Непрожитая жизнь - Дана Делон

– Сделай так, чтобы мне не помешали.

Он коротко кивает и оценивающе разглядывает толпу. Я снимаю кожанку и кидаю ее на пол. Этот ублюдок поднимает голову и смотрит мне в глаза. Его рот чуть приоткрылся, а глаза бегают, нервно рассматривая всех нас. Да, я пришел не один. И да, тебе конец. Я подхожу к нему и без прелюдии бью в лицо. Он дергается, но лишь злобно смотрит на меня. «Легко не сдашься», – ухмыляюсь я про себя. Значит, все будет гораздо интереснее. Он толкает меня в стену. Я хватаю его и бью коленом в живот. Слышу вокруг крики, мат, женский визг. Вижу, как Пьер бьет кого-то по морде, и пропускаю удар в скулу. Закрываю глаза. Боль горячей волной прошивает тело, но я ее практически не замечаю, потому что меня переполняет безумный гнев. Я вспоминаю взгляд Леа, так напоминающий взгляд загнанного зверька. Я вспоминаю, как он говорил с ней на дурацкой вечеринке, как смотрел на нее, и мне хочется его убить. Я теряю всякий контроль над собой, не осознаю и не вижу происходящего вокруг. Я вижу только этого подонка и наношу ему удар за ударом. Кажется, он пытается сопротивляться, мы крушим мебель, бутылки, посуду. Я смутно ощущаю боль, но не могу остановиться. Я валю его на пол и продолжаю бить. Несколько человек хватают меня сзади, и я пытаюсь оттолкнуть их, но не могу справиться с их хваткой. Этот ублюдок смотрит на меня ненавистным взглядом и орет:

– Ты чертов псих!

Он плюет в меня кровью. Я умудряюсь отпихнуть тех, кто меня держит, и бью его по морде, а потом говорю тихо, медленно и отчетливо:

– Подойдешь к ней хоть раз, и я убью тебя.

Каждый сукин сын, живущий на этой земле, должен знать об одной очень важной истине: рано или поздно найдется псих вроде меня, который выбьет из него дурь. Несколько человек валят меня, и я чувствую, как на запястьях защелкиваются наручники. Я ухмыляюсь и смотрю на окровавленное лицо напротив. Полицейские слишком долго ехали. Я успел сделать то, зачем сюда явился.

Я сижу на жестком стуле и смотрю под ноги. Полицейский нервно постукивает ручкой по столу.

– Малолетние засранцы, вы совсем страх потеряли, – шипит он. Я молча плюю кровью в ведро. Он матерится. Пьер и Квантан сидят рядом, я не смотрю на них, но ощущаю их пристальные взгляды. Я закрываю глаза и чувствую боль. Болят ребра и руки, лицо и голова. Болит и что-то глубоко внутри, и эта боль сильнее физической. У меня такое ощущение, будто меня предали. Тихо смеюсь собственным мыслям. Тебя ведь действительно предали. Леа и Мика. Мика и Леа.

В комнату уверенным шагом входит месье Моро, адвокат нашего деда, и ее сразу заполняет запах дорогого одеколона. Он просит нас выйти в коридор, мы подчиняемся. Квантан опускает руку мне на плечо, но ничего не говорит вслух. Это его способ сказать мне: «Я рядом». Пьер нарушает молчание.

– На мне следы от зубов, – заявляет он и начинает громко смеяться, – хотя с телками я вроде не дрался.

Квантан испускает тихий смешок, я поднимаю глаза и смотрю на кузенов. Им хорошенько досталось, но я не вижу на их лицах недовольства. Пьер с привычной ухмылкой смотрит на меня.

– Не пялься на меня так, – заявляет он непринужденным тоном, – из нас троих хуже всех выглядишь ты.

Он подмигивает, и я опять беззвучно смеюсь.

Моро выходит спустя несколько минут. Поправив идеально расчесанные волосы, он смотрит на нас скучающим взглядом и спокойно говорит:

– Снаружи ваш ждет машина, возвращайтесь домой.

– Наши друзья… – начинает Пьер. Адвокат останавливает его жестом.

– У меня все под контролем.

Я не задаю лишних вопросов. Втроем мы выходим из полицейского участка и видим озабоченный взгляд Этьена, который молча подает мне толстовку. Я надеваю ее.

– Я вернусь домой позже, – твердо произношу я и вижу озадаченное выражение его лица. Он открывает рот и медленно закрывает, не зная, что мне сказать. Я отворачиваюсь и иду в сторону метро.

– Раф, – зовет меня Пьер, – только без глупостей, их мы совершаем вместе, ведь так?

Я бросаю через плечо:

– Через два часа буду дома.

Он кивает и садится в машину. Квантан с беспокойством смотрит на меня.

– Это все не имеет значения, – повторяет он.

Я молча ухожу. Это все имеет еще какое значение.

Леа

Я гляжу на часы и с каждой секундой тревожусь все сильнее. Его нет уже четыре с половиной часа, и я сама не своя от страха. Пьер и Квантан не берут трубки, номера Микаэля у меня и вовсе нет. Я до боли кусаю губу, не зная, кому звонить и что делать. Мне страшно. Очень страшно. Я молча молюсь, чтобы все было хорошо. Я жду, ломая руки, тяжело дыша и с надеждой поглядывая на дверь. Наконец в коридоре раздаются шаги. Я замираю, затаив дыхание и прислушиваясь. Шаги становятся все громче, все ближе. Я вскакиваю с матраса и нараспашку открываю дверь. Рафаэль смотрит на меня. Он избит, на руках и лице у него запекшаяся кровь, но не это меня пугает. Его взгляд. Черные, холодные глаза смотрят прямо на меня. Я пячусь. Он медленно переступает порог, громко захлопнув за собой дверь, и движется прямо на меня, а я отступаю, все дальше и дальше, пока не упираюсь спиной в стенку. Тогда я закрываю глаза и нервно сглатываю.

– Смотри на меня, – жестко говорит Рафаэль. Я не открываю глаз. – Смотри на меня! – повторяет он громче. Я открываю глаза и пристально смотрю на него. Он глядит на меня как на ничтожество, а потом цедит ледяным голосом:

– Что ты чувствуешь, Леа, когда я тебя целую? Ты представляешь его, да? – На губах у него появляется жестокая ухмылка.

Стараясь дышать поглубже, я опускаю глаза, не в силах выдерживать его взгляд. Он знает. Он все знает.

– Смотри на меня, – Рафаэль берет меня за подбородок и заставляет поднять голову. – Когда я целую тебя, ты представляешь, будто это он?

На глаза наворачиваются слезы, и я еле слышно шепчу:

– Не трогай меня.

Он замирает. Все его мышцы напряжены, и я чувствую исходящий от него гнев. Закрыв лицо руками, я плачу, плачу от собственной слабости. Он рычит и бьет кулаком в стенку, а потом хлопает дверь. Я оседаю по стене, ощущая дыру в сердце. Я больше не плачу. Я пребываю в прострации, в ужасе, в шоке и смотрю на закрытую дверь. Он ушел, ушел, повторяю я вновь и вновь. Он ушел. Я медленно встаю и собираю свои вещи. Перед уходом я беру из стопки первую попавшуюся книгу, даже не посмотрев на обложку. «На память», – горько думаю я.

* * *

Говорят, Вселенную постичь невозможно, но все в ней состоит из очевидных вещей. Ночь переходит в день. День переходит в ночь. Люди идут, люди спешат, люди живут, люди притворяются. Я не живу и не притворяюсь. Я существую и не существую. Я словно бы зависла между сном и реальностью. Я пребываю где-то далеко. Там, где нет солнца, нет тепла, нет света. Там, где пусто. А может, пусто внутри меня. Там, где я, – там холод, неизвестность и безнадежность. Я зажмуриваю глаза, открываю их и смотрю на дверь класса. Каждый раз, когда ее ручка дергается, я дергаюсь вместе с ней. Пьер берет меня за руку и качает головой.