Вестник смерти - Леонид Зайцев

Мой верный сторож слух не подвёл своего хозяина и в этот раз. От звука торопливых шагов на лестнице я проснулся так же мгновенно, как уснул. Вскакивать и хвататься за оружие не пришлось, так как ни один убийца в мире не станет приближаться к своей жертве с таким громким топотом и пыхтением. К тому же, судя по поднимавшемуся впереди своей обладательницы запаху самой простой и дешёвой косметики, который мне хорошо запомнился, это была служанка с постиранной формой солдата армии Генри Монтгомери.

Она так торопилась успеть к назначенному сроку, что даже забыла постучать прежде, чем ввалиться в комнату, держа на вытянутых вперёд руках аккуратно сложенный камуфляж, густо пахнущий каким-то очень едким местным мылом. Так что мне доставило большое удовольствие её неподдельное смущение, отразившееся на её пухлом лице при виде моего обнажённого тела, раскинувшегося на перинах герцогини.

– Простите, ваша свет…, ваше высочество, – опустив взгляд, бормотала она, никак не в силах определить статус человека, так вольготно расположившегося в покоях хозяйки замка, – я всё сделала, как вы велели.

– Кровь отмылась? – Спросил я, ибо это было важнее наличия незашитой дырки, оставленной моим кинжалом.

Женщина побледнела, видимо снова представив себе бывшего хозяина отстиранной ею одежды, однако, усиленно закивала, продолжая смотреть в пол.

– Всё отмыла, всё заштопала, вашество.

Интересно, почему-то вдруг подумал я, какой будет её реакция, когда однажды в супруге молодой королевы Изабелл, взошедшей на престол после смерти отца, она узнает наглого оборванца, заставившего её стирать снятую с трупа одежду? Если я до этого доживу…

– Так положи это уже куда-нибудь, – посоветовал я служанке.

Боясь сделать лишний шаг в мою сторону, женщина огляделась вокруг, и, с облегчением обнаружив в непосредственной близости от себя кресло, аккуратно положила на него стопку постиранной одежды.

– Мне можно идти? – Продолжая смотреть вниз, зачем-то спросила она.

– Да, можно, – и тут я вспомнил, зачем ещё заходил на кухню. – И попроси повара приготовить мне еды в дорогу из расчёта на сутки: сыр, хлеб, лук, вяленое мясо и фляжку вина.

– Я всё сделаю, – замучившись подбирать приличествующие моей особе обращения, просто ответила она.

– Как тебя зовут? – Поинтересовался я в последний момент.

– Урсула, – почти шепотом ответила служанка, всё более смущаясь.

– Ты очень красивая, Урсула, – произнёс я, пытаясь хоть как-то вознаградить её за труды и доставленное неудобство.

Полные щёки женщины зарделись, из глаз потекли слёзы и, прикрыв ладонью рот, она развернулась и исчезла за дверью. Видимо, за всю её жизнь я оказался единственным мужчиной, сделавшим ей комплимент. Хотя, учитывая мою наготу, он и выглядел двусмысленным. И всё же она его заслужила, вовремя разбудив меня.

Всё, с лирикой покончено. Начинается чистая физика, сказал я себе, надевая немного великоватый для меня камуфляж покойного Антона. Форма ещё не до конца высохла и приятно холодила тело. А вот его тяжёлые армейские ботинки пришлись мне как раз в пору. Я подошел к большому трёхстворчатому зеркалу, перед которым герцогиня, видимо, проводила немало времени, настроил боковые створки так, чтобы видеть себя одновременно с трёх сторон, и придирчиво оглядел свою фигуру. Урсула постаралась на славу – ни одного пятна крови, ни одного пореза заметно не было. Если бы не запах ужасного местного мыла, то удовлетворение моё от собственного внешнего вида было бы полным.

Наконец, закончив прихорашиваться, нацепив «сбрую», удобно устроив в предназначенных для них гнёздах кинжалы и ножи, я последний раз окинул взглядом комнату, проверяя, не упустил ли чего, спустился в тронный зал и громко позвал стражу. На мой зов прибежали сразу четверо, троих я отпустил, а четвёртому велел проводить меня в оружейную комнату.

Оружейная комната оказалась совсем рядом и сообщалась с тронным залом через караульное помещение, что было вполне логично. Там я подобрал себе небольшой, но достаточно мощный арбалет с запасом стрел к нему. Вообще-то я не собирался сегодня много стрелять, но бесшумное и достаточно точное в бою оружие не помешает иметь при себе на случай, если что-то пойдёт не так. Затем отправился к плотнику, у которого забрал свой заказ, сделанный мною ранее по дороге от сарая в кухню – полдюжины маленьких деревянных грибочков, окрашенных в грязно-чёрный цвет. Плотник и в этот раз побоялся поинтересоваться назначением столь странных предметов, хотя его всего прямо-таки распирало от любопытства. А я и в этот раз не счёл необходимым ему что-либо объяснять. И наконец, посетил кухню, где меня уже ждал дорожный мешок с запасом провианта. Его мне подала Урсула. Слёзы на глазах женщины высохли, и лишь румянец смущения всё ещё играл на её щеках.

– Времена нынче настали лихие, вашество, – так и не решив, как ко мне правильнее обращаться, напутствовала она меня, – бог вам в помощь!

– Потерпи ещё немного, Урсула, – совершенно серьёзным голосом ответил я, – всё это скоро закончится, и вернутся прежние добрые времена! И… Спасибо на добром слове.

Пока я шёл через двор к оставленному у ворот джипу, спинным мозгом ощущал с дюжину пар глаз, провожавших меня. И это ощущение было для меня не то, чтобы некомфортным, но совершенно необычным. Никто никогда не провожает вестников, ибо сорок лет мы старались жить тайно, уничтожая любого, кто мог узнать нас в лицо. Что-то изменилось, что-то очень сильно изменилось в последнее время, по крайней мере, во мне. Хотя, судя по Джону и его отцу, видимо, не во мне одном. Раньше я не слышал, чтобы хоть у кого-то из вестников смерти на Земле имелись семьи. Нет, это не было формально запрещено, никто никому не давал подобного обета, однако считалось само собою разумеющимся. Все мы хранили в душе память о наших семьях, сгоревших вместе с нашим миром. Я очень давно не встречался со своими братьями, возможно, и они изменились за эти годы?

Да уж, подумал я, забираясь в автомобиль, не самое лучшее, с психологической точки зрения, начало операции. Необходимо сосредоточиться на цели и выбранном пути её достижения. А с сантиментами разберёмся после, если останемся в живых. Я завёл двигатель, убедился в том, что топлива мне хватит с избытком, неспешно вывел джип на дорогу и вдавил педаль газа в пол. Джип бодро попёр под столицу, где сейчас в своём лагере в окружении целой армии наёмников доживал свои последние часы герцог Генри Монтгомери – бывший брат моей Изабелл.

Поднимая за собой клубы пыли, я мчался по дороге, по которой ещё несколько суток назад мы вчетвером – я, герцогиня, Боб и Джон – продвигались навстречу неизвестности. Теперь же я был один, и мощный армейский джип в минуты покрывал расстояния, на которые в прошлый раз у нас уходили часы. До заката было ещё далеко, когда я уже въехал на холм, с которого Джон наблюдал за танковым сражением у стен города. Отсюда хорошо просматривались и укреплённые ворота столицы, и насыщенный бронетехникой лагерь герцога.