Госпожа страсти, или В аду развод не принят - Марина Крамер

– Ладно, проехали, – буркнул Хохол, поняв, что обидел. – Не плачь. Вы московским рейсом прилетаете?

– Да. И прошу тебя, Женя, очень прошу, пожалуйста, не устраивай разборок, не рамси, ладно? Я не переживу этого, пожалей меня...

– Малышу своему передай, чтоб не рыпался, вот и не случится с ним ничего, – снова пробурчал Женька, недовольный этой просьбой.

– Я передам. Женька, как ты там без меня? – это вырвалось непроизвольно, но Хохол обрадовался:

– Хреново мне, киска, – без тебя ничего не надо, слоняюсь, как урод, по дому... Даже сплю в своей биндюжке, не могу в спальне, когда там тебя нет. А теперь вот, видишь, не придется привыкать – хозяин вернется, – не удержался он все же от иронии.

– Он не будет жить там, ты же понимаешь. У него есть своя квартира, туда он и вернется, иначе как мы объясним людям то, что происходит между мной и совершенно чужим человеком, почему он вдруг переехал ко мне? Проблем не хватает, что ли?

– Значит, не будет мне глаза мозолить? Это уже лучше.

– Женя...

– Что – Женя, Женя?! – вспылил вдруг Хохол. – Ты всегда думаешь только о себе, только о том, как тебе лучше! А остальные для тебя – просто пешки, средства для достижения твоих целей! Ты не подумала о том, как я буду чувствовать себя рядом с ним? Каково мне будет видеть его и знать, что он имеет все права на то, что так недавно было только моим?!

– Остановись, Женька, иначе наговоришь такого, о чем потом пожалеешь.

– Да я уже сто раз пожалел о том, что повелся на тебя! – заорал он еще громче. – Повелся, как пацан, как малолетка! Почти три года порожняк гоняю! Ты сломала мою жизнь, растоптала!

«Господи, какая мелодрама, Индия отдыхает! Он озолотится, если продаст текст какому-нибудь режиссеру, снимающему слюнявое „мыло“!»

– Я не держу тебя! – Марина наконец потеряла терпение и тоже заорала на него. – Хватит обвинять меня во всех своих проблемах! Если тебя так напрягает моя просьба, я позвоню Стасу или Комбару!

– Нет! Я сам! – рявкнул Хохол, признавая поражение, – Коваль задела его больное место, он не выносил, когда кто-то, кроме него, был в курсе ее дел. – Я встречу вас сам.

– Надо же, а я было решила, что ты от меня уходишь! – насмешливо протянула она, понимая, что выиграла и на этот раз, поставив Хохла на место.

– Ты позвони мне из Москвы, хорошо?

– Да, дорогой, конечно. Целую тебя.

– Стерва, – проговорил Хохол, бросая трубку, а ей вдруг стало стыдно за свои слова и за все, что произошло только что – она мучила человека, который любил ее.

Совершенно в ее стиле...

Вздохнув, Марина пошла к шкафу и начала снимать с вешалок какие-то вещи, бросая их в открытый чемодан. За этим занятием ее и застал Егор, неслышно войдя в комнату и остановившись за спиной. Коваль почувствовала его присутствие, резко обернулась и оказалась в его объятиях:

– Счастье мое, ты не представляешь, насколько сейчас красива...

«Интересно, он вообще видит во мне какие-то недостатки?» Она даже не накрасилась сегодня, бледное лицо было слегка припухшим от выпитого на ночь чая, короткий ежик темно-русых волос, круги под глазами – словом, есть от чего потерять голову!

– Смотрю, ты со мной не согласна, дорогая? – прошептал Егор ей на ухо.

– Господи, Малыш! Разве я когда-то была с тобой не согласна?

– Почти всегда, дорогая, почти всегда!

Они провели этот последний вечер в маленьком кафе неподалеку от дома, просто пили кофе, смотрели друг на друга и молчали. Каждый думал о чем-то своем, о том, что не предназначено для посторонних ушей, даже для любимого человека не предназначено. Марина пыталась представить себе встречу Егора с Женькой, опасаясь, что кто-то из них не выдержит и сорвется, устроит разборки прямо на глазах ее отца и брата. А этого Марине совершенно не хотелось, тем более Дмитрий был не в курсе того, что Егор на самом деле жив. Еще неизвестно, как высокопоставленный братец отнесется к этой информации...

Коваль смотрела на лицо мужа, явно чем-то озабоченное, и ей очень хотелось знать, о чем он думает сейчас.

– Что, детка, переживаешь? – Он дотянулся рукой до ее руки, лежащей на белой скатерти, и чуть сжал пальцы.

– Нет... просто думаю...

– Я знаю, о чем ты думаешь. Переживаешь за то, как мы с Хохлом встретимся и будем находиться все время рядом? Детка, я уже староват немного для выяснения отношений на кулаках, Хохол моложе и здоровее, зачем подвергать старичка риску? Я не претендую на твое внимание там, если вдруг ты захочешь вернуться к своему зверю.

– Я не пойму – ты шутишь, что ли? – не поверила она, удивленная его словами. – Что значит – ты не претендуешь на мое внимание?

– А то и значит – можешь делать все, что хочешь.

Марина вскочила на ноги, едва не опрокинув стол, и выбежала из кафе на улицу, завернув за какой-то угол, прислонилась к стене и заплакала. Ничего не могло причинить ей такой боли, как вот это безразличное «можешь делать все, что хочешь», сказанное Егором. Но, собственно, чего она хотела после всего, что произошло за все то время, что они были вместе и не вместе? И все же его слова задели за живое, обидели... Она знала, что искать ее сейчас муж не пойдет – понимает, что ничем хорошим это не закончится, а потому нашла ближайшую скамью, села, затолкав руки в рукава поглубже, чтоб не мерзли, и так просидела довольно долго. В голову лезла всякая чушь, хотелось заорать на всю улицу, но привлекать внимание полисмена не входило в ее планы.

Она вернулась домой поздно, уже было совсем темно, и Малыш недовольно бросил, не повернувшись даже в ее сторону:

– Ты ведь не в России, дорогая! Здесь по ночам в одиночку не гуляют – опасно.

– Спасибо за заботу, не нуждаюсь! – Коваль вскинула подбородок и ушла в спальню, заперев за собой дверь на замок.

...Утром он пришел к ней, постучал, прося открыть, Марина отомкнула и села к зеркалу, подперев голову кулаками и стараясь сделать вид, что все нормально.

– Детка, собирайся, скоро такси подъедет.

– Хорошо.

Егор подсел к ней, заглядывая через плечо в зеркало и пытаясь поймать взгляд, но она старательно прятала глаза, не хотела разговаривать, выяснять отношения, чтобы предстоящий полет и почти сутки в Москве не превратились в тяжкое испытание. Но у Малыша было другое мнение на этот счет – он устал от ее игры, схватил за плечи, развернул к себе и, завернув руки за спину, впился в ее рот, целуя и раздвигая языком губы. Марина не сопротивлялась, позволяя ему делать все, что он хочет, она всегда так поступала, и Егор знал это. Но сейчас осталось слишком мало времени для чего-то более серьезного, а потому Егор осторожно поднял Марину на ноги, подхватил чемодан, подал ей сумку и взялся за дверную ручку:

– Все, детка, поехали.