Эва Эвергрин, полуволшебная ведьма - Джули Абэ

Я кивнула, и Шарлотта стала кормить меня с ложечки. Рисовая каша была чуть солененькая, приправленная маринованными огнесливами. От нее по всему телу разошлось чудесное тепло, и веки у меня сами собой сомкнулись.

На этот раз я, не сопротивляясь, погрузилась в темноту.

Скрип. Скри-и-ип.

Душистый летний ветерок качнул ставни и закружился по залу. Ураган выпустил Аутери из своей жестокой хватки.

Я вытащила цепочку из-за ворота и посмотрела на звездные часы. Песок весь пересыпался в нижнюю половину. Я провела в Аутери целый месяц.

Теоретически пора было получить подпись на заявке.

В мэрии никого не осталось, и только по углам еще стояли несколько пустых коек. Рядом со мной свернулся клубком Уголек. От него шло ровное тепло. В дверях какая-то женщина прислонилась к притолоке, лицом к морю, и прихлебывала из кружки. Кто это, Рин?

Я заморгала, рассматривая такие же, как у меня, чернильно-черные кудри, водопадом спадающие чуть ниже плеч. Черное ведьминское платье посверкивало алмазно-блестящими нитями. От решительного разворота плеч веяло силой. Она как будто точно знала, что любой в городе прислушается к каждому ее слову.

– Мама? – спросила я дрогнувшим голосом.

Она обернулась, выронив жестяную кружку. Не отвлекаясь на очищающие заклинания, мама стремительно шагнула ко мне. Глаза у нее сверкали, волосы развевались.

– Эва! – Она так крепко меня обняла, что не вздохнуть. – Эва! Не знаю, как я пережила эти три дня после Разрушителя. Ужасно было смотреть, как ты надорвалась.

Я поперхнулась. Три дня проспала?!

– Прости, – прошептала я.

Мама нахмурилась и чуть-чуть отодвинулась, заглядывая мне в лицо.

– За что простить?

– За то… что каждый раз, как поколдую, остаюсь без магии, а тебе приходится за меня все доделывать.

– Ох, Эва! Городу совершенно не требовалась моя помощь. Я просто хотела тебя проведать, я же твоя мама! А ты сама не знаешь своей силы. Ну да, твоей магии ближе всяческий ремонт. Я бы ее назвала – магия неполадок, так будет вернее. – Мама наклонилась и дернула меня за нос. – Пусть у тебя всего лишь капля магии, она становится сильнее, когда ты помогаешь людям, спасаешь, творишь добро. Эва, ты делаешь именно то, для чего создан Совет. Из тебя выйдет замечательная ведьма.

У меня сердце замерло, а в душе словно разгорался огонь. Откликаясь на мамины слова, магия заструилась в крови – от пяток до кончиков волос. Пусть моя волшебная сила не громче шепота, а все-таки у меня есть моя собственная капля магии. Скорей бы снова почувствовать, как она бурлит во мне и покалывает в пальцах!

Нерешительная улыбка тронула мои губы, и скоро я уже улыбалась во весь рот.

В зал заглянула Рин.

– Ага, проснулась!

За ней вбежали Шарлотта и Дэви.

– Правильно сказала великий магистр Эвергрин! – Дэви смотрел то на меня, то на маму. – Она знала, что ты сегодня очнешься!

Мама улыбнулась:

– Материнская интуиция, только и всего. Никакой магии.

Я все не могла перестать улыбаться.

– Мама, это Рин – мой хранитель, а это мои друзья, Шарлотта и Дэви.

– Мы уже познакомились, когда я прилетела из Келперна, – сказала мама. – Пришлось задержаться, к сожалению. Я примчалась, как только смогла.

– А откуда ты знала…

– Хотела удостовериться, что Хаято не к чему будет придраться.

Она взялась за цепочку у себя на шее. На цепочке висели такие же, как у меня, песочные часы. Из верхней звездочки песок весь высыпался.

Мама прищурилась, глядя в сторону двери:

– Чай, лети к морской волне! Кружка, воротись ко мне!

Из волшебной палочки ударил золотистый луч, остатки разлитого чая собрались круглыми капельками, поднялись в воздух и вылетели за дверь, а кружка примчалась маме прямо в руку. Мама поставила кружку на тумбочку около моей кровати и, кажется, не заметила, как Дэви восхищенно разинул рот.

– Прости, Эва, я тут насвинячила. Нельзя оставлять грязюку в твоем городе!

– Ух ты, – прошептал Дэви.

Глаза у него стали как блюдечки. Он осторожно, краем глаза, глянул на маму.

– До сих пор не верю, что я разговариваю с той самой Нелалитимус Эвергрин!

Даже Шарлотта рядом с мамой слегка оробела. Она топталась у двери, и выглядывающие из-за кос краешки ушей у нее горели.

– А где все? – спросила я, свешивая ноги с койки и потягиваясь.

– По домам разошлись, – ответила Рин.

– Ты сейчас куда? – К Шарлотте наконец вернулся дар речи.

Она тут же испуганно ахнула – я встала с койки, и меня шатнуло. Дэви с Шарлоттой подскочили ко мне и не дали упасть.

– Мне надо зайти домой, взять заявку и подписать у мэра Тайры.

Я запнулась. Было страшно снова идти к мэру. Если честно, одного раза на всю жизнь хватило.

– Давай я принесу, – вызвалась Шарлотта. – Я все равно целый день бегаю по всяким поручениям.

– Сначала поешь! – Мама взяла с тумбочки лакированную шкатулку и предложила нам всем булочек и печенья. – Папа о тебе страшно беспокоился, а ты знаешь, когда он беспокоится, сразу начинает печь без остановки.

Я откусила лимонного печенья, посыпанного сахарной пудрой. Сладость успокаивала, как будто папа крепко меня обнимает.

Дэви слопал сразу две штуки и воскликнул:

– Вкуснотища!

Из-под кровати выскочил Уголек с моим башмаком в зубах и уставился на печенье голодными глазами. Я прищурилась, а он выплюнул башмак и раскрыл пасть в лисьей улыбке, словно говорил: «Что? Я ждал, ждал, а ты все не просыпалась!» Башмак был цел, только шнурок чуть-чуть пожеван.

Удар полуденного колокола разнесся на весь Аутери, но странно – он звонил не в мэрии.

– Мэр Тайра взяла колокольчик с собой, – объяснила Рин, кивая в сторону порта.

Дэви усмехнулся:

– Вот почему тебе не надо плестись домой… Праздник сегодня!

– Сегодня?

– Мэр Тайра пообещала, что праздник начнется, как только ты придешь в себя, – ответила Рин. – Мы заново отстроили киоски и объявили по всему королевству, что готовы принимать гостей.

Пока я жевала второе печенье, хрустя сахарной корочкой, Дэви рассказал, что мэрия почти не пострадала от урагана – все благодаря моим щитам и защитным чарам на зданиях. Ну и мама прилетела на помощь, как только в ее часах упала последняя песчинка. Уголек прыгал вокруг нас и ловил на лету кусочки жареного голубя, которые я ему бросала. Голубя принесла Рин.