Чары тьмы - Катарина Керр

— А что с сыном Мейла?

— Как человек чести, Огреторик просит за своего отца, но, боги, этот юнец еще не родился, когда его отец уехал на войну. Сколько времени человек может проявлять сентиментальность по отношению к тому, кого он никогда в жизни не видел?

«В особенности, если ему предстоит унаследовать место этого человека», — подумала Примилла. Настало время, решила она, предпринять кое-какие действия вместо того, чтобы надеяться на намеки от неблагоразумных советников.

Позднее на той же неделе Примилла выбрала несколько мотков самых лучших синих нитей для вышивания и отправила их в качестве подарка жене Огреторика Лалигге. Ее окрашенные вайдой синие нити всегда пользовались большим спросом, потому что только истинный мастер-красильщик мог обеспечить ровный цвет всего мотка. Подарок обеспечил Примилле аудиенцию у знатной госпожи, когда она в следующий раз пришла ко двору.

Паж проводил ее в удивительно маленькую комнатку на третьем этаже одного из боковых брохей. Хотя помещение было роскошно убрано коврами и обставлено мягкими стульями, вид из единственного окна оказался плохим. Лалигга, хорошенькая белокурая женщина шестнадцати лет, приняла Примиллу одна, отказавшись от многочисленных служанок, присутствие которых свидетельствовало бы о ее высоком статусе. Единственным компаньоном молодой женщины был маленький терьер, который сидел у нее на коленях и то и дело принимался рычать.

— Благодарю за прекрасные нити, уважаемая. Я вышью ими одну из рубашек мужа.

— Очень рада, госпожа.

С улыбкой Лалигга показала на обитую скамеечку для ног рядом со своим стулом. Примилла тут же села и позволила молодой женщине оглядеть себя.

— Я провела всю жизнь при дворе, — заметила Лалигга. — Сомневаюсь, что этот подарок — бескорыстный знак внимания с твоей стороны. Какой услуги ты хочешь от моего мужа?

— Очень небольшой. Я только хочу, чтобы он узнал о моем существовании. Видите ли, на западной границе растут некоторые очень редкие растения для окраски тканей. В конце концов я захочу, чтобы наша гильдия имела право их собирать, несмотря на то, что гильдия Аберуина пользуется преимущественным правом. Но ведь принцу подвластны и Аберуин, и Каннобейн.

— Принц? Он едва ли считается принцем.

— В любом случае, ваш супруг — в большей степени принц, нежели его отец, учитывая обстоятельства.

Лалигга резко встала и опустила собаку на пол. Когда она прошла к окну, терьерчик побежал за ее юбками.

— Я расстроила госпожу? — спросила Примилла. — Нижайше прошу извинить меня.

— Просто ты напомнила мне о правде. Никто не знает, кто мой муж и что для нас открыто, а что запрещено. Предполагаю, ты никогда даже не встречалась с принцессой Маддиан.

— Мне не представлялась такая честь, но я слышала, что она была прекрасной и преданной женой.

— Была. Все ее обожали, но посмотри, много ли пользы ей это принесло. Мне было ее так жаль! А теперь она мертва.

— И ее ранг должен бы по праву перейти вам.

— У меня совсем нет ранга, уважаемая, пока не умрет мой свекор. О, это звучит так ужасно, но я просто очень напугана. Со мной может произойти то же самое, что случилось с Маддиан, — мне придется просто сидеть при дворе, не имея ни малейшего влияния, лишенной прав, а я ведь даже не нравлюсь королю — так, как нравилась она.

— Я могу понять страхи моей госпожи.

Примилла также поняла кое-что еще: Огреторик никогда не встречался со своим отцом, зато свою жену он видел каждую ночь. Примилла решила, что ей лучше прямо сейчас связаться с Невиным через огонь и рассказать, какое ядовитое зерно она обнаружила.

Как самый доверенный советник короля Глина, Невин обладал правами, далеко превосходящие права обычного придворного. Закончив разговор с Примиллой, он сразу же отправился в королевские апартаменты и даже не послал пажа впереди — предупредить. В прошлом он часто задумывался, стоит ли сообщать королю сведения, полученные при помощи двеомера, даже если они касаются войны. Теперь, когда у него появились подобные новости, он решил: стоит.

Однако Невин обнаружил, что его опередили. У короля уже находился посетитель, принц Кобрин, который теперь командовал королевской стражей. В двадцать лет Кобрин стал высоким, стройным и красивым. Он так был похож на Даннина, что временами Невину и королю было больно смотреть на него.

— Вы хотите сообщить что-то важное? — спросил Кобрин у старого травника. — Я могу покинуть покои нашего сеньора.

— Сведения важные, и тебя они тоже касаются, — Невин поклонился Глину, который стоял у очага. — Элдис берет огромный займ у гильдий Абернауда. Я могу найти только одну цель, на которую он собирается потратить столько денег, — наши границы.

— Так! Я и сам думал, сколько нам еще удастся выдавливать из них слезы по поводу пленного принца. Ну, Кобрин, это означает, что нам придется изменить наши летние планы. Хм. Готов поспорить: Элдис собирался переправить свой боевой отряд через нашу границу до того, как мы получим официальное уведомление об их претензиях на трон. И мне не нужен двеомер, чтобы об этом догадаться.

— Именно так, — Кобрин рассмеялся. — Но мы приготовим сюрприз для этих ублюдков.

— Сеньор, — обратился к королю Невин, — намерены ли вы привести в исполнение угрозу и повесить принца Мейла?

Глин потер подбородок тыльной стороной ладони. Его»лицо с крупными чертами с возрастом стало квадратным и несколько одутловатым, щеки приобрели красный цвет.

— Мне больно убивать беспомощного человека, но Элдис может не оставить мне выбора. Я ничего не стану делать, пока не получу официальное письменное уведомление о непризнании моих прав. Элдис может изменить решение, но нельзя вернуть принца в ряды живых после того, как его повесят.

На той же неделе принц Кобрин повел пятьсот человек по дороге вдоль побережья к границе с Элдисом. Сухопутные части поддерживали корабли с зерном и боевые галеры.

После беспокойных трех недель вернулись посыльные; войска Кобрина одержали большую победу над армией Элдиса, которая явно не ожидала нападения. Два дня спустя прибыл гонец от короля Элдиса с письмом, где сообщалось об официальном лишении Мейла прав и передаче титула его сыну Огреторику. Невин тут же отправился к Мейлу, чтобы сообщить ему об этом.

Старик нашел его сидящим за письменным столом, заваленным его любимыми книгами и свитками пергамента. Мейл работал над комментариями к «Этике» греггинского мудреца Ристолина. Невин был уверен, что комментарии получатся отличными, если только Мейл проживет достаточно долго, чтобы их закончить. Когда Мейл поднялся поприветствовать его, солнце высветило густые седые пряди в его черных волосах цвета воронова крыла.

— У меня для тебя очень плохие новости, — сказал Невин.

— Меня лишили права на наследство? — он говорил ровным, даже сухим тоном. — Я думал, что к этому идет, после того, как услышал разговоры стражников о войне на границе.