Поколение А - Дуглас Коупленд

– От зависти, – ответила Бев. – Он отправился в прошлое, где все настоящее. Реальные люди, реальная жизнь. А мы? Застряли здесь…

– Не расстраивайся, – сказал Бартоломью. – Вечером сходим поужинаем. Свожу тебя в японский ресторан. Потом поедем ко мне. Я взял два новых фильма Вуди Аллена. А на следующей неделе махнем на Гавайи. Да, кстати! Чуть не забыл! Ты позвонила в авиакомпанию подтвердить бронь на билеты?

– Да, позвонила.

– О, современный наш мир! – воскликнул Бартоломью. – Как ты пуст и уныл!

– Если бы и наша жизнь тоже могла стать историей, как она стала для Крейга. – Бев вздохнула и посмотрела на Бартоломью. – Почему ты улыбаешься?

– Да я тут подумал, что надо как-то тебя порадовать. Ты заслужила. В общем, сейчас повезем твой «корвет» на тюнинг.

– Ах, Бартоломью! Ты – самый лучший!

Таким образом, в этой истории все закончилось хорошо.

Спасибо, Ардж. Умеешь ты подпустить депрессии. – Моя история вовсе не депрессивная, – возразил Ардж. – Наоборот, она очень даже жизнеутверждающая. Это история о надежде и вере. Я всю жизнь мечтаю о том, что когда-нибудь у меня будет красивая дорогая машина, а я еще доведу ее до ума и сделаю из нее просто конфетку. И японская кухня… для меня это такая же сказка, как для вас – Нарния. Диана посмотрела на меня и сказала:

– Я прямо вся обкончалась, так мне славно впиздошили. Ее синдром Туретта проявляется в самые неожиданные моменты.

Но вообще это был очень приятный вечер. Даже лучше, чем предыдущий: тихий, душевный, уютный. Может быть, по контрасту с прошедшим безумным днем, прошедшим под знаком насилия и смерти. А еще у нас было несколько свежедобытых бутылок вина из одуванчиков, сладкого и не такого ядрено-химического, как вчерашнее сатанинское ежевичное пойло. Даже Серж выпил рюмочку, хотя он обычно вообще не притрагивается к спиртному. После ужина мы перебрались в гостиную и снова устроились на плетеном ковре перед камином. Огонь, горящий в камине, напоминал о разбившемся самолете, но эту тему мы не обсуждали.

– Зак, твоя очередь рассказывать, – сказал Жюльен.

– Ну да, моя очередь. И мое подсознание еще ни разу меня не подводило. Так что, ребята, усаживайтесь поудобнее и слушайте мощную, шикарную историю. Историю, идущую из самого сердца. Историю о надежде и вере. Она называется…

666!

Зак Ламмле

Кулак и его девушка Злюка ехали на концерт воссоединившейся хэви-метал-группы «Хищный гроб», легендарной команды, бешено популярной среди металлистов в конце 1990-х годов. И Кулак, и Злюка были еще слишком молоды, так что они не застали «Гробов» на пике расцвета, когда эта четверка угрюмых рокеров с их фирменными длинными волосами разъезжала по всей стране, оставляя за собой бесконечный шлейф из генитального герпеса, безбрежных разливов блевотины и довольных гостиничных администраторов, выставлявших звукозаписывающей компании огромные счета за грошовые пепельницы, расколоченные музыкантами в Фениксе, Тампе, Нью-Хейвене или какой-то еще Жопе Мира. С другой стороны, Кулак со Злюкой были достаточно взрослыми, чтобы оценить антикварное очарование «Гробов», их, скажем так, историческое значение. Да и теперешнее, кстати, тоже. Все-таки это были достаточно одаренные музыканты при полном отсутствии самодовольства, но зато с неизменным пристрастием к дешевой черной подводке для глаз.

Злюка сказала:

– Блин, Кулак, даже не верится, что мы едем на этот концерт. Мы их услышим вживую. Офигеть!

Кулак был полностью с ней согласен. Они мчались по полупустому шоссе, направляясь в Кэпитал-сити, где и должен был состояться концерт. В магнитоле играла кассета. Шедевральный альбом 1998 года под названием «ЮНИСЕФ – продажная шлюха». Кулак со Злюкой хором подпевали, громко выкрикивая припев: «666! 666!», а потом Злюка вдруг прекратила махать головой и трясти волосами и выключила песню на середине.

– Эй! Ты чего?! – возмутился Кулак.

– Слушай, я что-то не понимаю. Что такое «666»?

– Ну, это вроде как число зверя, типа обозначение Сатаны.

– Нет, про число зверя я знаю. Но что оно означает?

– Ну… – Кулак озадаченно нахмурился, а потом протянул: – А-а, понятно. Ты имеешь в виду его тайное значение? Франкмасоны, черная магия, все дела.

– Нет, я имею в виду… – В голове у Злюки творилось что-то странное. – Я имею в виду… Кулак, что такое число? Что такое «шесть»?

– В каком смысле, что такое «шесть»?

– В самом прямом. «Шесть» – это что?

– Ну… – У Кулака тоже случился затык.

Ни с того ни с сего они оба – и Кулак, и Злюка – забыли, что такое цифры и числа: что они значат, как соотносятся друг с другом, для чего их используют. Они забыли само слово «шесть». «Шесть» не было даже бессмысленным звуком. Его не стало вообще. Оно превратилось в ничто, хотя это ничто не равнялось «нулю», потому что Кулак со Злюкой забыли и о нуле тоже. Они смотрели на цифры на дорожных указателях, и эти цифры были для них просто какими-то странными значками, которые неизвестно что значат и непонятно как читаются. Приборная панель превратилась в мозаику иероглифов.

Кулак съехал на обочину и заглушил мотор.

– Блин, это же цифры… мы всегда знали, что это такое.

– Они как буквы, да? Они означают какие-то звуки?

– Нет, скорее всего нет. Ты же не разучилась читать? Буквы ты помнишь?

– Да.

– И я тоже. А вот с цифрами полный пипец.

Они забыли само понятие числа и цифры. В словах «цифра» и «число» теперь было не больше смысла, чем в сочетании букв «глксдтв».

– Я позвоню сестре. Она у нас умная. – Злюка достала мобильный и в растерянности уставилась на кнопки. – А что вообще с ними делать?

– Э…

– Ты тоже не помнишь, как пользоваться этой штукой?

– Не помню.

– Хреново.

Они потихоньку поехали дальше и ближе к городу начали замечать, что на обочинах у шоссе стоит как-то уж слишком много машин.

– Что-то мне это не нравится. Злюка сказала:

– Кулак, меня не колышет. Даже если нас вдруг накрыло болезнью Альцгеймера, мы все равно не пропустим концерт «Гробов».

– Конечно, Злюка. Мы едем.

– Ты же не забыл, как водить?

– Не забыл.

Они уже приближались к Кэпитал-сити, но все съезды с шоссе были обозначены цифрами, а не названиями, сложенными из букв, и Злюка уже начала волноваться:

– Кулак, мы опаздываем. Групешник, который на разогреве, наверное, уже играет. Давай свернем здесь.

Они свернули, где сказала Злюка, а Кулак предложил:

– Поедем туда, куда едет больше машин. Скорее всего они тоже едут на концерт.