Николай Грозный. Блеск и величие дворянской России - Валерий Шамбаров

А государю на родине снова пришлось столкнуться с религиозным конфликтом. Причем спровоцировали его извне. В этом приняли участие власти Турции и некие силы в «дружественной» Австрии. В обеих державах существовали общины русских эмигрантов-старообрядцев. Их активисты нашли покровителей в правительстве Австрии и договорились, чтобы на ее территории в Белой Кринице создать монастырь и кафедру архиерея – который будет рукополагать епископов, священников и посылать в Россию. На эту роль уговорили митрополита Амвросия (Паппа-Георгополи) из Константинопольской патриархии. Он был снят со своего поста за ссору с турецкой администрацией, сидел в тюрьме за долги, бедствовал.

Но обеспечением операции занялись именно турки. Через свои владения они провезли митрополита тайно, в наряде и с документами казака-некрасовца, и только на австрийской границе дали ему настоящий паспорт – чтобы сведения раньше времени не просочились в Россию. А в Вене его принял император Фердинанд. Напомним, сам он делами не занимался. Но ведь кто-то устроил аудиенцию, придавая начинанию солидный статус. В 1846 г. была создана Белокриницкая церковь, митрополит рукоположил двух епископов и нескольких священников.

Могло ли Николаю понравиться, что в Россию стали конспиративно засылать старообрядческих священников, подчиняющихся зарубежному начальству? Царь потребовал от Австрии прекратить деятельность Амвросия. Австрийское правительство поспешило загладить трения. Митрополита вызвали в Вену, предложили выбор – вернуться в Константинопольскую патриархию или отправиться в пожизненную ссылку. Он выбрал второе и доживал век монахом в Словении. Но организаторам Белокриницкой церкви он был больше и не нужен. У них уже были епископы, рукополагали священников.

В России этих гостей из-за границы стали отлавливать. Под удар попали и общины, принимавшие их. Ну а слишком усердные чиновники и жандармы принялись шерстить всех «раскольников» подряд. Однако такую повальную кампанию царь остановил. Он боролся лишь с нарушителями законов и с течениями, опасными для государства и Православия. Николай Павлович поправил даже терминологию, запретив вешать на старообрядцев ярлык «раскольников». В 1850 г. своим указом он повелел именовать раскольниками только «вредные секты» – духоборцев, иконоборцев, жидовствующих и т. д., а остальных называть «староверами» и не трогать.

Что же касается освобождения крестьян, то оно оставалось постоянной заботой царя. В Грузии еще при Александре I был введен закон, разрешающий крепостным выкупаться на волю при продаже имения с торгов. В 1847 г. Николай Павлович решил распространить его на всю Россию, подписал соответствующие указ. В перспективе это могло привести к освобождению большинства крепостных – к середине XIX в. дворянство «измельчало» и разорялось, превращаясь в офицерское и чиновничье сословие, две трети поместий оказалось заложенными. Но царь снова столкнулся с сопротивлением сановников. Они на 2 года затянули разработку практических механизмов выполнения царского указа, и в итоговом «Положении о порядке продажи имений с публичных торгов» крестьянам дозволялось выкупаться на волю лишь с согласия помещика.

Царь обсуждал и правила освобождения дворовых – тех крепостных, кто не имел земли и хозяйства. Распорядился выделить 100 тыс. руб., чтобы давать им ссуды от казны. А 3 марта 1848 г. Николай Павлович подписал и ввел закон, дозволяющий крепостным приобретать недвижимость на себя, а не на имя хозяина. Был налажен государственный контроль над помещиками. Например, царю доложили, что дворянин Гродненской губернии Бортновский жестоко обращается с крепостными, и приговор был строгим: «Определить рядовым в Отдельный Кавказский корпус» [100]. И не случайно простой народ так почитал Николая Павловича, величал его «батюшкой», «заступником».

Усилия его крестьянской политики в своей совокупности все же давали результаты. За время его царствования доля крепостных среди населения России сократилась с 57–58% до 35–45%. Под руководством государя была проведена огромная подготовительная работа к окончательному освобождению. Для этого формировался юридический фундамент, постепенно продавливалась психология дворян, приучая их к мысли, что рано или поздно такая перемена неизбежна. Хотя осуществить ее довелось уже не Николаю I, а его сыну.

Революция 1848 года во Франции, смутьяны жгут королевский трон

Масонское реформаторство, заразившее Европу, постепенно углублялось. В дополнение к либерализму появлялись еще более радикальные учения – социализм, анархизм. Оплотом всех революционеров оставалась Англия. А Франция раскрутила себе дутую славу «культурного» центра Европы и стала рассадником «прогрессивных» учений. Хотя тем самым расшатывала и собственные устои. На этом тоже играла Англия. На международной арене они были союзниками, но в Лондоне считали Францию и соперницей. После революции 1830 г. там заправляла узкая группировка финансово-промышленных олигархов. Для британских олигархов они были конкурентами. Но и у себя на родине их засилье раздражало круги буржуазии, не дорвавшейся до «кормушки», творческую интеллигенцию. Поэтому новая раскачка пошла под лозунгами «борьбы с коррупцией», расширения избирательных прав. Впрочем, в других странах выдвигались иные лозунги, злободневные в местных условиях. Объединение Германии и Италии, возрождение Польши, национальные автономии в Австрии или в Османской империи. Но повсюду это увязывалось с конституциями, «свободами» и «правами».

Николай Павлович чувствовал – Европа катится к взрыву. В 1845 г. он объявил внеочередной рекрутский набор, якобы для войны на Кавказе. Это вызвало серьезное недовольство среди дворян. Но своим флигель-адъютантам Государь пояснил: «Господа, я знаю, на меня ропщут: если бы я был помещик, я бы и сам роптал. Кавказ – только предлог; в скором времени вы узнаете настоящую причину сего набора: они самые важные. Мне больно во всеобщем ропоте то, что в двадцать лет моего царствования меня не узнали, еще и не поняли, что без особенной причины я никогда не брал рекрутов» [101].

Его опасения оправдались. В Париже разрабатывались планы «Большого восстания» в Польше, оно должно было одновременно полыхнуть в прусских, российских и австрийских владениях. В Познань из Франции перебрался штаб революции во главе с «диктатором» Мерославским. В Пруссию и австрийскую Галицию завозили оружие, формировали отряды боевиков. Но царские власти лучше присматривали за порядком, на своей территории агитаторов своевременно арестовали. Раскрыли заговор и в Пруссии, взяли всю верхушку, 254 человека. Они предстали перед судом по обвинению в государственной измене. Правда, 134 их них оправдали, но 8, в том числе Мерославский, были приговорены к смертной казни (приговор в исполнение так и не привели), остальные угодили в тюрьму.

Заговорщики выступили только в Австрии. В феврале 1846 г. захватили Краков, властью объявил себя Революционный комитет и призвал всех поляков к оружию. Отряды стекались к Кракову, оттеснили австрийские части. Николай I немедленно привел в готовность войска. Два корпуса получили приказ выступить сразу же, если австрийцы попросят о помощи. Но на этот раз она не понадобилась. Ведь в восставшей Галиции поляки были помещиками. Крестьяне ненавидели их. Австрийские власти сделали то, чего русские в Польше себе не позволяли. Отменили в Галиции крепостное право и подняли крестьян против панов.