Голод Рехи - Мария Токарева

предельно простым и понятным, и действовал он легко и без угрызений совести, как научился с детства. Голод – вот его простой и самый главный мотив.

Он вгрызся в шею противника и скоро обездвижил его, парализовал своим ядом. Кровь толчками вытекала из глубоко прокушенной артерии на шее, Рехи едва успевал пить ее. Кажется, впервые с начала своего плена в деревне он нормально поел. Не мертвой стынущей крови с кусков мяса и не подношений от связанного пленника. Он поймал добычу и радовался, словно дикий ящер.

Очнулся он, когда «досуха» выпил тело, настолько, что оно сделалось серым, а кожа лазутчика сморщилась, точно у давно погребенного покойника из курганов. Только тогда Рехи отдышался и пригляделся, увидел, что перед ним лежал недавний обидчик, который затаил злобу на предводителя. Это все объясняло: не просто так в видениях являлся предательский клинок, не просто так Рехи хотел предостеречь Ларта.

Сам же предводитель, как и испуганная Телла, смотрели на перепачканного свежей кровью Рехи. В шатер уже вбежали стражники, хотели напасть на Рехи, но предводитель жестом остановил их. Тогда они тоже пригляделись и все поняли.

– Молодец, эльф… – пробормотал Ларт, с огромным трудом заставляя себя смеяться. – И врага поймал, и поел. И… – Голос его нервно сорвался. – Ты ведь спас меня, Рехи.

Похоже, Ларт не привык быть у кого-то в долгу, а это нападение и стремительный бросок Рехи отнимали у него право издеваться над пленником. К тому же он выглядел растерянным, потому что не ожидал предательства в рядах своих людей.

Рехи осмыслил все это уже потом, а в момент нападения сработал инстинкт. Получалось, что он спас своего главного врага в деревне – ее предводителя. Но Ларт стоял и смотрел с неподдельной благодарностью.

– Ты играешь с огнем, – проговорил медленно Рехи, когда ушли стражники и все постепенно улеглось. – Из-за меня в том числе. Твои люди не простят тебе этого.

Ларт сел на шкуру рядом в глубокой задумчивости, он ссутулился, а потом с самоиронией сказал:

– Знаешь, для чего в старину короли держали при себе шутов?

– Так я шут? – недовольно вскинул брови Рехи, отбрасывая выпитое тело врага.

– Это почетная должность: они были умнейшими людьми, – объяснил Ларт. – Они служили лучшим зеркалом для короля. Видишь? Ты спас меня сейчас. Через тебя я увидел истинное лицо некоторых своих людей. Мы все здесь тот еще сброд. Но нам не нужны те, кто не верит в эту деревню, кто от малейшей зависти готов резать глотки. Этот не прошел проверку, – Ларт нервно сглотнул и снова рассмеялся: – Без тебя я, возможно, получил бы кинжал в спину при иных обстоятельствах.

– Значит, я – твое отражение? – мотнул головой Рехи.

– Можешь считать и так, – Ларт ободряюще похлопал его по плечу, отчего Рехи невольно улыбнулся.

«И все же ты приносишь меня в жертву. Я отражение, я шут… Я управляю линиями. Я могу быть кем угодно здесь. Но я все равно в плену. А сейчас, Ларт, как приятно видеть, что твоя самоуверенность пошатнулась, – с долей злорадства думалось Рехи. – Ты смертен так же, как мы все. Значит, я смогу однажды добраться до тебя».

Неизбежная жертва

Утром Рехи бродил по деревне и рассматривал, как живут полукровки. Да еще оценивал, как восприняли ночное происшествие стражники, потерявшие своего товарища. Конечно, не хотелось стараться для Ларта, но ведь если бы предводителя сместили и съели, то его «шута» тоже всенепременно попробовали бы на зуб.

– Слышал новость? – доносились отдаленные переговоры со стен, которые улавливал с такого расстояния только эльфийский слух. Рехи настороженно пошевелил ухом.

– Да, ночью-то что было?

– А что было, что было? Спятил один из наших, на Ларта злое замыслил.

– Да ты что? Точно спятил, мы же без Ларта пропадем. Кто еще знает секрет укрощения огня и металла?

– В том-то и дело, что все знает у нас один Ларт, – вмешался кто-то третий, наверное, дозорный, стоящий на приземистой башне из камней.

– Пропадем мы без него.

– А если шальная стрела или еще какая напасть? Что тогда? – доносился голос нового смутьяна, и это совсем не нравилось Рехи, он нервно дергал ушами и хмурился.

– Думать надо.

– Думать, а не бунт замышлять. Ну, чего вот тот хотел? Убил бы. И что дальше? – отвечал разумно один из верных воинов.

– Меня другое волнует: этот эльф, – снова донесся предательский тихий голос дозорного с башни. – Не передал ли ему Ларт свои секреты? В кузницу вон допустил. С чего бы? А нам когда покажет?

– Да ты сам никогда ничему не хотел учиться! – фыркнул на него другой стражник.

Рехи напрягся, невольно сжимая кулаки. Ему не нравилось, что всем казалось, будто он заодно с предводителем, хотя он бы предпочел убраться подальше из этой мрачной деревни.

– Да с чего бы? Он у него так, ручной зверек, тупая тварюшка с далеких пустошей. Вроде мелкого ящера, – снисходительно бросил дозорный, чем еще больше обидел Рехи. Захотелось пойти на звук и высказать им все, что накипело. Но в ту же минуту Рехи вспомнил, что никогда не умел сражаться словами. Полукровки вряд ли восприняли бы всерьез любые речи, раз уж Ларт придумал ему такую роль – шута, отражения. Шпиона… неужели он шпионил ради предводителя?

Тогда все вновь сходилось на желании поскорее выпить его кровь и убраться из деревни. Но никакой возможности не было. Поэтому Рехи решил, что старается исключительно для себя.

«Мы еще посмотрим, кто здесь победит», – потрясая кулаками, гневно думал он. К тому же его мучили смутные предчувствия, временами живот скручивало непонятным холодом, словно в присутствии страшной опасности. Еще он просыпался посреди ночи, с тревогой ощущая какой-то посторонний запах, который наполнял деревню. Запах не живых существ, не крови и не грязи. Нет, что-то иное, неживое, но неотвратимое подбиралось ко всем жителям, пока Ларт и его люди плели интриги и воевали против людей.

«Валить отсюда надо, просто валить», – пришел к окончательному решению Рехи, уходя прочь от заграждений. А за воротами рычали ящеры, словно намекая на невозможность побега.

Внезапно все замерло. Пыль повисла в воздухе, песок под ногами застыл, огонь в кузнице перестал колыхаться, дым прирос к трубе неподвижной глыбой, а жители превратились в изваяния. Казалось, окоченели даже звуки, повисли в воздухе. И на ближайшем камне в неизменно скорбной позе обнаружился печальный Митрий.

Золотые крылья колыхались за его спиной сложенным плащом, он сидел в одиночестве, без Сумеречного Эльфа. Рехи мог бы поклясться, что еще