Трепет - Сергей Малицкий

– Как ее вылечить? – спросил Игнис.

– Кто сказал, что ее можно вылечить? – удивился Бенефециум. – Ее можно только избыть. Залить кровью, мучениями, прикрыть смертями. Я вижу, ты побледнел, принц? Ну конечно, ты ведь можешь не согласиться со мной. Сказать, что полторы тысячи лет назад как раз кровью, мучениями и смертями уже прикрывали прошлую беду? Или сказать, что никто не тушит огонь, подбрасывая в него новые дрова? И будешь прав, но… – Бенефециум рассмеялся, – я все-таки повторю – надо избыть. Если в бутыли осталось вино – его нужно вылить или выпить, иначе оно обратится в уксус. Ты можешь спросить, зачем Лучезарный все это стряхнул с себя? Зачем отравил землю? Зачем оставил кладовую мерзости в подземельях Донасдогама? Но одним ответом тут не обойдешься. Во всяком случае, я думал об этом. Во-первых, он не собирался проигрывать Энки. Он рассчитывал на то, что битва продлится и пролитая кровь затопит Анкиду с краями. Во-вторых, все, что осталось в Светлой Пустоши, было содрано с него против его воли. Как тело, которое теряет мурс, когда маг изгоняет его. Ты понял меня? Молчишь? У тебя остался один вопрос. Подумай над ним. Кстати, как там Алиус Алитер? Я давно не видел его. Обычно к угодникам, тем более к добряку Сину, прилипает всякое убожество, но Алиус Алитер показался мне толковым лаэтом. Жаль, если он бросил это дело. Иногда доходят вести от того же Сина, от Пусиллуса, хотя последний пропадает где-то долгие годы, а Алиус как будто вовсе исчез. Так бывает, многие угодники умирают в пыли, смешиваются с пылью, и их имена стираются вместе с ними. Пройдет твое время, и некому будет вспомнить того же Аквуилуса. Зачем Алиус послал тебя ко мне?

– Он. – Игнис снова положил руку на осколок, спрятанный на груди, и вдруг спросил о другом: – Он хотел бы знать, что за странные воины рыщут по Анкиде? У них огненные глаза. Они загораются, когда воины выходят на след.

– А ты не знаешь? – наклонил голову Бенефециум.

– Нет, – твердо произнес Игнис.

– Шесть лет назад десяток безумцев, посланных сумасшедшим мурсом, чья тень уже на тысячи лет покинула этот мир, попытались штурмовать мою башню, – пробормотал Бенефециум. – Их пришлось убить. И я сделал это без особой радости. Но еще тогда я подумал о том, о чем уже говорил тебе. О сущем и пылинках на его теле. Одна из этих пылинок король Пурус Арундо. Это его слуга посылал воинов. Этого слуги уже нет, нет и того, кто его сменил. И тот, кто теперь служит Пурусу, служит не только ему, но рассчитывать на то, что его второй владыка умнее Пуруса, тоже нельзя. Поэтому я всегда настороже. И ты должен быть настороже. Тот, кто посылает воинов с огненными глазами, обладает силой. Он тоже не хочет быть пылинкой. Ты уже сталкивался с его слугами. Лимлал, она же Вискера, была подчинена ему. Хотя вся эта забава со слугами святого пепла – не более чем бред заносчивого и самолюбивого мага, каким бы сильным он ни был. А вот воины с огненными глазами – это посерьезнее. Серьезнее уже потому, что тут задействована сила, оставшаяся в Светлой Пустоши. Ему удалось подчинить ее себе, пусть и на малую толику. Эти воины ищут всех, в ком есть то, что есть и в тебе. Эти воины будут нападать на всякого, кто может разделить с их хозяином одну ступень по силе и знаниям. Или хотя бы приблизиться к нему. Хозяина этих воинов зовут Рор. Он – один из аксов. И он единственный из них, чье самолюбие сильнее его разума. Поэтому не ищи его среди тех, кто скрывается в тени. Он из тех, кто жаждет блеска величия. Он один из мастеров магических орденов или один из правителей Анкиды. В этом я уверен, но я не скажу тебе, кто он теперь. Он осторожен, он не приближается к тем, кто может увидеть. Все.

Бенефециум поднялся, сделал шаг прочь, потом обернулся и проговорил:

– Сторонись Ардууса, сейчас он опаснее Светлой Пустоши. Ищи мудрости. Как бы ты ни был силен, без подобных тебе и без тех, кто владеет подлинной силой, с этой пакостью не справиться. Что тебе говорить с такими, как я, которые сидят на берегу и слушают голос воды? Ищи тех, кто плывет в ней. Я видел таких. Ими движет разное, но никто из них не стоит в стороне. Каждый принимает ту или иную сторону. И помни, когда придет черед твоей ноше, от тебя уже ничего не будет зависеть.

Обхватил плечи, как предписывают правила храма – сжал пальцы в щепоти, затем в кулаки, спрятал большие пальцы под остальными, затем растопырил, поднес ладони к лицу, дохнул на них, заставил осветиться, а затем махнул, обрызгал светом Игниса:

– Пусть удача не исчезает под этим небом. И помни, парень, если не повезет тебе, повезет кому-нибудь другому.

Сказал и ушел.

– Если бы повезло Лучезарному, не повезло бы никому, – негромко заметил Игнис и добавил: – А ведь он боится чего-то. До жути! И то ли лжет, то ли недоговаривает…

Процелла посмотрела на брата и поняла, что он мучительно размышляет о чем-то. Боится? Вот уж чего бы она не сказала об этом старике. Именно старике, пусть даже Бенефециум выглядел бы как юноша, он все равно оставался бы стариком. Нет, он не боялся. Во всяком случае, страха она не почувствовала.

– Ладно, – поднялся Игнис. – Что делать дальше – решим. Уж в любом случае в Ардуус соваться мне и в самом деле не следует, а тебя, думаю, нужно переправить в Лапис. Так что дорога нам только на юг.

– Почему ты не спросил об осколке, что дал тебе Алиус? – спросила Процелла, закутывая лицо тканью.

– Не знаю, – покачал головой Игнис. – Что-то остановило. Ну и ладно, значит, так было нужно. Буду искать Сина. Идем.

…Они столкнулись с незнакомцем у выхода из трактира. Правда, сначала к ним шагнула Бибера. Процелла с некоторой ревностью вгляделась в молодое, даже юное лицо, в котором, кажется, не было особенной красоты, но очарования имелось в избытке, оно полнило племянницу короля Тигнума, плескалось, одаривало всякого, хотя как раз теперь было разбавлено тревогой, если не ужасом. Бибера ничего не успела сказать, потому что заснеженная площадь перед трактиром была заполнена множеством людей, похожих на воинов. Разве только одежда их была странной – черной, без единого герба или цвета одного из домов Ардууса. Они спешивались с лошадей, возбужденных недавней скачкой, и, казалось, не обращали никакого внимания на вышедших из трактира. Но один из них передал поводья своей лошади другому и шагнул вперед. Он был высок ростом, на полголовы выше немаленького Игниса Тотума. За плечами его, что было необычным, торчали рукояти двух коротких мечей. Еще один меч был закреплен на поясе. В широком разрезе подбитой мехом короткой куртки угадывалась кольчуга тонкого плетения, но не это заставило замереть Игниса, Процеллу за его спиной и Биберу перед ними. Незнакомец улыбался. Он улыбался той редкой улыбкой, которая, вместо того чтобы заставить улыбнуться в ответ, заставляла оцепенеть в ужасе.

– Мы спешим! – обернулась через секунду Бибера и повлекла за собой через площадь принца и его сестру, оставив незнакомца сиять улыбкой у входа в трактир. У конюшни стоял Кларус и держал под уздцы сразу трех лошадей, и лошадей Игниса и Процеллы в том числе.

– Смотри-ка, как забавно устроено в Бэдгалдингире, – удивился Игнис. – И лошадей могут получить не хозяева.