Моя Лоботомия - Чарльз Флеминг, Говард Далли

не за это, но за другие вещи. Она злилась на меня и звонила в полицию, чтобы сообщить таких вещах, как нарушение правил парковки и невыплаченные штрафы за нарушения правил дорожного движения.

Это случалось не раз. Я проводил много времени в тюрьме округа Санта-Клара. Обычно это было всего лишь на одну ночь или на несколько дней, но я хорошо её знал. Там содержались от трехсот до пятисот человек. Они были разделены на секции, и у каждой секции было своё название. Была «Максимальная Строка», которая была максимальной охраной. Была «Сибирь», потому что там было всегда холодно. Были «Голливуд» и «Змеиная Яма», но я не знаю, почему их так называли. Была «Королевская Строка», и все знали, что это значит.

Я был в максимальной охранной зоне за плохие чеки. Теперь же я в основном находился в Голливуде. Это было не так уж и плохо, и ненадолго.

Мой отец обычно узнавал о моих арестах, иногда еще до того, как появлялись полицейские. Он продолжал работать на неполную ставку в правоохранительных органах, поэтому знал многих полицейских. Они получали ордер на моё задержание, и смотрели на мои документы. Они видели большого парня с множеством арестов. Они звонили моему отцу и говорили: “Мы должны задержать его. У нас будут проблемы?” Мой отец отвечал: “Нет. Он как котенок.”

Это было правдой. Я никогда не сопротивлялся. Я никогда не создавал проблемы полиции. Я не был насильником. Я не мог это делать. Я не умел драться. Я изучал карате недолго с парнем, который был инструктором. Я достиг синего пояса, но потом сломал палец при сальто. Это было больно! Я не думал, что на карате тоже может быть больно. Поэтому больше не ходил туда.

Иногда мой отец приходил и платил залог. Обычно он этого не делал. Однажды, где-то в 1972 году, меня арестовали за невыплаченные штрафы за нарушение правил парковки и переездов. Мне было двадцать три или двадцать четыре года. Я знал, что залог составляет около 1200 долларов. Мой отец пришел навестить меня. Он достал свой кошелек и вытащил веер денег — много денег. Он сказал: “У меня есть деньги на залог, прямо здесь. Я могу заплатить залог и вывести тебя отсюда. Но я не буду. Я позволю тебе остаться здесь некоторое время.”

Мой отец никогда не носил с собой такие деньги. Нет никакой причины в мире, по которой он мог бы иметь такие деньги при себе, кроме того, чтобы показать их мне.

Это означало, что он узнал, сколько стоит залог, затем пошел в банк, снял деньги и пришел в тюрьму, чтобы показать мне 1200 долларов — только для того, чтобы сказать, что он не будет использовать их для залога. Он сделал это, чтобы научить меня уроку.

Наверное, я не усвоил урок.

Следующий раз меня арестовали в Фернли, штат Невада, городок на северо-востоке Рено. Я был там с Мартой и моим старым приятелем Дэйвом Сойером, который уже отбыл наказание за связь с несовершеннолетней девушкой и вышел на свободу. Я не знаю, что мы делали в той части Невады. У нас не было дел в Фернли. Но была уже ночь, и мы были усталы, поэтому решили спать в машине.

Я сидел за рулем, когда подъехала полиция, а ключ был в замке зажигания. У меня была приостановленная водительская лицензия. Они забрали меня. Марту и Дэйва отпустили.

Судья сказал: неделя в тюрьме или 110 долларов. Что ж, если бы у меня было 110 долларов, я бы не спал в машине. Поэтому я выбрал неделю.

Марта и Дэйв взяли машину и уехали, вероятно, в Сан-Хосе. Что им еще оставалось делать? У них тоже не было денег. Так что они не могли просто арендовать номер и ждать, пока я выйду.

Я вышел через неделю. Я был один и находился далеко от дома. У меня было немного денег в кармане, но немного. Этого было достаточно, чтобы я смог купить хорошую еду или билет на Грейхаунд до Сан-Хосе.

Но я хотел и то, и другое. Я хотел вернуться домой, но был голоден и хотел хорошей еды. Так что я сделал единственное разумное, что мог придумать. Я взял свои деньги в казино и поиграл. Я думал, что могу превратить их в достаточное количество денег на билет на автобус и хорошую еду.

Я проиграл деньги. Мне пришлось ехать автостопом до Сан-Хосе с пустым желудком.

Это было довольно унизительно. Но я привык жить довольно скромно. Я жил на правительственный чек в $120 в месяц с женой. Когда ты находишься на самом дне, ничто не кажется настолько плохим, и я был на дне довольно долго. Для меня дно было нормой.

Но дно стало еще хуже.

Фримен перестал обращать на меня внимание несколько лет назад. Я не знаю, какими были обстоятельства — видел ли он меня или получил визит от Лу? — но он сделал некоторые заключительные заметки в конце 1969 года:

«Говард находится вне Агньюса уже год и плохо приспосабливается. Он несколько раз был в тюрьме и сейчас находится на условном освобождении.

Он примечателен своим длинным волосами, грязной одеждой и общается в основном с бывшими пациентами из Агньюса. Он утверждает, что женился на девушке, но он так несуразен, что трудно поверить, что какая-то девушка могла бы его принять. Он живет за счёт друзей, занимает деньги у друзей семьи. Никто не может добиться от него прогресса, ни психиатры, ни служащие по делам условного освобождения или другие служащие».

Фримен тоже проходил через трудные времена. Его брак не улучшился после переезда в Калифорнию, и здоровье его жены также не улучшилось. Она стала полноценным алкоголиком. Она проводила весь день, пока Фримен принимал пациентов, пьянствуя. Фримену пришлось попросить магазины алкоголя в районе не продавать ей алкоголь.

Двое взрослых детей Фримена жили в заливе, и он часто виделся с ними. Но ещё один из его детей встретил трагический конец в любимом Йосемити Фримена.

Одним летом Фримен взял двоих своих мальчиков на ежегодную поездку на природу. Они гуляли возле вершины водопада Вернала на жаркое летнее утро, когда второй по возрасту сын Фримена обнаружил, что его фляга пуста. Фримен забыл напомнить ему ее заполнить. Фримен указал на рядом протекающую реку Мерсед и сказал ему заполнить ее там.

Мальчик упал в реку и начал плыть по течению вниз, к водопаду.