Заточенный с фараонами - Говард Филлипс Лавкрафт

Блейк сразу понял, где он, и стремглав бросился вниз по винтовой лестнице, на каждом повороте врезаясь в каменную стену и сдирая кожу на руках. Потом был кошмарный бег по гигантскому сумрачному нефу, чьи похожие на привидения арки тонули во мраке под крышей, потом он пробрался по знакомому, заваленному рухлядью подвалу, потом выскочил на свежий воздух, увидел уличные фонари на площади перед храмом и, совершенно обезумев, понесся вниз с призрачного холма, мимо обветшалых фронтонов, через безмолвный мрачный город, сквозь угрюмый лес высоких черных башен, потом вверх по восточному склону холма к дверям собственного старинного особняка.

Когда утром к нему вернулось сознание, Блейк увидел, что лежит на полу у себя в кабинете – полностью одетый. Его одежда была в грязи и паутине, и каждая клеточка избитого в кровь тела, казалось, изнывала от боли. Глянув в зеркало, он увидел свои всклоченные волосы. От его одежды исходило словно въевшееся в ткань странное зловоние. Вот тогда-то у него и сдали нервы. После того случая он стал безвылазно сидеть дома в халате и только и делал, что смотрел в западное окно да трясся от страха в ожидании очередной грозы и лихорадочно испещрял листки дневника бессвязными записями.

Незадолго до полуночи восьмого августа разразилась сильная гроза. Все небо над городом разрывали змеевидные вспышки, причем в ту ночь видели и две шаровые молнии. Дождь лил сплошным потоком, а нескончаемая канонада грома лишила сна тысячи горожан. Блейк вконец потерял покой, опасаясь за сохранность уличного освещения, и около часа ночи попытался дозвониться до электрической компании, но тут как раз в интересах безопасности электричество временно отключили. Он все записал в своем дневнике – крупными нервными и нередко не поддающимися расшифровке каракулями, сложившимися в мрачную повесть о его нарастающем безумии и отчаянии, а также о его наблюдениях, сделанных в кромешной тьме.

Ему пришлось сидеть дома без света, чтобы смотреть в окно, и, похоже, большую часть ночи он провел за своим столом, тревожно вглядываясь сквозь потоки дождя в поблескивающие крыши вдали, в созвездие мерцающих вдалеке огоньков Федерал-Хилла. Время от времени он вносил новые размашистые записи в дневник, так что две страницы испещрены отрывочными фразами вроде: «Свет не должен погаснуть…», «Оно знает, где я…», «Я должен его уничтожить…» «Оно зовет меня, но, наверное, на этот раз оно не причинит мне боли».

Но потом свет померк во всем городе. Судя по отметке в регистрационном журнале городской электростанции, это случилось в 2.12, но в дневнике Блейка нет упоминания о времени. Запись гласит: «Света нет – спаси нас Бог!» На Федерал-Хилле были наблюдатели, не меньше Блейка объятые тревогой, и группки вымокших до нитки людей бродили по улицам и площадям вокруг богомерзкого храма, держа в руках прикрытые зонтиками горящие свечи, электрические фонари, масляные лампы, распятия и всевозможные амулеты, распространенные в Южной Италии. Они благодарили Бога за каждую вспышку молнии и правой рукой делали загадочные знаки, выражая свой ужас, когда гроза стала утихать, молнии сверкали все реже, а затем и вовсе исчезли. Усилившийся ветер задул почти все свечи, и над городом сгустилась грозная тьма. Кто-то разбудил отца Мерлуццо, настоятеля церкви Святого Духа, и он поспешил на страшную площадь, дабы по мере сил успокоить испуганных людей. И тут уж странный шум в башне услыхали все, даже ранее сомневавшиеся.

О том, что произошло в 2.35, есть достоверные свидетельства – во‐первых, самого священника, молодого и хорошо образованного человека, во‐вторых, патрульного Уильяма Дж. Монохана из центрального полицейского управления, в высшей степени надежного и добросовестного служаки, который в ту самую минуту, будучи в дозоре, пришел на площадь посмотреть, чем вызвано такое скопление народа, ну и, самое главное, семидесяти восьми человек, стоявших вокруг высокой насыпи перед храмом, в особенности же тех, что находились на площади против восточной стены. Разумеется, не произошло ничего такого, что можно было бы расценить как явление, выбивающееся из природного порядка. Возможных объяснений наблюдавшегося феномена найдется немало. Кто знает наверняка, какие химические реакции возникали в гигантском, плохо проветриваемом и давно заброшенном здании с кучей всякой рухляди. Зловонные испарения – или непроизвольное возгорание – или взрыв газов, образовавшихся в процессе длительного гниения, – любое из бесчисленных физико-химических явлений могло бы стать причиной случившегося. Ну и, конечно, нельзя исключать фактор сознательного шарлатанства. Происшествие само по себе было довольно простым и заняло чуть менее трех минут. Отец Мерлуццо, человек весьма пунктуальный, постоянно сверялся со своими наручными часами.

Все началось с явственного нарастания глухого грохота в темной башне. Затем в течение некоторого времени из храма тянуло сильным зловонием, которое очень быстро стало крайне едким и удушливым. Потом раздался треск расщепляемого дерева, и огромный тяжелый предмет рухнул во двор прямо под насупившуюся восточную стену церкви. От дуновения ветра свечи потухли, и башня исчезла из виду, но, когда предмет грохнулся о землю, наблюдатели увидели, что из восточной бойницы башни выпал закопченный ставень.

Тотчас после этого с невидимых высот на площадь пахнуло невыносимым смрадом, и трепещущие зрители, ощутив приступ тошноты, от ужаса едва не пали ниц. Одновременно воздух содрогнулся, словно под взмахами могучих крыльев, и внезапно налетевший с запада порыв ветра, куда более мощный, чем раньше, выгнул зонтики и сорвал шляпы с голов. В кромешной тьме разглядеть что-либо было невозможно, хотя кое-кто из устремивших глаза в небо зрителей как будто увидел быстро расширяющееся плотное пятно, нечто вроде бесформенной тучи, которая со скоростью кометы понеслась к востоку.

И все. Люди онемели. Объятые ужасом, они не знали, что делать, да и стоит ли вообще что-нибудь делать. Не понимая, свидетелями чего они стали, все так и остались нести свою тревожную вахту на площади, и, когда спустя мгновение вознесли молитву, небо вдруг осветила резкая вспышка запоздалой молнии, за которой последовал оглушительный раскат грома, вспоровшего водные хляби небес. А через полчаса дождь прекратился, и еще через четверть часа уличные фонари снова засияли, а пережившие весь этот кошмар измученные зрители с облегчением разошлись по своим домам.

На следующий день газеты упомянули об этом происшествии лишь вскользь, в связи с сообщениями о небывалой грозе. Похоже, что ослепительная молния и оглушительный громовый раскат, подобные федерал-хиллским, были еще сильнее на востоке, где также наблюдали загадочный природный феномен. Но лучше всего сей феномен наблюдался над Колледж-Хиллом, где гром разбудил всех спящих и породил массу слухов. Из тех же, кто в ту минуту бодрствовал, лишь немногие увидели необычайно яркую вспышку света над вершиной холма и заметили взметнувшийся вверх странный воздушный столб, из-за которого облетела едва ли не вся листва с деревьев и пострадали сады. Все согласились с тем, что столь мощная молния непременно должна была ударить в какое-то место неподалеку, хотя следов молнии впоследствии так и не обнаружили. Некоему молодому человеку, члену студенческого братства «Тау-Омега», показалось, что он увидел в воздухе огромный клуб дыма необычных очертаний – как раз перед вспышкой молнии, но его наблюдениям не нашлось никакого иного подтверждения. Немногие зрители тем не менее ощутили мощный порыв западного ветра и сильную волну тошнотворного смрада перед запоздалым раскатом грома; все очевидцы единодушно подтвердили также и свидетельства о мимолетном запахе гари после удара грома.