Чары тьмы - Катарина Керр

Аластир убрал луч и позволил ауре Камделя прекратить кружиться.

— Конечно, я понимаю, — резко сказал Камдель. — Иметь дело с твоим заместителем вполне приемлемо.

Саркин закрыл третий глаз и с поклоном проводил лорда до тяжелой дубовой двери. Аластир тихо рассмеялся себе под нос и, потягиваясь, встал.

— Значит, сделано, — объявил учитель. — И помни: с ним нужно работать медленно. Если можешь, заговаривай его только тогда, когда он напился меда или накурился опиума, чтобы он не понял, что происходит что-то странное.

— Запросто, учитель. Он напивается, как свинья, и сосет дым, как труба.

Аластир снова рассмеялся. Саркин не мог вспомнить, когда еще учитель был бы так доволен. С другой стороны, Аластир работал долгие годы, чтобы добраться до этой стадии своих планов.

Поскольку Камдель свободно заходил в покои короля, то мог украсть для них то, до чего они сами никогда бы не смогли дотянуться.

— Я вижу, этот маленький мерзавец вызывает у тебя зуд, — продолжал Аластир. — Ты всегда был маленьким демоном в постели.

Он небрежно похлопал ученика по заднице.

Саркин застыл. Никогда раньше он не осознавал, что Аластир воображает, будто мальчик наслаждался вниманием учителя.

— Мои извинения, — ничего не поняв, произнес Аластир. — Он не в твоем вкусе?

— Я ненавижу маленькую свинью.

— О-о. Скоро ты сможешь заставить его заплатить. Продолжай работать над ним, пока мы не сможем вести его, как коня — на очень длинном поводе. Я буду ждать за городской чертой. После того, как он будет достаточно околдован, выезжай и присоединяйся ко мне. Но помни, спешить некуда. Если потребуется несколько недель, пусть будет несколько недель.

После того, как Аластир ушел, Саркин некоторое время метался из угла в угол. Его подхлестывала ненависть.

Несмотря на то, что Невин изображал из себя неопрятного старого травника, он был хорошо известен в главном брохе дана Гвербин. Когда он однажды утром подъехал к воротам, два стражника поклонились ему и кликнули слуг, чтобы тс отвели его лошадь и вьючного мула в конюшни.

Во дворе стояло несколько больших повозок и слуги неспешно работали на теплом солнце, загружая на них тюки и бочонки.

— Тьерина вскоре перебирается в летнюю резиденцию? — осведомился Невин.

— Да, — ответил паж. — Всего через два дня мы отправляемся в Каннобейн. Сейчас их светлость находится в большом зале.

Ловиан сидела за столом вместе с писарем. Казалось, они обсуждают важные вопросы, однако она отпустила писаря, едва завидев Невина, и посадила старика по правую руку.

Он тут же передал ей все новости о Родри, поскольку знал, как у нее болит сердце о сыне.

— Вчера ночью занимался дальновидением, — заключил он. — Они сейчас в Аусглине, ищут, к кому бы наняться. Должен сказать, что Джилл знает, как экономить деньги. Кажется, с прошлой зимы у них осталось достаточно.

— Это меня радует. Боги, лето только началось, а мой бедный маленький мальчик продает свой меч на больших дорогах.

— О, прекрати, Ловва. Ты должна признать, что «бедный маленький мальчик» является одним из лучших мастеров фехтования во всем королевстве.

— Даже самых лучших воинов иногда преследует неудача.

— Ты права. Я и сам тревожусь.

— Знаю. Ах, забыла, что ты не в курсе еще одной новости! Теперь ссылка Родри беспокоит меня гораздо больше, и не только из-за него самого. Невин, случилось ужасная вещь. Ты помнишь Дониллу, жену Райса, от которой он отказался из-за ее бесплодия?

— Прекрасно помню.

— Ее новый муж совершенно очарован ею и он ухаживает за ней, словно за молодой девушкой. Очевидно, с большим успехом, потому что она беременна.

— О, боги! А Райс уже слышал новость?

— Слышал. Я сама ездила в Аберуин, чтобы сообщить ему об этом. Я полагала, будет лучше, если он услышит это от меня. Он плохо воспринял известие.

— Несомненно. Знаешь ли, я даже попытаюсь пожалеть Райса. Вероятно, сплетни распространяются, как лесной пожар.

— Он стал посмешищем в глазах всех лордов в Элдисе. У меня болит сердце за его несчастную новую жену. К ней сейчас относятся, как к призовой кобыле. Даже заключают пари, забеременеет она или нет. Насколько я знаю, ставки против очень высоки. Боги, насколько жестокими могут быть люди!

— Ты права. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Родри — последний наследник из Майлвадов для Аберуина. Мы должны вернуть его назад.

— Когда Райс в таком настроении? Ты его не видел! Он пребывает в непрерывной ярости, и никто не смеет даже произнести слово «ребенок» в его присутствии. Теперь он никогда не призовет Родри назад. Кроме того, нашлась масса амбициозных людей, которые питают его ненависть к брату. Если Райс умрет, не оставив наследника, у их клана появится шанс заполучить гвербретрин.

— В этом есть отвратительный привкус правды.

— Конечно. Готова поспорить: заговоры и махинации среди Совета Выборщиков уже начались, — Ловиан улыбнулась Невину. — Я тоже уже начала строить ответные козни. Когда мы отправимся в Каннобейн, я собираюсь забрать незаконнорожденную дочь Родри из приемной семьи и оставить ее при себе. Маленькая Родда будет залогом в этой борьбе. Я намерена сама следить за ее воспитанием. В конце концов, человек, который женится на наследнице Родри, даже на незаконнорожденной, будет иметь претензии для представления Совету.

— Клянусь самой Богиней, я тобой восхищаюсь! Любая другая женщина все еще рвала бы на себе волосы из-за ссылки сына, а ты уже строишь планы на четырнадцать лет вперед.

— У любой другой женщины никогда не было такой власти, как у меня.

Несколько минут они, обеспокоенные, сидели в молчании. Ловиан выглядела усталой и несчастной, и Невин предположил, что она думает о горькой правде: Родри на самом деле не истинный Майлвад.

Тем не менее было необходимо, чтобы люди считали его Майлвадом. Хотя Невин, конечно, не мог читать будущее, он был уверен: Родри предначертано править в западном Элдисе, если не как гвербрету Аберуина, то, по крайней мере, как тьерину дана Гвербин. Ни его самого, ни Властелинов Вирда нисколько не беспокоило, кто отец Родри. Но господ благородного происхождения это будет беспокоить очень сильно.

— Знаешь, чего я больше всего боюсь? — внезапно спросила Ловиан. — Дело дойдет до открытой войны, когда умрет Райс. Такое случалось, когда недовольный кандидат считал себя обделенным. Впрочем, к тому времени я сама уже давно помру, так что можно беспокоиться.

Поскольку Райс был здоровым мужчиной двадцати девяти лет, ее замечание звучало в высшей степени разумно, но Невин внезапно ощутил предупреждение двеомера.

Похоже, Ловиан проживет достаточно долго, чтобы похоронить еще одного сына.