Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945 - Фридо фон Зенгер

Еще более важной для стабилизации обстановки оказалась замена 3-й гренадерской моторизованной дивизии 29-й гренадерской моторизованной дивизией под командованием генерала Фриза. Эта дивизия, которая была знакома мне по Сицилии, заслуженно имела репутацию одной из лучших на итальянском театре боевых действий. Генерал Фриз всегда давал профессионально обоснованную оценку обстановки, был правдолюбом, командовал уверенно и спокойно. Сохраняя доброту в отношениях с личным составом, он мог многого требовать от людей и всегда внушал им уверенность.

В конце ноября, после месяца боев, «линия Бернхарда» оказалась вдавленной в центре и севернее Венафро. На замену 26-й танковой дивизии в бой было введено новое и незнакомое до тех пор соединение – Венская дивизия (Division Hoch-und Deutschmeister). 29-я гренадерская моторизованная дивизия прочно удерживала противоположный склон ущелья Миньяно. На фронте 15-й гренадерской моторизованной дивизии потерпели неудачу все атаки на Монте-Камино. На юге 94-я пехотная дивизия сумела продолжить укрепление своих позиций.

Непогода привела к снижению боевой активности. Во второй половине ноября, несмотря на потерю нескольких важных участков, я мог сообщить о масштабах нашего успеха в обороне:

1. Несмотря на то что мы потеряли некоторые позиции на господствующих высотах и ущелье Миньяно, прорыв противника был остановлен всего в двух километрах позади основной боевой линии.

2. Два важных опорных пункта – Монте-Самукро и Монте-Камино, расположенные соответственно севернее и южнее Виа Казилина[23] и контролирующие всю долину, прочно остаются в наших руках.

3. Прибытие двух испытанных в боях дивизий усилило участок фронта, занятый нашим корпусом. Некоторое время эти две дивизии вместе с 15-й гренадерской моторизованной дивизией, примыкавшей к ним с юга, выстояли, находясь в эпицентре атаки, и подняли моральный дух всего корпуса. Войска вновь обрели уверенность в своих силах.

Хотя противнику и удалось прорвать фронт на участках Венской и 305-й пехотной дивизий, нас это не очень беспокоило. Мы считали, что его продвижение в горы обречено на медлительность и что этот фронт придется отводить назад, если противник предпримет решительное наступление в центре. Правда, Венская дивизия оставалась для нас фактором неизвестным, а ее командование не внушало доверия. Трудно было сравнивать ее с 29-й или 15-й гренадерскими моторизованными дивизиями, поскольку она не была еще проверена в боях и, будучи пехотной, не имела бронетехники и мобильных резервов. Возможно, ее слабость объяснялась и причинами политическими, и я был склонен принять такое объяснение, потому что знал, в чем состоят эти политические помехи. Всегда существовала разница между солдатами, рожденными в той стране, которая привела Гитлера к власти, и солдатами из Австрии, которая была аннексирована.

Мы размышляли, попытается ли противник использовать тот прорыв на узком участке, который он осуществил на высокогорных перевалах, или он решит захватить две господствующие позиции на Монте-Камино и Монте-Самукро. 2 декабря я отправился в длительную поездку, чтобы проверить батальон, дислоцированный на Монте-Самукро. Спускаясь вниз, я нашел ответ на наш вопрос. То, что я испытал там, поразило меня и обескуражило. Северные склоны массива Камино с внешней стороны долины подвергались обстрелам такой интенсивности, какой я не видел со времен Первой мировой войны. Эти обстрелы, которые велись целыми днями и сопровождались непрерывными боями пехоты, привели к тому, что противник захватил Монте-Камино. Мы старались как можно быстрее занимать территорию в направлении на Валливону и Падре-Этерно. Отдельные батальоны дивизии «Герман Геринг», нашего единственного резерва, не могли отбросить противника. Самое большее, на что они были способны, – это заставить его ударную группировку остановиться в районе Монте-Маджьоре. Прорыв оказался достаточно глубоким, чтобы представлять опасность соседним частям. За Монте-Камино героически сражался ослабленный батальон 15-й гренадерской моторизованной дивизии, подвергавшийся жесточайшему обстрелу до тех пор, пока не оставил эту высоту. Несколько часов спустя поступило донесение с позиций на тыловом склоне, что его защитники все еще удерживают эту высоту. Посыльный, направленный туда, чтобы все разузнать, подтвердил, что живых там не осталось – только трупы.

В тактическом отношении эти потери были не столь серьезны, как продвижение противника к югу от Монте-Камино. Если ему удастся резко продвинуться до Карильяно, то полк на южном фланге 15-й гренадерской моторизованной дивизии окажется под угрозой окружения. Он не мог уйти за реку, так как мосты через нее были разрушены артиллерийским огнем и паводком. Казалось, повторяется катастрофа, которую потерпели французские войска в 1504 году. После острых дискуссий с ОКБ в последнюю минуту было получено разрешение на выход из боя, однако в ходе отступления этот полк потерял почти все свое тяжелое вооружение. Мне досталась нелегкая обязанность назначить официальное расследование, которое было обязательным во всех случаях отступления с большими потерями в вооружении.

В течение последних десяти дней декабря мы потеряли также высоту Монте-Самукро, которую в любом случае невозможно было теперь удерживать, и фронт отодвинулся к так называемой «позиции Поччия». Она проходила на юге вдоль реки Карильяно по «линии Густава» до ее слияния с рекой Поччия, затем вдоль узкого участка последней на восток до невысокого массива Монте-Лунго, который все-таки господствовал над долиной, а потом до Сан-Пьетро, где соединялась с горными позициями 29-й гренадерской моторизованной, Венской и 305-й пехотной дивизий. Вдоль Виа Казилина продолжались тяжелые бои за Монте-Лунго и Сан-Пьетро. Затянувшееся сопротивление становилось все более бессмысленным, по мере того как противник захватывал все большие территории, атакуя Венскую дивизию в горах Абруцци на высоте около двух тысяч метров. В середине месяца было получено согласие на отход к «линии Густава». В центре расположения 29-й гренадерской моторизованной дивизии все еще шли бои за каждую пядь земли, и это определяло темпы отхода всего нашего корпуса. На Рождество, вернувшись из поездки на фронт, я посетил мессу в часовне аббатства Монте-Кассино. Я оказался единственным военным, вошедшим в это аббатство с начала активных боевых действий в этом районе. Солдатам там бывать не разрешалось, и часовой, стоявший у входа, заверил, что это правило строго соблюдается. Я постарался, чтобы меня не было видно из самого аббатства, дабы не нарушить соглашение. Свой визит я нанес лишь с целью получить подтверждение от монахов, что они строго сохраняют нейтралитет. На пути к аббатству я наблюдал, как по обе стороны от поднимающейся в горы дороги вся долина непрерывно простреливается огнем на изнурение. Он продолжался днем и ночью с огромным расходом боеприпасов. В отличие от широкомасштабных мобильных сражений в России, здешняя война напоминала позиционные бои Первой мировой.

В течение первой половины января 1944 года я перегруппировывал свой корпус в ходе маневров по выходу из боя в обстановке непрекращающихся мощных атак противника. Венской дивизии я отдал приказ отойти на «линию Густава», чтобы у нее было больше времени на то, чтобы там закрепиться. 29-й гренадерской моторизованной дивизии, сражавшейся на том же участке фронта, предстояло отходить позже и поэтапно. Я хотел создать из нее мощный резерв для главного сражения непосредственно на «линии Густава» и для дальнейших боев за долину Лири, ведущую к Риму.