Спящее золото. Квиттинская ведьма - Елизавета Дворецкая

Желтый лунный свет ярко заливал долину Кремнистого Склона, но Берга нигде не было. На миг Хёрдис стало страшно – не под землю же он провалился!

Но уже скрипели ворота, во дворе гомонили работники и женщины, светили факелы. Хёрдис со свистом рассекла воздух хворостиной, громко закричала на коров. Нечего копаться, Хёрдис Колдунья, победительница фьяллей, вернулась домой!

Фрейвид хёвдинг на этот раз выполнил все свои обещания: он принял Хёрдис обратно в дом, оставил ей огниво и даже не стал любопытствовать, каким образом ей удалось так быстро найти и вернуть стадо. Остальные же просто не решались расспрашивать ее ни о чем, хотя многие разделяли подозрения фру Альмвейг, что сама Хёрдис и увела коров, а потом якобы нашла и вернула, чтобы снова втереться в доверие. Лишь Асольв, по простоте душевной, пошутил, не у троллей ли она отбила скотину, но Хёрдис ответила ему только загадочным движением бровей. Много выдумывать ей сейчас не хотелось, а рассказывать, по правде, было почти нечего. Коровы, дескать, были в пещере у одного беглого придурка, я велела ему вернуть их, он и вернул. Сагу сложить не о чем.

Но терпеть Хёрдис в усадьбе фру Альмвейг решительно отказалась, другие домочадцы тоже сторонились ее, и Фрейвид счел самым разумным отправить ее на пастбища.

– Раз она так ловко отыскала наших коров, пусть и охраняет их! – решил хёвдинг. – Пусть смотрит, чтобы тот, кто их украл, не сделал этого еще раз.

При этом Фрейвид так странно глянул на Хёрдис своими холодными голубыми глазами, что у нее опасливо дрогнуло сердце. Похоже, он знает больше, чем говорит. Может, ему известен этот берсерк, или кто он там?

На Пастбищной горе стояло несколько полуземлянок для пастухов – крошечных, три-четыре шага в длину и в ширину. Без окошек, с дерновыми крышами, густо поросшими травой, со стенами, сложенными из замшелых камней, они сильно напоминали жилища троллей. Никто из пастухов не захотел обитать с Хёрдис под одной кровлей, и одна из хижин досталась ей в полное владение. Еще год назад пастухи передрались бы за такой случай – авось что и выйдет, но теперь ее слишком боялись, и колдунья заслонила девушку в глазах всех домочадцев.

Неожиданно Хёрдис понравилось жить на пастбище. Здесь она была избавлена от косых взглядов, от шепота за спиной, от скучных домашних дел. Доить коров ее не пускали, боясь дурного глаза, и целыми днями они с Серым могли свободно бродить по окрестным горам, не опасаясь упреков в безделии. От вольной жизни и обильной еды Хёрдис стала быстро поправляться, худоба и бледность исчезли, волосы снова заструились красивыми волнами.

Однажды рано утром, когда только начало светать, Хёрдис разбудил бешеный лай Серого за стенами хижины. Мигом сбросив с себя сон, она села на травяной подстилке, прижимая к себе овчину-одеяло и прислушиваясь. Голос верного соратника и ярла показался ей странным: в нем были ярость и страх, он лаял, словно гнал прочь собственную боязнь, но она прорывалась сквозь лай жалобным повизгиванием. И снова Хёрдис вспомнилось тревожное и пронзительное чувство, испытанное в горах во время поисков стада. В вечерних или в утренних сумерках Медный Лес яснее напоминал о своей колдовской силе, скрытой от людей. Час, когда встречаются свет и тьма, жизнь и нежить, дает богатые возможности тому, кто сумеет ими воспользоваться.

Хёрдис торопливо обулась, просунула голову в дыру накидки – близилась осень, и по утрам ощутимо холодало – и выскочила из полуземлянки. Серый был недалеко; с лаем припадая к земле, стуча хвостом, он вертелся и прыгал перед грудой камней. Сначала Хёрдис ничего не увидела, но, моргнув и вглядевшись получше, она вдруг различила мощную человеческую фигуру, прижавшуюся спиной к стоячему бурому валуну, и удивилась, что не заметила ее сразу. В глаза ей бросились грива нечесаных черных волос, черная борода и знакомое уже лицо с грубыми и невыразительными чертами.

«Берг!» – хотела крикнуть она, но не стала, словно невидимая рука мягко и властно зажала ей рот. Лицо Берга было не совсем таким, как тогда, перед пещерой. В нем проявилось что-то звериное, он смотрел на пляшущего Серого сосредоточенно, без страха, а как будто угрожающе. Хёрдис показалось, что Берг и Серый ведут какой-то свой разговор, хотя человек не издавал ни единого звука.

– Серый! – окликнула она.

Берг сильно вздрогнул, а Серый кинулся к Хёрдис, спрятался за нее, потом высунул морду из-за ее колен и продолжал сердито рычать на гостя, но уже потише.

– Чего явился с утра пораньше? – вполголоса крикнула Хёрдис Бергу. – Опять за коровами? Сегодня у тебя ничего не выйдет, ведь их стерегу я!

Увидев ее, Берг ответил не сразу, а впился в лицо Хёрдис внимательным взглядом, будто пытаясь определить, та это девушка или другая. Лицо его смягчилось, в глазах заблестела мысль, он вздохнул глубже, словно появление Хёрдис принесло ему облегчение.

– Нет, я не за коровами, – глухо сказал он. – Я…

– Что – ты? – строго спросила Хёрдис и подошла поближе, чтобы их громкие голоса не разбудили пастухов.

– Я… – Берг отступил чуть назад, отходя к валунам и можжевеловым кустам, и Хёрдис пошла за ним. Здесь было удобно сидеть, а можжевельник и выступы скал скрыли их от глаз. – Я хотел тебя повидать, – наконец выговорил он.

– Вот как? – спросила Хёрдис и усмехнулась, издевательски, как ей хотелось бы, и недоуменно. Но Берг этих оттенков не замечал.

– Да, – сказал он и добавил: – Ты такая красивая. Еще лучше, чем тогда.

– И ты пришел, чтобы сказать мне это?

– Нет. Да. Чтобы тебя повидать.

Хёрдис тяжко вздохнула – угораздило же ее сделаться предметом любви этакого пня, который слов знает лишь маленькую горсточку. Наверное, он о‑очень давно не видел женщин, если до сих пор не может опомниться после встречи с такой красоткой, как она. Вообще-то Хёрдис была неплохого мнения о себе, но не о своей внешности.

Она села на валун, а Берг тяжело опустился прямо на землю. Теперь их лица были друг напротив друга. Должно быть, оттого, что сейчас они сидели совсем рядом, сегодня он показался ей еще выше ростом и крупнее, чем при первой встрече.

– Ну, расскажи чего-нибудь, – предложила Хёрдис, не зная, что еще ему сказать. Опыта любовных свиданий у нее было немного.

– Я все время думал о тебе, – начал Берг, не сводя с нее глаз, и Хёрдис даже было немного неуютно под его восхищенным и жадным взглядом. Казалось, эти темные глаза хотят съесть ее, чтобы навек заключить в плен своего обожания. – Я раньше видел много женщин, но они все непохожи на тебя. Они были такие слабые, трусливые, как… как мыши или мелкие тролли. Они начинали визжать и убегать, стоило мне только показаться. Я смотрел на них из камней… А ты такая смелая! Ты не боишься меня. И ты сильная. В тебе есть сила, и даже камни ее знают. Мне вдруг стало скучно одному. И холодно. А ведь я всегда жил один.

– Если ты всегда жил один, откуда же ты знаешь человеческую речь? – спросила Хёрдис, одновременно слушая его безыскусные признания и думая о своем.