и даже совершил какое-то танцевальное па.

– Простите, – с чувством сказала я. – Понимаю, вы хотите как лучше, а чутье подсказывает мне, что вы не желаете мне дурного. Но я решительно не понимаю, кто вы и почему здесь. Если вы знаете, где Джулиан, то отчего просто не сказать, как мне его отыскать?

Монах отступил на шаг и воздел руки, сложив их словно в молитве, – я видела, как в Индии местные жители приветствуют друг друга подобным жестом. Он стоял неподвижно и смотрел на меня в упор. Молча, так что я слышала его дыхание. По щеке его скатилась слезинка. Потом он утер глаза широким рукавом своего шафранового одеяния, глубоко вздохнул и наконец ответил:

– Потому что, милая моя сестричка Кэтрин, я и есть Джулиан.

Он шагул в сторону, свет из палаты упал на его лицо, и я наконец-то разглядела таинственного незнакомца как следует. Сомнений не было – передо мной стоял Джулиан. Правда, внешне он сильно изменился, но я все равно узнала его. Братик, милый мой братик, наконец-то вернулся ко мне из дикой гималайской глуши!

Кто хочет достигнуть малого, от того и жертвы требуются маленькие; кто хочет добиться большего, от того и жертвы требуются покрупнее; а кто хочет достигнуть великого, тот должен пойти на великие жертвы.

Джеймс Аллен

Меня захлестнула буря чувств. Сердце мое затопила радость: я столько лет пробыла в разлуке со своим единственным братом, и вот он наконец-то вернулся! Я не могла сдержать слез радости и плакала в три ручья, так, как не плакала, наверное, последние лет десять. Что за чудесная встреча! Мы обнялись, поцеловались, я внимательнее вгляделась в Джулиана и не поверила своим глазам: до того разительно он переменился. Что же за испытания выпали на его долю за эти десять лет, и как он достиг таких перемен? Джулиану сейчас было к шестидесяти, и, прямо скажем, выглядел он на добрых двадцать лет старше, чем при нашей последней встрече. Старше, но бодрее, свежее, сильнее. Когда мы виделись с ним последний раз, весь облик его кричал об усталости, душевных муках, работе на износ и пристрастии к спиртному. Тогда Джулиан выглядел неряшливо, одутловато, видно было, как он располнел, опустился. Он кашлял, как заядлый курильщик, и к тому же страдал одышкой. Ясно было, что он намерен угробить себя как можно скорее. А ныне передо мной стоял совершенно обновленный, иной Джулиан – в расцвете сил и здоровья, поджарый, подтянутый. Лицо его сияло, как у юноши, полного энергии, он весь лучился радостью жизни. Глаза Джулиана, некогда потухшие, теперь снова сверкали, а взгляд их говорил, что у этого моложавого человека душа мудрого старца и что повидал и перенес он больше, чем мы можем представить. Джулиан источал благородство, доброту и необъятный жизненный опыт.