Вестник смерти - Леонид Зайцев

– Торопишься? – усмехнулся Генри. – На тот свет всегда успеешь, лучше поразмысли над моим предложением.

Люблю переговоры, ибо они помогают тянуть время. Я ещё не был уверен – удастся ли выпутаться из ситуации и остаться при этом живым, но время однозначно работало на меня.

– Ты же должен понимать, что такое решение требует согласия всех вестников, – сообщил я, – а связаться с ними, сидя закованным в кандалы в твоей штабной палатке, я не могу.

– Не держи меня за полного глупца, – попросил герцог, – ты назовёшь посредника, и я отправлю человека с посланием. А ты пока подождёшь здесь.

Снаружи послышались какие-то звуки. Пока их мог слышать только я. Однако, как ни странно, насторожился и Генри, видимо, в стрессовой ситуации и обыкновенный человек становится гипертрофированно чувствительным.

– Что это? – спросил он, обращаясь сразу ко всем.

– Что случилось, ваше высочество? – поинтересовался один из офицеров.

– Снаружи что-то происходит, – заявил Генри, – пошлите людей проверить караулы. Я так увлёкся этим вестником, что совсем забыл про папашу. А со старика станется устроить какую-нибудь пакость.

Те два здоровенных сержанта, которые приволокли Боба, подхватили винтовки и покинули палатку. Теперь в брезентовом помещении оставались я, герцог, до полусмерти избитый Боб и несколько офицеров.

– Полковник, – произнёс я,– по-моему, пора!

Генри вздрогнул, будто его ударило током, оглянулся.

– Что за фокусы? – завопил он, когда я встал и стряхнул с себя кандалы.

Маленькие деревянные грибочки, окрашенные в чёрный цвет, которые я принёс с собой из замка, прекрасно имитировали заклёпки, однако легко разваливались при малейшем усилии. И деваться герцогу теперь уже было некуда.

– Первая рота, взять под контроль парк техники! Вторая рота, третья рота, блокировать жилой сектор, – доносились до нас команды унтер-офицеров, – Четвёртая рота, разоружить караулы! – Подготовленный нами с полковником план начинал действовать.

Передо мной стоял совершенно обалдевший Генри Монтгомери. Если он и пытался что-то сказать, то, видимо, слова застревали в его горле и не могли вырваться наружу. Его взгляд метался между кандалами, лежавшими у моих ног, полковником, который, наконец, вышел из-за спин растерянных офицеров и стонущим в углу Бобом.

– Кто пытал моего слугу? – ледяным от бешенства голосом спросил я.

– Генри задавал вопросы, – ответил полковник, – я ничем не мог помочь.

– Я вас и не виню, – огрызнулся я, – кто его бил?

– Те два сержанта, которые только что вышли, – подобострастно сообщил один из офицеров и тут же спрятался за спины товарищей.

– Те два покойных сержанта, – небрежно произнесла Изабелл, неожиданно даже для меня появившаяся в палатке. – Привет, братец, – кивнула она в сторону окаменевшего герцога.

Следом за ней, затянутой в облегающий красный костюм, расшитый золотыми геральдическими львами, выгодно подчёркивающий все изгибы её прекрасной фигуры, в палатку вошли все девять вестников смерти, оставшихся в живых за четыре десятилетия жизни в безумном мире под названием Земля.

– Борис, – обратился ко мне один из них, – ты не прав. Нас и так осталось мало! Как ты мог скрывать от братьев племянницу?

Нашёл место для объяснений, разозлился я, тут того и глядишь, Генри скроется. Вон, уже присел на корточки и приготовился ползти.

– Кальвин, – как можно мягче ответил я, – у нас ещё будет время для взаимных претензий. Давай, для начала закончим здесь.

Изабелл кошачьей походкой подошла ко мне, прижалась к моему телу и впилась в мои губы долгим и страстным поцелуем.

– А я и не знала, что тебя зовут Борис, – произнесла она, изнасиловав мои губы, – ты знаешь, а тебе очень подходит это имя!

Полковник, который очень неуютно чувствовал себя в окружении десяти вестников смерти, запросился на волю.

– Пожалуй, мне надо идти, – сообщил он мне, – проведаю солдат, пока там стрельба не началась. Нам же не нужна междоусобица!

– Идите, полковник, – кивнул я, – спасибо за содействие! И моё почтение вашему снайперу, вот уж мастер! Завтра с вами и вашими людьми полностью рассчитаются и отправят на Землю. Очень прошу, не забывайте в этом мире никакого оружия, мин, или гранат. А послезавтра забудьте вообще о существовании этой планеты.

– Всегда к вашим услугам, – произнёс старый воин, – и всё же, – с сожалением вздохнул он, – как бы я хотел иметь в своём распоряжении хотя бы взвод таких солдат!

И полковник покинул штаб, а за ним гуськом вдоль стены потянулись остальные офицеры. Угроза столице перестала существовать.

– А с этим что? – спросил Кальвин, наступив сапогом на спину попытавшегося уползти герцога Генри. – Как я понял, это и есть тот самый Монтгомери? Конечно, это твой приз, но, если тебя смущают родственные связи, то отдай его мне. Он умрёт быстро и почти безболезненно.

– Пусть идёт, – решил я, – на Земле ему уже не бывать, если он не желает провести остаток своих дней на каторге. Здесь, в этом мире ему тоже ничего не светит, ведь его предали даже высокооплачиваемые наёмники, а крестьяне с удовольствием – сам проверял! – вздёрнут его на ближайшем дереве! Деньги! Деньги мы у него конфискуем.

Я слишком разговорился, и даже не успел заметить, как Генри, выхватив из рукава короткий кинжал, бросился к Бобу, беззащитному, как младенец. Избитый, переживший пытки, парень не мог сопротивляться, и герцог успел раз пять ударить его в грудь и шею, прежде чем я, превозмогая жуткую боль в голове, настиг его, воткнув свой нож ему под лопатку. Вот только Боба это воскресить уже не могло…

На похоронах собрались все, кому довелось участвовать в этом спектакле. Принесли на носилках даже старого Монтгомери, который потерял в междоусобице обоих племянников, сохранив для меня дочь. Король был очень плох, но бодрился из последних сил. Для человека, всю жизнь обладавшего огромной, почти неограниченной властью, уже само осознание собственной слабости было пыткой.

Хоронили Боба в столице, но не как простолюдина, бывшего стражника и моего слугу, а как лорда Роберта Монтгомери, в королевской усыпальнице. Странное ему досталось соседство после смерти. По левую руку от его могилы покоился герцог Стивен, которого он при жизни даже ни разу не видел. А по правую герцог Генри Монтгомери – его убийца и мучитель, заколотый лично мной. Но такова особенность смерти – она равняет нас всех.

Изабелл ни на секунду не отходила от отца, поправляла ему подушки, одеяло, подавала воду. А все девять вестников не сводили с неё восторженных глаз.

Ко мне бесшумно приблизился Кальвин.

– Надо бы и Джона разыскать, – произнёс он очень тихо, чтобы не нарушать торжественности церемонии, – не хватало нам ещё враждовать друг с другом. Нас и так уже по пальцам пересчитать можно.